Зигзаги судьбы. Жизнь продолжается

Глава 7

Матвей застегнул куртку и обернулся:

— Готов, бро? Сейчас заедем за Соней, потом домой. Мама звонила? Все уже должны быть у нас.

Богдан коротко кивнул и прищурившись посмотрел вслед быстро уходящей Почаевой:

— Странно всё-таки жизнь складывается, скажи? Вот посмотри на свою Алису. И красавица, и умница каких поискать, сложена как богиня. И при всём при этом одна, а эта Эллочка-людоедка замужем. Не понимаю.

Матвей усмехнулся и открыл дверь автомобиля:

— Она не моя, Богдан. Алиса у нас как кошка — гуляет сама по себе. А если серьёзно, то о ней никто и ничего не говорит, кроме того, что родители в Швейцарии живут. Какие-то намёки, слухи, Подгорная эта постоянно о наказании шипит. Каком наказании? И если начинаешь спрашивать, все тут же разговор на другую тему переводят. А между тем слухи ходят, что уезжает моя Алиса.

Матвей хмыкнул и завёл мотор. Богдан с сожалением скривил губы и откинулся на кресло.

— Устал? Что у тебя последним-то было?

— Городецкий на курсы уехал, так что сердечные дела теперь у нас с Назаровым. — Богдан вдруг громко рассмеялся и провёл пальцами по волосам. — История, конечно, печальная, но мы успели. Так что теперь только смешная её часть остаётся.

Матвей хмыкнул, поворачивая на широкий проспект, и вдавил педаль в пол.

— Короче, мы на предыдущем вызове ближе всех были. Сердечный приступ. Влетаем в квартиру — всё по классике. Бледная женщина, дыхание еле-еле, пульс нитка, слава богу, давление хоть и низкое, но держала, вены ещё пальцами даже нащупать можно было. Короче, пока то-сё, кислород, система, сердечные препараты, я на мужа внимания не обращал, хотя периодически слышал за спиной «дурак, кретин, идиот». Это уже потом, когда в машине по городу неслись, он нам всю историю рассказал. Скоро же весна, вот они с соседом весь день на даче в гараже воротами занимались — со сваркой работали, а защитные очки были только у соседа. Понятно, что к вечеру, когда домой приехали, глаза у хозяина начали болеть, будто песка туда насыпали, голова раскалывалась и прочие радости постсварочных дел. Он соседу тому самому позвонил, тот и посоветовал — разрезать картошку пополам и к глазам приложить, типа картошка всё вылечит и боль снимет. — Богдан замолчал и с улыбкой качнул головой. — Жена его в душ пошла, а он свет приглушил и всё сделал, как сосед велел. Итог таков — жена вышла, в полутьме смотрит, а у мужа на лице какая-то хрень торчит. Она его спрашивает: «это что с тобой?», а этот возьми и ляпни — «глаза от сварки повылазили». Что мы имеем? Инфаркт. Мы, конечно, уже потом оторжались, неудобно было при мужике. Но ничего — в приёмном её сразу приняли, смена классная попалась, без выкидонов. Слушай, а ты чего за Соней едешь?

Матвей остановил машину на светофоре, провёл пальцами по рулю и задумчиво ответил:

— Да там какой-то мужик к ней цепляться стал.

— Какой мужик? Она же в детстве работает!

— Ну да. Только началось это в бассейне недели две назад. Сначала к Лидочке пытались присосаться, но мы с ней вдвоём тогда были, я их быстро умял, а потом с Соней история некрасивая приключилась. Она после смены поплавать пошла, но буквально минут через двадцать отцу позвонила, что к ней какие-то отморозки пристают. Дядюшка мне звякнул — нам же от дома бегом минут десять до фитнес-центра. Но пока я нёсся, по дороге меня Пётр Лаврентьевич перехватил. А ты его охрану знаешь. Может, он и Лис, но они волки, ей-богу! Короче, там небольшое ледовое побоище состоялось, Соню я домой забрал, а с её обидчиками мужики разбирались. А тут на днях она нам выдала, что один из них не понял нифига, встретил её типа случайно у клиники и пообещал, что она ещё пожалеет, что сама на его требования не согласилась. Папа с дядей Алёшей её на работу отвозят, а я забираю. Соня сказала, что в самой больнице охрана вроде бы нормальная, а там иди знай.

— А мне чего не сказал?

— Так Соня сама попросила никому ничего не рассказывать. Мы с тобой, говорит, брат и сестра, не хочу других своими проблемами грузить. Ну вот и приехали.

Молодые люди вышли из машины, оглядели сверкающие в свете яркого зимнего солнца окна и направились к лестнице в корпус. Богдан нервно поправил воротник свитера, неожиданно для себя ощутив злость и раздражение. Злость на мудаков, которые верят в свою силу и безнаказанность, а раздражение от своего бессилия, потому что не может защитить дорогого для него человека. Двадцать лет они вместе — и горшки в детском саду, и парты в школе, теперь вот аудитории в медине — всё вместе и всё пополам. И не всегда они с Богданом могут быть рядом вовремя и в нужном месте. А девчонки красавицы выросли. И умницы. Но всё же остаются нежными и беззащитными девочками.

— Богдан, посмотри туда. — Матвей внимательно смотрел на стоянку возле корпуса. — Видишь ту синюю иномарку? Я её тогда у бассейна ещё засёк. Кажется, у нашей Сони гости, бегом!

Они влетели в просторный холл, Богдан побежал наверх, а Матвей схватил больничного охранника за рукав и потащил его вслед за другом по лестнице, перескакивая через ступеньку. Когда они добежали до входа в отделение, то увидели Соню, стоящую у окна, а рядом с ней мужчину, который медленно рвал какие-то бумажки. Затем он поднял руку и бросил обрывки в лицо Соне. В следующую секунду он уже лежал на полу, сбитый с ног ударом в лицо. Подбежавший Матвей схватил разъярённого Богдана за локти и попробовал оттащить того в сторону, но Шанин вывернул руки из захвата и наклонился над лежащим на полу мужиком, легко поднимая того на ноги.

— Слушай сюда, падла, ещё раз увижу тебя рядом с ней, я тебе твои поганые доллары в глотку засуну, понял?

Матвей рванулся к сестре и молча провёл ладонями по плечам и рукам:

— Ты цела? Что он хотел от тебя?

Соня на миг прикрыла глаза и чётко сказала, обнимая брата:

— Мальчики, он, кажется, меня с Лидочкой перепутал.

Богдан неожиданно разжал пальцы, получивший по голове не удержался на ногах и рухнул на пол. Охранник довольно резво приподнял его и прислонил спиной к стене, одновременно сжав пальцами шею. Звякнул лифт, и около друзей очутился невысокий мужчина в белом халате.

— Господи, Сонюшка, что здесь происходит? Молодой человек, немедленно отпустите девушку! Иначе я сейчас вызову охрану!

— Вадим Алексеевич, я уже здесь, — тихо ответил доктору охранник. — Не стоит так переживать, мы сейчас во всём разберёмся, а вы пока отведите девушку в отделение. Парни, задержитесь, поможете мне найти истину.

Соня оторвалась от Матвея и протянула руку Богдану. Он схватил прохладные пальцы и сильно сжал:

— Он тебе ничего не сделал? Ты не пострадала? — Соня уткнулась носом в мужское плечо и покачала головой. Затем легко тронула губами щёку обнимавшего её Шанина и пошла вслед за врачом в отделение, где уже выскочили в коридор дежурные сёстры и мамы больных детишек.

— А ну живо все по местам! — Наумов поправил очки и строго глянул на невольных зрителей. — Заняться нечем? Сейчас обеспечу!

Коридор опустел, доктор открыл дверь в ординаторскую и молча втянул в кабинет Соню.

— Ну, и что это было? Кто эти головорезы? Сонюшка, я никогда бы не подумал, что такая смышлёная девочка может иметь дело с хулиганами.

Соня улыбнулась и чуть склонилась к Наумову:

— Вадим Алексеевич, эти два головореза мои братья, студенты медина, как и я. К тому же сейчас они возвращаются с дежурства на «скорой помощи». Помните, нам мальчика с отморожением привозили? Так один из головорезов был в составе той бригады. Вы тогда ещё сказали, что помощь первую скоровики грамотно оказали.

Наумов молча поднял брови, поправил белоснежный колпак и коротко изрёк:

— Ага, — пожевал губами и добавил: — это меняет дело.

Вскоре в дверь аккуратно постучали и оба спасителя оказались рядом с Соней.

— Так, так, молодые люди, представьтесь, что ли. А то я так и не узнаю имена родственников моей любимой сестрички.

Богдан переглянулся с Матвеем и кивнул головой:

— Шанин. Богдан Игоревич Шанин.

— Матвей Сергеевич Воскобойников.

Наумов удивлённо развёл руки в стороны и с интересом заметил:

— Я так понимаю, что у вас у всех семейный анамнез отягощён медиками? — И Соня, и парни улыбнулись и согласно кивнули. — Это хорошо. Это просто замечательно. А что же произошло только что?

Соня выдохнула и спокойно ответила:

— Думаю, что меня спутали с Лидочкой. Вадим Алексеевич, это тоже наша сестра и студентка того же медина. Он, мальчишки, произнёс странную фразу: «Твой папаша за всё ответит и за мой срок тоже». Понимаете? А кто у нас имеет дело с уголовниками? Только дядя Витя. Кстати, а сама Лидочка сейчас где?

Матвей быстро вытащил телефон и набрал нужный номер, через несколько секунд раздался весёлый голос сестры, что-то щебечущий о скорой встрече в доме у Воскобойниковых. Богдан в это время подошёл к Соне и молча обнял её, прижавшись щекой к волосам цвета шоколада. Девушка прильнула к нему и прикрыла глаза — так спокойно она не чувствовала себя уже давно. Соня вдохнула аромат туалетной воды, смешанный с запахом лекарств и антисептика, и тихо прошептала:

— Как хорошо, что ты появился так вовремя. Он мне в лицо доллары рваные швырнул, говорил, что у него денег достаточно, чтобы если не купить мне подобных, то тогда отомстить. Богдан, мне за Лидочку страшно. Её нельзя сейчас одну оставлять. Ладно, это чудовище наша охрана в отделение полиции доставит, а вдруг те, что ко мне в бассейне приставали, тоже из этой компании?

Матвей закинул голову вверх и тихо сказал:

— Надо отцам всё рассказать, мамам ни слова, понятно? Это раз. А два состоит в том, что надо людей Петра Лаврентьевича поспрашивать. Так, поехали домой. Там Платовы уже прибыли, надо дяде Вите всё в деталях описать. И деду моему звякнуть. Всё-таки боевой генерал, у него знакомых во всех кругах полно. До свидания, — Матвей кивнул внимательно слушающему их разговор пожилому врачу и крепко пожал протянутую руку. Богдан и Соня тоже попрощались и вышли вслед за Матвеем.

Вадим Алексеевич подошёл к окну и смотрел, как молодёжь устраивалась в машине. Да, а этот Шанин, который Богдан Игоревич, шустрый малый. Уведёт сестру из отделения, как пить дать уведёт. Эх, дело молодое, были и мы рысаками, и у нас звенели браслеты…

Он вернулся к столу, устало опустился на стул и прикрыл глаза. И тут же как наяву увидел маленького мальчика с синими ручками. Он хорошо запомнил ту смену и молодую мамашу, которая, одевая своего трёхмесячного малыша гулять, закрепила непослушные и вечно сползающие с крошечных ручонок варежки резинками для волос. Видимо, делала это уже не раз, но в тот злополучный день слишком туго перетянула малюсенькие запястья. После почти двухчасовой прогулки, во время которой ребенок был абсолютно спокоен, она пришла домой, раздела малыша и обнаружила, что кисти мертвенно-синие и ледяные на ощупь. Испугавшись вызвала бригаду «скорой помощи». На момент поступления малыша в больницу были все показания к ампутации кистей. Маленькие ручки не реагировали на уколы иглой, длительное нарушение кровоснабжения усугублялось глубоким отморожением, то есть ткани по всем признакам были мертвы, надо было их отнимать. А это глубокая инвалидность. С другой стороны — промедление с ампутацией грозило резким ухудшением самочувствия ребенка в самое ближайшее время, которое не позволило бы ему перенести наркоз. То есть промедление могло закончиться гибелью ребенка. Большинство хирургов склонялось к версии немедленной ампутации, но один из них — опытный и пользующийся большим авторитетом в городе — пошёл на огромный личный риск и предложил отложить операцию и непрерывно наблюдать за ребёнком в течение 6–7 часов, проводя консервативную терапию. И признаки жизнеспособности тканей вернулись. Закончилось тогда всё более чем благополучно. Ребёнку сохранили не только кисти, но и их функцию. И звали этого хирурга Игорь Александрович Шанин. И он в тот вечер просто заехал в гости к другу. И похвалил врача и фельдшера «скорой помощи», что те правильно поступили, что начали отогревать ладошки ещё в машине, закутав маленькие ручки в тёплое полотенце. И только сегодня Вадим Алексеевич узнал, что фельдшером дежурной бригады был сын того самого Шанина, который просидел всю ночь в больнице рядом с детскими хирургами.