Нора

* * *

Следующий серьезный дождь прошел только месяца через два после нашего переезда. За это время было несколько сильных, но кратковременных ливней, иногда просто немного накрапывало, но в целом ничего особенного. Стояла невыносимая жара. Если бы два месяца назад не выпало такое аномальное количество осадков, наверное, уже давно наступила бы засуха. Впрочем, как знать — воды в реке и в местном водохранилище вполне могло хватить и без того. Когда начался ливень, я, чтобы нас не залило, закрыла окна во всех комнатах. Из западного окна на втором этаже — оно выходило на дом родителей мужа — я увидела дедушку. Одетый в дождевик, он что-то делал в палисаднике. Я остановилась у окна и попыталась осмыслить увиденное. Дедушка стоял под проливным дождем и поливал палисадник из шланга. Он водил рукой из стороны в сторону, и синий шланг змеей извивался в сумраке нескончаемых серых струи. Я хотела выйти к дедушке, сказать ему что-нибудь, но что? А даже если бы я нашла подходящие слова, вовсе не факт, что он меня услышал бы. Я задернула занавески и спустилась на первый этаж. В маленьком саду, заливаемом дождем, пятачки открытой земли превращались в грязевые болотца. Дедушка был виден и отсюда. Бетонная стенка, разделявшая участки, не заслоняла обзор. Я задернула занавески. Потом села на диван с журналом «Работа» просматривать вакансии, хотя особо не надеялась найти что-то подходящее в пределах пешей доступности. В основном в нашем районе требовались фармацевты и медсестры. И еще водители грузовиков. Но я не умела водить грузовик. А вот офисные служащие и даже продавцы или кассиры на полставки были не востребованы. Я отложила журнал и пошла на кухню. Там я немного посмотрела на дождь из маленького окна — единственного в доме, откуда не было видно дедушку. Зато была видна улица. Совершенно пустая — никто никуда не шел и не ехал. Окна в доме были закрыты, но звук дождя наполнял все пространство. Цикады молчали, как всегда бывает, когда идет дождь. Интересно, если цикада выползет из земли во время затяжного ливня, который будет идти и идти… она умрет, так ни разу и не позвенев? И тут зазвенел дверной звонок. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности и пошла открывать. За дверью стояла Сэра; по низвергающимся с неба потокам было видно, что дождь только усиливается.

«Добрый день. Льет как из ведра! — сказала Сэра. — Дождь — это, конечно, хорошо, но его как-то слишком много». Она сложила свой черный зонт. Это был большой зонт, с которым обычно ходят на службу деловые мужчины. Я пригласила ее войти. Она остановилась на пороге и спросила: «Ты уверена? Я же тут все намочу. У меня ноги совершенно мокрые». — «Что вы! Входите, пожалуйста. И еще раз спасибо вам за помощь в прошлый раз». Сэра вошла в прихожую и прислонила зонт к стене у двери. Хоть она и сказала что-то о промокших ногах, ее обувь, особенно учитывая сегодняшние погодные условия, выглядела практически сухой. На плече у нее висела холщовая сумка, тоже на вид совсем не мокрая. «Не стоит благодарности. А как дела у Мунэаки? Вижу его машину только очень поздно вечером. Работает допоздна? Прямо как Мацуура-сан». Я чуть было не сказала, что он и есть Мацуура-сан. Но вовремя поняла, что она имеет в виду свекра. Все верно, Мацуура-сан — это свекор и свекровь. Мой муж для нее — Мунэаки, а я — невестушка.

Мы так и стояли в прихожей. Что мне сделать? Пригласить ее в дом, усадить на диван? Предложить чай? Ячменный или другой? Что-то к чаю? Дома был почти идеальный порядок — все чисто и убрано. Но Сэра, очевидно, не собиралась заходить дальше прихожей. «Он ведь частенько за полночь возвращается, да? Далеко ему до работы?» — «На машине минут тридцать, но он пока что входит в курс дела, поэтому работы и правда много», — сказала я. Сэра с восхищением вздохнула, прикрывая рот рукой. «Невероятно! Мунэаки, наш Мунэ-тян теперь такой занятой человек! Как быстро бежит время, страшно подумать, десять-двадцать лет пролетели в одно мгновение». Мне показалось, что сегодня Сэра одета так же, как и в прошлую нашу встречу у норы. Белая короткая блузка, белая длинная юбка, недоставало только солнечных очков. Зато я могла получше разглядеть ее глаза — немного запавшие, усталые, обрамленные длинными ресницами. Наверное, в молодости она была очень красивой. «А ты, невестушка, как? Не работаешь пока? Чем занимаешься?» Я невольно посмотрела на свои ноги. Пару дней назад от нечего делать я сделала педикюр — покрасила лаком ногти на ногах. Это не очень бросалось в глаза, потому что у меня не было яркого лака, скажем красного или синего, — только спокойные оттенки: бежевый, бледно-розовый. Если не знать, что ногти покрашены, то почти незаметно. Я чувствовала себя неловко оттого, что стою в прихожей босиком. С другой стороны, если бы я в такую жару рас хаживала по собственному дому в носках, это выглядело бы еще более странно. «Я ищу работу, но у меня нет машины, а рядом с домом не так просто что-нибудь найти». Сэра сочувственно кивнула. От нее, как и в прошлый раз, исходил приятный сладковатый аромат. «Я прекрасно понимаю. Тут без машины просто никак. У меня, например, даже прав нет водительских. А на велосипеде я не очень-то могу. Поэтому, когда куда-то нужно, целиком завишу от мужа. Конечно, если недалеко, я могу дойти пешком или проехаться на автобусе. Хотя они тут ходят даже не каждый час… Я ведь раньше жила в городе. Лет двадцать назад вышла замуж, переехала сюда. Даже больше двадцати лет. Тогда здесь вообще такая глухомань была, ужас. Даже такси нормально не заказать, приходилось ждать по полчаса, пока машина приедет. Сейчас все гораздо проще, но деревня, она и есть деревня. Особенно в плане поиска работы». — «Была бы работа хорошая, я готова и на электричке ездить, и на автобусе — на чем угодно…» — «Самая большая проблема, невестушка, — это свободное время. Эти бесконечные каникулы жизни…»

Вообще-то, не могу сказать, что мне однозначно не нравилось ничего не делать. Думаю, если бы я серьезно подошла к поиску работы, что-нибудь в пределе часа езды на автобусе или даже часа с небольшим в одну сторону на велосипеде обязательно бы нашлось. Реши я начать работать любой ценой, могла бы купить на сбережения мопед и поискать вакансии в более удаленных районах. В конце концов, кто ищет, тот всегда найдет. Главное — искать. И дело ведь не в том, что я непременно хотела найти какое-то постоянное или высокооплачиваемое место. Я просто не чувствовала желания и необходимости работать. Я вполне могла прожить без работы. После переезда мужу немного повысили оклад, кроме того, ему оплачивали бензин, а еще он каждый день работал сверхурочно. Что же касается расходов, мы теперь стали тратить гораздо меньше, чем раньше. Мы не покупали полуфабрикаты и замороженные продукты, к тому же в местном супермаркете все было заметно дешевле, чем в городе. До переезда я покупала молоко раз в неделю, только в те дни, когда оно было со скидкой, а здесь оно каждый день продавалось по цене на целых пять иен ниже скидочной и при этом совсем не плохого качества. Овощи были на десять-двадцать процентов дешевле. А за съем мы вообще ничего не платили. В городе вся моя зарплата — а я хоть и была внештатником, но работала на полную ставку уходила на оплату квартиры. И если на чем-то мы могли сэкономить или от чего-то отказаться, то от этой статьи расхода деться было некуда. Психологически это очень утомляло. Получалось, что все мои усилия — может, и не такие серьезные и эффективные, как у штатного сотрудника, но все же, — все мои терзания, дерзания и профессиональные устремления оценивались суммой, сопоставимой с ценой аренды маленькой необставленной двухкомнатной квартирки в не самом новом доме. Теперь благодаря доброте свекрови мы могли хотя бы об этом не заботиться.

Каникулы жизни… а что, если они и правда никогда не закончатся? Нет, так нельзя. Муж работает до ночи, пока я веду дома каникулярную жизнь. Мне надо что-то делать, даже если это не будет работой, надо чем-то себя занять. Я с каждым днем ощущала себя все более тяжелой, хотя в весе не прибавляла, а даже наоборот. Я с трудом передвигалась. Я чувствовала, будто каждая мышца, каждый сустав, каждая клетка моего организма застопорились, будто внутри меня все слиплось. Выходило, что во всем виновато мое тело, что от меня самой ничего не зависит, — прекрасная отговорка! Но было очевидно, что моя лень — это исключительно моя вина. И было очевидно: в какой-то момент муж, свекровь, дедушка — все вместе или по отдельности — осудят меня за такое поведение. С полным на то правом. Вопрос только в том, сочтет ли кто-нибудь из них нужным открыто сказать мне об этом?

Гостья продолжала говорить, не обращая внимания на то, что я не поддерживаю разговор. «Чем же тебя развлечь? Я могла бы пригласить тебя заходить к нам, когда хочешь, в любое удобное время, но… Кроме того что я несколько старше тебя, у меня ведь еще на руках маленький ребенок, о котором я должна заботиться. А когда у тебя ребенок, ты занята целыми днями… кстати, может быть, тебе завести ребенка?» Я только вздохнула. На самом деле я хотела ответить на ее вопрос, но слова застряли в горле. Я просто покачала головой и попыталась улыбнуться. Ребенок. С его рождением все изменится. Но я не была уверена, что готова к таким изменениям. А кроме того, насколько это место подходит для жизни с детьми? Бесконечный звон цикад, дедушкин шланг, странные тапочки, подаренные свекровью, и муж, неразлучный со своим телефоном. Та еще атмосферка. А если дополнить эту картину грудным вскармливанием, сразу впадаешь в депрессию. Не то чтобы я была против самой идеи завести ребенка. Возможно, это сделало бы меня счастливой. Возможно, это лучшее, что я могла бы придумать, если бы собиралась никогда больше не работать… Сэра внимательно посмотрела на меня и сказала: «Я все понимаю! Я была старше тебя, когда родился мой мальчик. Меня положили в больницу. Малыша тоже. Все закончилось хорошо, но сына долго продержали в инкубаторе. А я ничего не могла сделать для него. Только наблюдала со стороны. Это было так тяжело. И для моего мужа, и для его матери. А что перенес мой сын, я даже и представить себе не могу. Сейчас ему пять, — думаю, ты не раз его слышала. Он любит покричать. Мальчик немного отличается от своих сверстников, развивается не так быстро, но в этом нет ничего дурного. Как говорится, половина — врожденное, половина — приобретенное… Но ты, невестушка, еще так молода, у тебя вся жизнь впереди. Мацуура-сан, наверное, уже рассказывала тебе всякие семейные истории. Така-тян, конечно, был непростым ребенком. Она здорово с ним натерпелась». — «Кто?» — переспросила я. Сэра тихонько ойкнула и произнесла с извиняющимся видом: «Постой, я что… я сейчас сказала Така-тян? Извини! Это настоящий кошмар. Иногда у меня в мыслях одно, а говорю я что-то совершенно другое. Я как будто отключаюсь. Наверное, с тобой такого не бывает, ты еще молодая…» — «Конечно бывает». Я ободряюще кивнула. Со мной и не такое бывает. Это защитный механизм: если иногда не отключаться, просто не выживешь. Сэра приложила палец к губам — сегодня они были ярко-красными. «Мунэ, Мунэ-тян! Как я могла ошибиться. Я помню его еще совсем маленьким. А сейчас посмотрите — взрослый, самостоятельный молодой человек. Работает, вернулся в родные места… Да еще с такой невестой. Мацуура-сан, наверное, просто счастлива. Иногда тебе может быть нелегко, но я уверена, что ты справишься. Так! Что это я несу? Вы только послушайте. Я, вообще, пришла совсем по другому поводу. Вот, возьми. У нас никто их не ест, но, может быть, вам понравится…»