Забери меня домой

Перевод: Виктория Горкушенко

Редактура: Оксана Ефимова

Обложка: Алина Семенова

Вычитка: Виктория Горкушенко

Оформление: Виктория Горкушенко

Глава 1

Зрительный зал разразился одобрительными возгласами, свистом и криками. Стук ног по липкому, кафельному полу эхом отдавался в ушах Грея Хартсона. Он замер на мгновение, его гитара висела на плече, руки обхватили микрофон, и он позволил себе почувствовать этот момент.

Это был кайф. Кайф, который никогда не длился долго. Но он будет наслаждаться им, пока это возможно. До тех самых пор, пока будет так.

— Сидней, ты был великолепен. Спасибо и спокойной ночи.

Даже с наушниками в ушах он не мог расслышать свой собственный голос в толпе. И не было похоже, что фанаты скоро остановятся. Он поднял руку и повернулся, чтобы уйти, но шум нарастал, окутывая его, как одеялом, пока он уходил со сцены.

За кулисами один техник снял наушники Грея, а другой, подняв его гитару над головой, аккуратно поставил ее на подставку. Грей взял из чьих-то рук полотенце и вытер пот с лица, затем взял бутылку воды и проглотил ее одним махом.

— Им придется включить свет, если они хотят, чтобы люди разошлись, — ухмыляясь, сказал его менеджер Марко, по дороге в сторону гримерных. — Три выхода «на бис». Три! Слава Богу, мы их все отрепетировали. Они так в тебя влюблены!

Когда-то от таких слов он чувствовал себя парящим на вершине. Теперь же он был слишком измотан.

Грей толкнул дверь гримерки и нахмурился, глядя на всех людей внутри. Парни из перспективной группы «Быстрый рывок», выступавшая на разогреве в заключительном этапе его мирового турне, уже пили третий, а может и четвертый напиток. Их окружали группы женщин, которые хихикали вместе с ними. Еще он узнал парней из «А и усилитель Р», с его звукозаписывающего лейбла, и еще целую толпу поклонниц, которые превратили гримерку в вечеринку. Он постарался не застонать.

Это была не их вина, что он дошел до грани.

— Боже мой! Это Грей Хартсон! — одна из девушек, окружавших «Быстрый рывок», заметила его. Внезапно, группа была забыта и женщины ринулись вперед.

— Другая гримерка пуста? — спросил Грей у Марко, его голос был низким.

— Да.

— Хорошо, я воспользуюсь ею.

Обычно, вторая гримерка использовалась местными музыкантами. Он повернулся, чтобы уйти, но одна из девушек схватила его за руку и засунула что-то в карман его штанов. Он отшатнулся, почувствовав давление ее пальцев на свое бедро.

— Это то, что сделает тебя счастливым, — прошептала она, сверкая глазами. — И мой номер. Позвони мне.

Марко закрыл дверь в первую гримерку и закатил глаза.

— Я сказал им не приглашать людей снова. Прости, мужик.

— Все нормально. Это их первый большой тур, — Грей пожал плечами, пока они шли по коридору. — Ты можешь сделать так, чтобы кто-то оставался трезвым, чтобы присмотреть за ними? И чтобы они благополучно вернулись в отель?

Марко кивнул.

— Конечно.

— Если будет какой-то ущерб, то запиши его на мой счет.

Когда Грей добрался до второй гримерки, Марко ушел, чтобы позаботиться о группе поддержки, пробормотав что-то о вызове машины. В отличие от первой комнаты, эта была почти пуста, только один из гитаристов его группы пил апельсиновый сок.

— Ты не веселишься с остальными? — спросил Грей у пожилого мужчины, взяв себе еще одну бутылку воды.

— Нет. Я скоро вернусь в отель. Меня зовет моя кровать, — глаза Пола зажмурились. — А как насчет тебя? Не ожидал увидеть тебя здесь.

Турне позволило найти странных союзников. Единственное, что объединяло Грея и этого пятидесятилетнего австралийца, так это их игра на гитаре. И тем не менее, за последние две недели, они нашли общий язык. В то время как основная свита кричала и смеялась на передних сидения автобусов и самолетов, они тихо болтали на задних.

— Я слишком стар для вечеринок.

Пол усмехнулся.

— Тебе тридцать один. Еще совсем ребенок.

— Скажи это моим мышцам. И моим костям, — Грей повернул голову, чтобы размять затекшие мышцы шеи. — В любом случае, завтра мне нужно успеть на самолет. Я не хочу его пропустить.

— Ты летишь повидаться с семьей, верно?

— Ага, — Грей откинулся на спинку кожаного дивана и скрестил ноги на журнальном столике перед собой. — Верно.

— Забавное место. Хартсонс — это что-то… — Пол усмехнулся. — Не так много людей, которых я знаю, имеют целый город, названный в их честь.

— Ручей Хартсонса. И он назван не в честь меня. Возможно, моего пра-пра-прадедушки или еще кого-нибудь.

Грей нахмурил брови, думая о маленьком городке в Вирджинии, где он вырос. Туда он не возвращался с тех пор, как уехал более десяти лет назад.

— Как тебя и твоих братьев называли? — спросил Пол, усмехнувшись уголками губ. — Братья Сердцееды? — он подслушал одно из интервью Грея в автобусе и с тех пор не давал ему забыть о прошлом.

— Не напоминай мне, — парень покачал головой.

Он не мог вспомнить, кто придумал это проклятое прозвище, но оно приклеилось к ним, как на суперклей. Он и три его брата — Логан, Кэм и Таннер, закатывали глаза каждый раз, когда слышали его в свой адрес. Да, они были четырьмя сильными, привлекательными подростками, выросшими в маленьком городке, но это дурацкое прозвище всегда сводило их с ума.

Но не настолько, как это сводило с ума их младшую сестру Бекку. Она ненавидела слышать, как ее подруги описывают братьев как «горячих».

Что-то впилось в бедро Грея. Он нахмурился и сунул руку в карман, нащупывая то, что женщина положила туда ранее. Вытащив его, он увидел прозрачный пластиковый пакет с белым порошком внутри. Она написала свое имя и номер синей ручкой на внешней стороне.

— Это то, о чем я думаю?

— Да.

Грей бросил его в мусорное ведро и прислонил голову к стене. Было время, когда он отрывался как сумасшедший после концерта. Когда его популярность возросла, он некоторое время был словно ребенок в кондитерской, питаясь плодами своей славы, как будто чувствовал, что голод не за горами.

После взлета наступил крах. Однажды он проснулся в чужой постели, его голова раскалывалась от боли, а тело было напичкано таким количеством веществ, что можно было бы создать собственную лабораторию. За этим последовало трехдневное похмелье, которое стоило звукозаписывающей компании тысячи долларов неиспользованного студийного времени и пропущенное выступление на шоу Джимми Киммела. Все это заставило его почувствовать себя куском дерьма.

Ему не потребовалось много усилий, чтобы привести себя в порядок. Он был идиотом, а не наркоманом. Марко снял для него студию в уединенном местечке в Колорадо, и он с головой ушел в работу, пока не закончил свой второй альбом. Альбом, который поднял его от небольшой известности до звезды.

Боже, как он устал. Дело было не только в турне — хоть оно и было изнурительным. Дело было во всем. Работа над песнями для следующего альбома, разговоры с Марко о туре и о идеях для его продвижения, звонки сестры о том, что его отец находится в больнице с пневмонией.

Казалось, что из него высосали всю энергию. Ему хотелось спать месяцами.

— Твоя машина здесь, — сказал Марко, открывая дверь гримерки. — Но сначала тебе нужно попрощаться с несколькими людьми, — он нахмурился и посмотрел на Грея, сидящего на скамейке. — Эй, ты в порядке? Ты не принял душ.

— Я сделаю это в отеле, — Грей встал и расправил плечи.

Пол подошел и пожал ему руку.

— Было приятно работать с тобой.

— И с тобой. Расслабься. Насладись временем со своей семьей, — Грей видел фотографии жены Пола, троих детей и шестерых внуков.

— Я так и сделаю. Надеюсь, твоему отцу скоро станет лучше.

— Вспомнил! — сказал Марко, направляя Грея к выходу из комнаты. — Я уже разговаривал с твоей сестрой. Вашего отца выписали, и он восстанавливается дома. Ей нужны были данные твоего рейса, чтобы они знали, когда тебя ждать.

— Она могла бы позвонить мне.

Марко рассмеялся.

— Ты знаешь, когда твой самолет прилетает в Даллас?

Грей нахмурился.

— Нет.

— Вот почему она позвонила мне. Я также сказал ей, что ты останешься на некоторое время, как мы и договаривались. Нет места лучше, чем дом, верно? Там ты сможешь спокойно написать несколько песен.

Дом.

Грей тяжело сглотнул при мысли о внушительном, викторианском здании с нетронутой лужайкой, которая вела к ручью, давшему название городку. Дом его отца. Тот самый, который он покинул, как только смог и поклялся никогда туда не возвращаться.

И все же, впервые, за более чем десять лет, он собирался вернуться. Туда, где все еще жил его отец, вместе с тетей Джиной и сестрой Беккой.

После быстрого разговора с людьми из его звукозаписывающей компании, они добрались до выхода.

У дверей их ждал охранник, который заговорил в гарнитуру, как только увидел приближающегося Грея.

— Мистер Хартсон, — сказал он, повернувшись, чтобы поприветствовать его. — Если Вы проследуете за мной, я прослежу, чтобы Вы благополучно добрались до своей машины.

Тур был окончен. Пора было начинать долгий путь домой. От арены до отеля, от отеля до аэропорта и далее в США. Его конечной остановкой был Хартсонс Крик.

Когда он, вслед за охранником, прошел через двери и вышел в темную сиднейскую ночь, он почувствовал, как его желудок сжался при мысли о том, куда он направляется.

Толпа фанатов, собравшаяся у задней части арены, взревела, когда он вышел. Их голоса громко зазвучали, когда они начали скандировать его имя. Грей поднял руку, чтобы помахать им на прощание.

Пора было возвращаться домой.

***

— Согласно GPS, мы должны прибыть на место через пять минут, — сказал его водитель, когда они въехали в черту города Хартсонс Крик. Согласно потрепанному погодой указателю, население города составляло 9 872 человека — ровно столько же, сколько было, когда он уезжал.

Грей повернул голову, чтобы посмотреть в окно. Его желудок сжался от знакомых видов: крашеные викторианские дома, длинные лужайки, широкие, измученные погодой, дороги. Неужели город стоял на месте последние десять лет? Даже магазины выглядели также. Когда они остановились на красный свет, он уставился в витрину пекарни Беллы, рассматривая холодные пирожные с корицей и пончики, которые он обожал в детстве. Он почти чувствовал вкус этого маслянистого, сахарного лакомства на своем языке. А рядом, как всегда, находилась закусочная Мерфи. Это место его первого выступления — того самого, которое привело к печально известной драке на выпускном вечере 2005 года. Его губы искривились в улыбке, при воспоминании о той потасовке и том, как Эшли Кларк натирала мазью его порезанный глаз и рассеченную губу, говоря ему, что после драки он выглядел горячее, чем ад.

Он не чувствовал себя таким горячим на следующее утро, когда его отец получил счет за ущерб, нанесенный закусочной. И когда он провел следующее лето, отмывая каждый сантиметр жирной кухни Мерфи. Он содрогнулся от воспоминаний.