Гора Маккензи

— Конечно, слышала. Но это не означает, что я согласилась. — Она открыла дверь и улыбнулась еще раз. — Раз уж вы здесь, пожалуйста, внесите полку в дом. Вы меня очень обяжете.

— За этим и остановился, — проворчал Вульф, подхватывая коробку. — Я знал, что вы с ней не справитесь.

Его дурное настроение, казалось, не беспокоило Мэри. Она улыбнулась снова, когда Вульф поднял коробку на плечо, подошел к задней двери и открыл ее.

Первое, на что он обратил внимание, был свежий, сладкий запах вместо заплесневелого запаха старого дома, пустовавшего в течение долгого времени. Он поднял голову и вдохнул слабый аромат.

— Чем это пахнет?

Мэри остановилась и деликатно втянула воздух.

— Вы чувствуете какой-то запах?

— Сладкий. Пахнет цветами.

— Цветами? Это должно быть пакетики с засушенной сиренью. Я их кладу для свежести на все полки. Пакетики перебивают неприятные запахи, пусть лучше пахнет сиренью. Вы не согласны?

Вульф ничего не знал о пакетиках, какими бы они не были. Вульф ничего не знал о пакетиках, какими бы они не были. Если она клала их на все полки, то и ее белье, и простыни должны благоухать сиренью. Его тело так интенсивно ответило на мысли, что коробка с глухим стуком опустилась на пол. Хотя в доме был холодно, на лбу Вульфа выступила испарина.

— Сейчас я сделаю потеплее, — сказала Мэри, игнорируя его проклятия. — Печь у меня старая и шумная, но дрова для камина я не успела запасти, так что выбора нет. — Поддерживая разговор, она вышла из кухни и свернула в прихожую. Ее голос становился все тише. Мэри вскоре вернулась и снова ему улыбнулась. — Через минуту станет теплее. Не желаете чашечку чая? — Мэри посмотрела на него оценивающим взглядом и сказала: — Пойду лучше сварю кофе. Вы не похожи на мужчину, пьющего чай.

Ему уже было тепло. Он сгорал заживо. Вульф стянул перчатки и бросил их на кухонный стол.

— Неужели вы не понимаете, что теперь весь город будет говорить о вас? Леди, я — индеец и бывший уголовник.

— Мэри, — перебила она.

— Что?

— Меня зовут Мэри, а не «леди». Мэри Элизабет. — Она добавила второе имя по привычке. Тетя Ардит всегда звала ее двойным именем. — Уверены, что не хотите кофе? Мне обязательно нужно чем-то согреться.

Шляпа присоединилась к перчаткам. Вульф нетерпеливо провел пальцами по волосам.

— Хорошо. Пусть будет кофе.

Мэри отвернулась, чтобы налить воды и отмерить кофе, пытаясь рутинными действиями избавиться от румянца. Его волосы. Чувствуя себя чудачкой, она только сейчас заметила его волосы. То ли раньше помешало расстройство, а может внимание отвлекли невероятные темные глаза, но она не заметила длины его волос. Густые, черные, блестящие волосы касались широких плеч. Он выглядел таким великолепным язычником, что Мэри сразу представила его с обнаженной мощной грудью и неприкрытыми ногами, вернее, только в набедренной повязке. Ее пульс пустился вскачь.

Вульф не сел, его длинное тело подпирало шкаф напротив. Мэри подняла голову в надежде, что румянец сошел. Что в этом мужчине было такого, что даже его вид вызывал эротические фантазии? Раньше у нее не было никаких фантазий, ни эротических, ни каких-либо других. Раньше она никогда не смотрела на мужчину с мыслью о том, как он выглядит обнаженным. Мысль об обнаженном Вульфе вызывала внутреннюю боль, заставляла руки зудеть от желания дотронуться до него.

— Что, черт возьми, вы делаете, разрешая мне войти в дом, не говоря о приглашении выпить кофе? — спросил он низким, грубым голосом.

Она удивленно моргнула.

— А почему я не должна это делать?

Он подумал, что сейчас взорвется от злости.

— Леди…

— Мэри.

Он сжал руки в кулаки.

— Мэри. Разве вы не могли придумать что-то получше, чем приглашать в дом бывшего заключенного?

— А-а это, — отмахнулась она. — Я бы последовала вашим мудрым советам, если бы вы действительно были преступником. Но так как вы этого не делали, то не о чем говорить. Кроме того, если бы вы были преступником, то не давали бы таких советов.

Он не мог поверить, что Мэри так уверенно отмела любую возможность его вины.

— Как вы догадались, что я этого не делал?

— Вы только что сказали.

— Есть ли у вас неопровержимые улики для применения дедуктивного метода, Шерлок, или вы воспользовались старой доброй женской интуицией?

Она резко обернулась и впилась в него взглядом.

— Никогда не поверю, что насильник стал бы обращаться с женщиной так мягко, как вы со мной, — отрезала она. Ее щеки опять заалели. Уязвленная глупым румянцем, она прижала ладони к лицу.

Вульф сжал зубы. Частично потому, что она была белой и, следовательно, не для него. Частично потому, что такой чертовски невинной. И, наконец, потому, что болело все тело, так отчаянно хотелось до нее дотронуться.

— Не стоит строить воздушные замки из-за одного поцелуя в субботу, — резко сказал он. — Я слишком давно не встречался с женщинами, и немного…

— Озабочены? — Подсказала она.

Пораженный словом, слетевшим с ее чопорно сложенных губ, Вульф замер.

— Что?

— Озабочены, — повторила она снова. — Так говорят мои ученики. Это означает…

— Я знаю, что это означает!

— Ладно, значит, вы чувствовали себя именно так? И как я понимаю, все еще чувствуете?

Губы сами расползлись в улыбке. Желание рассмеяться почти пересилило, но он скрыл его за кашлем.

— Да, все еще.

— Понимаю, это может стать настоящей проблемой, — посочувствовала Мэри.

— Для мужчины это не просто.

Всего через секунду ее глаза расширились, и прежде, чем она смогла себя остановить, ее пристальный взгляд опустился. Мэри немедленно подняла голову.

— О, я вижу. Я имела в виду — понимаю.

Потребность прикоснуться к ней стала настолько сильной, что пришлось уступить, но сделать это самым невинным способом. Вульф положил руки ей на плечи, смакуя ощущение мягкости, деликатности женских косточек под ладонями.

— Не думаю, что понимаете. Нет никакой возможности встречаться со мной и продолжать работать в этом городе. В лучшем случае, на вас будут смотреть как на прокаженную, в худшем — как на падшую. Скорее всего, вы потеряете работу.

После этих слов Мэри сжала губы, ее глаза воинственно заблестели.

— Хотела бы я посмотреть на того, кто попробует уволить меня — законопослушную гражданку, регулярно оплачивающую все налоги. Я отказываюсь притворяться, что мы незнакомы!

— Хотеть — одно, точно знать — другое. Для вашей репутации даже дружбы со мной будет слишком. Но если вы будете со мной спать, то жизнь в городе станет совершенно невозможной.

Вульф руками почувствовал, как она напряглась.

— Не припомню, что просила вас со мной спать, — тихо сказала она, снова краснея до слез.

Мэри ничего не добавила, но он знал, что она представила, на что это будет у них похоже.

— Просила, еще как просила. Но со своей проклятой невинностью ты даже не понимала, что творила, — тихо сказал Вульф. — Я бы прямо сейчас лежал на тебе, сладкая моя, если бы ты имела хоть какое-то понятие о том, чего просишь. Однако меньше всего мне хочется слышать, как чопорная белая женщина кричит «насилуют». Поверь мне, этот индеец не воспользуется твоей неопытностью.

— Я бы так не сделала!

Мрачная улыбка искривила его рот.

— Я уже слышал нечто подобное. Вероятно, я — единственный мужчина, который тебя целовал, и ты подумала, что хочешь большего. Угадал? Но секс — это не мило и романтично, а горячо и потно. В первый раз тебе вообще может не понравиться. Так что сделай милость и найди другого подопытного кролика. У меня и так достаточно неприятностей, чтобы добавлять тебя к этому списку.

Мэри резко вырвалась из его рук. Она твердо сжала губы и заморгала, чтобы не дать пролиться слезам. Плакать перед ним она не станет!

— Сожалею, что создала у вас такое впечатление, — сказала она приглушенным, но ровным голосом. — Да, меня никогда не целовали раньше. Уверена, вы не удивлены, так как совершенно очевидно, что я не гожусь для участия в конкурсе «Мисс Америка». Если мой ответ… вышел за рамки, прошу прощения. Больше это не повторится. — Она отвернулась и с видимой беззаботностью спросила: — Кофе готов. Как вы пьете?

Вульф сжал челюсти. Нахлобучив шляпу и пробормотав: «забудь про кофе», схватил со стола перчатки.

Мэри не оглянулась.

— Как хотите. Прощайте, мистер Маккензи.

Вульф хлопнул дверью, а Мэри осталась стоять с пустой кофейной кружкой в руке. Если они действительно попрощались, то как это пережить?