Принцесса на горошине

- Нет, конечно. Это первые шаги.

Я вздохнула, от окна отошла.

- Шаги к чему, Дима?

- К нормальной жизни. Ты же сама говорила, что так жить нельзя.

- Нельзя, - согласилась я. – Но и поступать так с ней тоже нельзя.

Дмитрий Алексеевич поморщился в досаде.

- Марьяна, что она тебе наговорила? Жаловалась? Как всегда плакала?

- Может, и плакала, - согласилась я.

- Она всегда плачет, нельзя на это серьёзно реагировать.

Я на него смотрела.

- От неё муж ушёл, Дима. У неё семья рушится. Думаю, у неё есть повод плакать.

Он замолчал. Димка был возмущён, расстроен, и, судя по всему, не знал, что сказать. Чтобы донести до меня…

- Марьяна, ты должна понять… Оксана такой человек, очень… животрепещущий. Для неё любая проблема, даже самая маленькая – целая трагедия. А я устал в этой бесконечной трагедии жить.

- Ты сам выбирал себе жену.

- Выбирал? – едва ли не выплюнул он. – Она бегала за мной несколько лет, пока мы учились в институте!

У меня вырвался смешок.

- Дима, ты себя слышишь?

- Слышу! – повысил он голос. – Я себя прекрасно слышу! Она мне не оставила шанса, она была везде, где только можно! С тапочками за мной ходила, иногда мне казалось, что если я проснусь утром рядом с другой бабой, то и там будет Оксана, и будет мне завтрак готовить!

- Какой ты несчастный, - согласилась я. – Подумать только!

- Марьяна, я не люблю её. Я люблю тебя.

- И поэтому тебе не хватило смелости сесть и поговорить с ней? О том, что тебя не устраивает, о разводе, о том, как вы будете жить дальше, раздельно? Поэтому ты просто исчез?

- Я никуда не исчезал, - ощетинился он. – Я общаюсь с детьми. Просто с ней я общаться не хочу.

Я головой качнула.

- Так не делается, Дима. Это нечестно.

- Перестань говорить глупости! – разозлился он. – Честно, нечестно! Сейчас не те обстоятельства!

- А какие сейчас обстоятельства? – заинтересовалась я.

Он на меня посмотрел.

- Ты сама знаешь.

- Ты имеешь в виду смерть моего отца?

- И это тоже.

- Поэтому ты всё бросил дома, и побежал ко мне? – Я продолжала наблюдать за ним, за его реакцией, за его мимикой, и мне становилось всё противнее и нестерпимее. – Пока отец был жив, ты не особо рвался всё бросать, а сейчас что? Столбишь территорию?

Абакумов расправил плечи, взглянул на меня с укоризной.

- Марьяна, не говори ерунды. Я бы никогда так с тобой не поступил.

- Почему? – заинтересовалась я. – Потому что не можешь себе этого позволить?

- Как понимаю, ты окончательно решила записать меня в мерзавцы?

Я развела руками.

- Я не знаю, что мне думать.

- Не знаешь? – изумился он. Подступил ко мне, я едва удержалась, чтобы не сделать пару шагов назад. Это было бы слишком показательно, хотя, мне очень хотелось это сделать. – Марьяна, мы с тобой вместе не один год. Мы знаем друг друга, и, по-моему, я никогда не позволял тебе подумать обо мне плохо. Я всегда оберегал твой покой, пытался сделать тебя счастливой. Что, не получилось?

Вопрос его был риторическим, думаю, Дмитрий Алексеевич в моём ответе не сомневался, а вот мне показалось неловким, сказать ему, что у него, на самом деле, не получилось. Поэтому я отвернулась и промолчала. Димка воспринял это по-своему, подошёл ко мне и сделал попытку обнять.

- Марьяна, - проговорил он мне на ухо. – Пожалуйста, перестань на меня злиться.

- Я не злюсь, Дима.

- Я тебе обещаю, что я всё решу.

Я аккуратно повела плечами, освобождаясь от его рук, отошла на несколько шагов. Набрала в грудь воздуха, и тогда сказала:

- Мне нужно всё обдумать, Дима.

Абакумов нахмурился. Непонимающе переспросил:

- Что обдумать?

- Всё, - веско повторила я. – Наверное, хорошо, что я завтра уеду. Нам надо побыть вдали друг от друга.

- Ты с ума сошла?

Я головой качнула.

- Нет. – И с напором повторила: - Это к лучшему.

Он руками развел.

- Что ты собралась обдумывать?

- Наши с тобой отношения, - не стала я скрывать. – Я не уверена… что смогу с этим жить.

- С чем?

Я на него посмотрела.

- С тем, что разобью чужую семью. Что заберу тебя из семьи, от детей. Что стану ответственной за разбитую жизнь другой женщины. – Я сделала глубокий вдох, на моих губах появилось подобие жалкой улыбки. – Я понимаю, что сама виновата. Я так хотела стать хоть немного счастливее, что совсем не подумала о том, что делаю несчастной другую женщину. К тому же, я была уверена, что она не в курсе… Живёт себе спокойно, детей воспитывает. А тут… Всё как-то непорядочно.

- А разве бывает по-другому? – удивился Абакумов, а я по его голосу слышала, что он уже всерьёз закипает. – Когда спишь с женатым? Бывает порядочно?

Мы глазами встретились.

- Не знаю, - проговорила я.

- Марьяна, ты что, отставку мне даешь? – задал он прямой вопрос.

Мне нужно было лишь сказать ему «да». Просто произнести это, и, наверное, всё бы закончилось. Но Димка так смотрел на меня в этот момент…

- Мне нужно побыть одной, - вырвалось у меня.

Димка меня вроде как и не услышал. Недоверчиво переспросил:

- Из-за Оксаны? Из-за того, что она слёзы перед тобой лить вздумала?

- Из-за того, что она этого не заслуживает, - не удержалась я.

- Это какой-то маразм!

- Думай, как хочешь. Но я беру паузу. И поэтому… прошу тебя не приезжать сегодня вечером ко мне домой.

- Марьяна!..

- Ты меня услышал, надеюсь.

- И куда мне ехать?

Какое-то глупое восклицание. Я на Димку взглянула и сказала:

- Поезжай домой. Дети по тебе соскучились.

Он головой качнул, отказываясь верить в то, что слышит от меня.

- Ты не понимаешь, что делаешь. Я же люблю тебя.

- Тем более. Тогда ты дашь мне время всё обдумать.

- Да не об этом сейчас думать надо, Марьяна! Не о том, что и так очевидно! Надо думать о том, что делать с проблемами, с Советом директоров, с завещанием, с огромной компанией, что оставил тебе отец. Надо думать о том, как поступить с твоими новоявленными родственниками, чтобы обойтись без скандала! А ты судишь да рядишь, люблю я тебя или нет! Люблю! Слышишь? Люблю!

Наверное, после столь пламенной речи, мне нужно было наплевать на все моральные аспекты нашей ситуации, кинуться Дмитрию Алексеевичу на шею, поклясться в вечной ответной любви, и зажить счастливо. Но я знала, что если даже проделаю всё это, счастливой не стану.

С ним.

А если стану и дальше так разбрасываться долгими, постоянными отношениями, то, возможно, и ни с кем. А от этой мысли не то чтобы не по себе становится, а откровенно страшно.

- Мне нужно подумать, Дима, - в который раз повторила я.

А Абакумов в момент насторожился. Взглянул на меня совсем иначе.

- Ты меня не любишь?

Стало неловко. Я попыталась уйти от ответа.

- Мне нужно время.

- Время на что? – Он дёрнулся, отошёл от меня. – Знаешь, если женщина любит, ей не нужно никакого времени. Она примет мужчину со всеми его проблемами.

Он в открытую меня обвинял. Я покаянно опустила голову.

- Ты можешь думать обо мне всё, что хочешь, - сказала я ему после короткой паузы. – Возможно, сейчас не то время, чтобы я могла думать о чужих проблемах. Мне, как ты правильно заметил, своих хватает.

Димка в сердцах всплеснул руками.

- Но о проблемах моей жены ты думаешь!

- Мне перед ней стыдно, Дима.

Эти слова окончательно вывели его из себя. Дмитрий Алексеевич схватил со стула свой пиджак, принялся его надевать, не с первой попытки попал рукой в рукав, и выглядело это глупо. Вот только смешно мне не было. А мне он тем временем сказал, с явным ехидством:

- Делай, что хочешь. Как я могу с тобой спорить? Кто ты, а кто я?..

- Дима, не надо так, - попросила я. – Я не имела в виду ничего такого!

- А что ты имела в виду? Что я тебе больше не подхожу? Что ты не хочешь носиться с моими проблемами? Что не хочешь спать со мной в одной постели? Я тебя услышал!

Я вздохнула.

- Нам обоим нужно остыть, - сказала я. – Я вернусь, и мы с тобой поговорим. Ещё раз.

Он притормозил в дверях, на меня посмотрел. Усмехнулся.

- А пока я могу отправляться к жене? Ты меня отпускаешь?

- Я хочу, чтобы ты побыл с детьми, - несмело пояснила я.

- Хорошо, - сказал он с чересчур бравурными нотками в голосе. – Как скажете, Марьяна Александровна. Я всё сделаю, как вы скажете. До свидания.

Он вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь. Я от этого звука дернулась. Наверное, половина соседей в подъезде дернулась.

На душе было тяжело и гадко. Знаете, такое чувство, когда ты знаешь, что виноват, ты перед самим собой эту вину признал, а затем ещё прилюдно покаялся? Именно это я и чувствовала.

- Как смотришь на то, чтобы поужинать в ресторане?

Это было странно, но у меня был человек, которому я могла позвонить. Пусть не поделиться своими мыслями, чувствами, болью и полной сумятицей в душе, но с которым могла провести этот вечер.

Лиля радостно хмыкнула.

- Ещё бы! В крутой ресторан пойдем?

Я проговорила на выдохе:

- В крутой. – Помедлила, затем осторожно добавила: - Ты можешь выбрать что-то из моих платьев в гардеробной. Даю тебе свободу выбора.

Сестра взвизгнула от радости. И пообещала:

- Я быстро соберусь! Жди меня!