Научи меня ненавидеть

И шагнула назад, в темноту подъезда. Катя, а это она была, самая красивая студентка нашего факультета, дёрнулась вперёд, наверное, с целью повыдергивать мои волосы, но Влад её придержал.

— Иди, — бросил Влад мне и захлопнул дверь.

Наверное, сейчас будет утешать Катю горячим сексом.

Лифт не работал. Я спускалась по ступеням и надеялась не встретить Сергея — он жил в этом же подъезде. Не хватало ещё объяснять ему, что я здесь делаю и почему на моих глазах слёзы.

— Девственница, — сказала я себе вслух, спустившись на первый этаж.

Здесь было темно, лампочка перегорела, лишь сверху падал отсвет. В темноте было хорошо, комфортно. Вытерла слёзы, вздохнула глубоко. И вышла.

А когда почувствовала на себе его руку — даже не удивилась. Наверное, так было нужно. Именно в этот вечер, ни позже, ни раньше. Руслан смотрел на меня, и глаза его горели. Горела моя кожа в том месте, которого он касался. Второй раз в жизни. Сноб. Вообще ненавижу мужчин. Ненавижу Руслана. Ненавижу себя.

И тут мне приходит в голову гениальная идея. Наказать его. Наказать собой. Смешно, не правда ли? Но на тот момент мне так не казалось. Я накажу его. Я избавлюсь от постыдной девственности. Может, даже я вылечу свою голову от мыслей о нем. Знаете, это ужасно гадко, думать о человеке, который тебя ненавидит.

Плюсов тьма. Я шагаю и с удивлением понимаю, что он идёт за мной. Как на привязи. Чувствовать свою власть над ним — это так удивительно.

Это пьянит. Дарит ощущение всемогущества. Я наливаю себе вина, выпиваю залпом и чувствую, как Руслан следит взглядом за каплей скользнувшей за шиворот. Снимаю футболку и вижу панику в его глазах. Это так невероятно, что мне хочется смеяться. Но смех застревает в горле. Со мной происходит нечто странное. Я не знаю, каково заниматься сексом. Наверное, это нечто невероятное, если так штормит уже сейчас.

И вот уже его руки терзают моё тело, его губы мой рот. Он целует меня так, что в этом поцелуе хочется раствориться. Я думаю — неужели Влад целует свою Катьку так же? Я такого не чувствовала никогда.

Сейчас же я встаю на цыпочки, кляну свой маленький рост, тянусь к нему навстречу, ещё выше, послушно открываю рот, мне хочется стонать, но на это вдруг не оказывается сил. Мои руки висят плетьми вдоль тела. Моя смелость вдруг оказывается исчерпана. Мне хочется коснуться его до зуда в кончиках пальцах, но я боюсь.

Он снимает футболку с себя, стягивает с меня джинсы, несёт меня в комнату, бросает на кровать, нависает надо мной сверху.

И я понимаю — сейчас это произойдет. Чувствую, он не в силах сопротивляться. Он хочет меня. Такой, какая я есть. Осознание этого взрывается в моём теле, снося последние барьеры. Я тянусь к нему. Чувствую его так близко, как никогда ещё никого не чувствовала. Каждой клеточкой своего тела. Обнимаю его что есть сил, так, что ещё немного — и просто придушу его собой.

— Я могу остановиться, — говорю я и заглядываю в его глаза.

Могу, могу, мечется в голове. А в реальности тянусь к его брюкам, расстегиваю его ширинку и удивляюсь мимолетно — Светка, ты что, реально трахаться с ним собралась? Да ты член видела только на фото в сети и ещё в деревне, когда семилетний Вовка бегал на за нами без трусов. Все.

— Это неправда, — шепчу я прямо в его губы.

— Определённо, — отвечает он, и целует меня.

Расстегнуть мужскую ширинку без опыта — то ещё испытание. Пальцы не слушаются, меня пугает то, что я чувствую эрекцию под тканью, мне страшно и любопытно одновременно. Руслан чертыхается, отбрасывает мои руки и раздевается сам.

Я зажмуриваю глаза. Я понимаю, что сейчас он напротив меня совсем голый. Смех и возбуждение одолевают меня, и я даже не знаю, чего больше. Но глаза открыть боюсь.

— Ты голый, — говорю я. Мне хочется смеяться, но мой голос почему-то дрожит.

— Да, — отвечает он. — И ты сейчас будешь тоже.

Его руки ложатся на мои лодыжки. Медленно скользят вверх, толи лаская, толи мучая. Мне вдруг хочется, чтобы он сделал мне больно — может это меня отрезвит? Руки останавливаются на моих бедрах и вдруг сжимают, стискивают мою плоть, больно, как я хотела. Я стону и не знаю даже, от боли или от удовольствия. А руки поднимаются выше, чуть задевая мой лобок скрытый тонкой тканью. Я снова стону, мне хочется закрыть рот руками, не показывать, насколько меня возбуждают его прикосновения, но на это тоже нет сил. Пальцы цепляют ткань трусиков и тянут её вниз. Я сошла с ума, я точно сошла с ума, я чуть приподнимаюсь, облегчая его задачу.

И вдруг чувствую его дыхание на своём животе. Мне кажется, он дышит огнём, как дракон. Его язык касается металлического колечка в моём пупке. Скользит выше, между моих грудей, хотя мне до боли, до крика хочется узнать, что же будет, если он так же коснется языком соска? Скользит по подбородку, ныряет в мой рот.

— Теперь ты тоже голая, — шепчет он оторвавшись от моих губ. Я с удивлением осознаю, что мои руки осмелели настолько, что лежат на его плечах. — Открывай глаза, трусишка.

Я зажмурила глаза так, что стало больно.

— Открой глаза, — сказал он и сжал моё лицо в своей ладони.

Мне хотелось заплакать. Мне вдруг остро захотелось, чтобы всего этого не было. Но я понимала — поздно. Доигралась. Не позволит не он, не огонь, с какого то хрена во мне горевший. Я всхлипнула и открыла глаза.

Он нависал надо мной. Он гипнотизировал меня. Я баловалась, я чувствовала свою силу, но вдруг попала в свои же сети. То, что зрело внутри меня, толкало, подначивало на безумства, и я сжала его плечи. Его кожа была тёплой и невероятно гладкой, как у ребёнка. Я вдруг вспомнила тот день на даче. Его длинное загорелое тело, мне так хотелось ощутить его запах. Сейчас я могла. Сейчас я все могла.

Я прижалась лицом к коже на его шее чуть ниже уха. Она едва кололась щетиной, под ней часто-часто билась жилка. Так часто, что это сводило с ума. И вздохнула его запах полной грудью, так, что мои соски коснулись его кожи. Он пах солнцем и солью. Немного потом — этот запах не коробил, он вызывал желание лизнуть кожу, что я и сделала. Соленая. Вкусная. Он застонал.

— Ненавижу тебя, — вдруг сказал он.

— Знаю, — успела ответить я до того, как он обрушился на мой рот.

Я даже успела подумать — после всего этого он возненавидит меня ещё сильнее.

А потом мысли исчезли. Все. Потому что я наконец узнала, что это такое, когда твою грудь втягивает в себя его рот. Это так, словно в тебе взорвался целый склад пиротехники. Это выбивает воздух из лёгких, хочется кричать, но нечем. Когда его рука скользит по твоему животу ниже, туда, где никто еще не касался. Его пальцы проникают внутрь, и я такая мокрая, что отдалённо, на самой периферии сознания мне становится за это стыдно. Меня заводит одна лишь запретность всего этого. Меня заводит его тяжесть на мне. Бедром я чувствую его член, он такой твёрдый. Решаюсь, чуть отталкиваю его от себя, тянусь вниз, туда, где сосредоточено наше общее желание. Обхватываю его член своими пальцами. Он кажется мне таким горячим. Огромным. Я не верю, что он будет во мне. Стон, и я даже не знаю, кто стонет, я, или он. Он разводит мои ноги, я понимаю, сейчас это случится. Пытаюсь расслабиться. Он слегка приподнимает меня за ягодицы, заглядывает сверху вниз в мои глаза. Я чувствую пульсацию его плоти на своей, ещё какие то доли секунд… он направляет себя внутрь меня свободной рукой, я чувствую, как растягиваюсь, принимая его внутрь.

— Сейчас будет больно, — говорю я вслух.

И боль обрушивается на меня. Вместе с огнём. Я не знаю, чего больше, огня или боли?

Я обвиваю его тело так крепко, что, наверняка, мешаю ему двигаться. Мне больно, но я вдруг боюсь, что он отступит.

— Какого хрена? — задыхаясь говорит он.

— Ты же знал, — шепчу я и вновь чувствую необъяснимое торжество.

Его буквально трясёт. Кожа на спине горячая и чуть влажная. А горячее всего там, в месте нашего соединения. Я смеюсь. Он вскидывает на меня взгляд. В нем безумие загнанного зверя.

— Ты сумасшедшая.

Я не отвечаю. Я стискиваю его спину ногами так крепко, что он входит в меня до упора, полностью. Я чувствую себя странно…полной. Как будто именно так и должно быть.

— Ненавижу тебя, — шепчу и чувствую, как он вновь начинает двигаться во мне, разнося боль и огонь по венам. — Ненавижу.

Он тяжело дышит. Я не знаю, как кончают мужчины, я только в книгах об этом читала. Но мне кажется, что это случится сейчас. Внезапно он протискивает свою руку между нашими телами, касается меня там, поглаживает, легонько нажимая. И огня в моей крови вдруг становится больше, гораздо больше, чем боли. Огонь накатывает на меня волнами, обжигает, причём — изнутри.

— Хватит, — жалобно шепчу я. Этого испытания мне не выдержать.

Он ловит моё лицо второй рукой. Заглядывает мне в глаза — это возбуждает, это пугает, это убивает меня. И продолжает двигаться и ласкать меня ТАМ. И внезапно я сдаюсь, взрываюсь, разлетаюсь на сотни мелких осколков. То же самое происходит с ним. Я понимаю, что сжимаю его содрогающееся тело слишком сильно, но моё тело словно сковало судорогой. Он падает на меня. Его вес приятен.

И тут, когда волны запретного удовольствия перестают терзать моё тело, я понимаю, что все кончилось. И мне странно, что я стискиваю в объятиях его тело, что его пальцы пахнут мной. Это…неправильно. Мы дышим прерывисто, боимся оторваться друг от друга — ведь это значит, взглянуть друг другу в глаза. На наших бедрах стынут моя кровь и его сперма.