Трудный возраст 2

Эпилог

Лиам

Мать учит меня складывать из салфеток объёмные лилии. По её мнению, это как-то должно помочь побороть волнение. Не хочу её расстраивать, но метод так себе.

– К чёрту! – Швыряю на тарелку квадрат из белой ткани. – Как ты умудряешься быть такой спокойной?

– Я сублимирую.

– Выносишь мозг отцу?

– Навёрстываю упущенное.

– А я как сказал?

Мать невозмутимо продолжает складывать оригами, пряча улыбку.

– Глупость сказал. Ты и сам без пяти минут муж, должен знать, что предварительные ласки начинаются вот здесь, – Стучит острым ноготком по моему виску. – А то, что происходит наедине, всего лишь закономерный финал.

– Тогда я остался без первой брачной ночи. Потому что в голове у меня сцены из расчленёнки.

– Ну вот зачем ты опять нагнетаешь?

– А ты как думаешь? Мы уже месяц соседи. Сколько раз за это время она к вам в дом заходила? Ни разу! Это плохая затея, чтоб к алтарю Марину вёл отец, – продолжаю себя накручивать.

– Своего отца у неё нет. Дай им время.

Закатываю глаза, с трудом сдерживая маты. Ну, вот как?! Как можно так опаздывать на собственную свадьбу? Когда она в свой универ на пары приходит раньше сторожа.

Точно что-то случилось! До них не дозвониться! Знаю я этих упрямцев. По дороге слово за слово зацепятся, а там жди фокуса с исчезновением.

Как я вообще согласился провести ночь перед свадьбой раздельно? Марина с Лёшкой у матери. Я – в новом доме. Так одиноко мне было! Практически глаз не сомкнул.

Моя мать, конечно, оптимистка. С самого приезда в эйфории. Никогда не поверю, что она в здравом уме отказалась возвращаться в Дублин. Хотя, почему это? Сам такой.

Ладно, я честно помедитировал на салфетки, на этом, пожалуй, и закончим.

Иду вдоль белоснежного корта, натянуто улыбаясь поздравлениям.

Здороваюсь с подругой Марины. Она всё же вышла замуж за своего боксёра, который не выпускает с рук их синеглазую малютку с белым пушком на голове.

С остальными я не знаком почти…

У стола молодожёнов с бокалом шампанского стоит костлявая жердь. Вот эту я и со спины узнаю. Прогрессивная тётка с седым ёжиком на голове – моя коллега, начальник финотдела городской администрации. Редкостная стерва.

– У вас такие касивые волосы! – восторженно заливает ей детский голосок. – Плямо как.. Как у папы на ногах!

Глоток шампанского фонтаном покидает её рот.

Лёшка, блин…

Убито закрываю лицо ладонями. Занавес.

Моя стратегия сработала, наш сын больше не дерётся. Теперь он разит комплиментами всех встречным дам от мала до велика.

– Дезите, – не теряется Лёшка и галантно подаёт ей нагрудный платок из кармана своей жилетки. И пока страх и ужас всея нашей конторы растерянно обтирает руки, выдёргивает из живой гирлянды ромашку.

– Наибисовна! – срывается с цветком наперевес уже за коллегой Марины. – Наибисовна, сто-о-ойте!

– И как я сразу не сообразила, чей этот негодник… – давит ухмылку Лёшкина жертва, проследив за моим измученным взглядом.

– Крутая укладка, – подмигиваю, отбивая шпилку.

День нашей с Мариной свадьбы для Лёшки двойной праздник. И саму церемонию росписи, и сам банкет мы решили провести на свежем воздухе, подобрав для этого современный комплекс в самом сердце хвойного леса. Обилие цветов и женщин вконец развратило пацана. Кажется, сегодня ни одна гостья женского пола не сумела избежать его внимания. Ради чего он не ленится постоянно удирать от бабушек и няни.

Это непросто, но догоняю и ловлю за шиворот маленького ловеласа в зоне аперитива.

– Наибисовна, – улыбается Лёшка, ничуть не смущаясь моей вцепившейся в пиджачок пятерни. – Это вам!

Ворчливая Наталья Борисовна и сама расцветает как майская роза. Единственное, о чём я молюсь, чтоб он не предложил погадать, сколько ей жить осталось. Были прецеденты, так сказать. Не хотелось бы после свадьбы оказаться изгоями. Но нет. Получив по звонкому поцелую в обе щёки, Лёшка застенчиво шаркает ножкой.

Явно хочет что-то сказать, но стесняется.

– В чем дело, Лёша? – спрашивают его. – Ты что-то хочешь добавить?

Я на секунду зажмуриваюсь. Лучше не надо…

– Вы такая холошая и конфета у вас холошая, с кокосом я смотлю есть, мои любимые…

Рядом полный стол конфет. Хоть обьешься! Но нам нужны трофейные. Они вкуснее.

Наталья Борисовна и её пожилая коллега, аж тают:

– Ах, какой славный мальчик! Как комплименты умеешь говорить…

Ага, реву и умиляюсь.

Женщины наперебой предлагают ему сладости. Лёшка, не глядя, берёт у каждой по одной, чтоб никого не обидеть.

– Ну, что нужно сказать? – подсказываю, мечтая скорее его забрать.

Сын чинно поправляет галстук, стреляя по дамам глазами…

– Вы замузем?

Под кокетливый смех великовозрастных подружек подхватываю его на руки.

– Пойдём, красавчик, отведу тебя к бабушке Зое, – и уже отойдя на достаточное расстояние, шёпотом спрашиваю: – А как же Лариса? На ней ты уже не женишься?

– Лалиса плакса, – вздыхает Лёшка. – Пусть с ней Ян стладает. Я себе веселую найду.

На мордашке, расцвеченной всеми оттенками помады, расцветает невиннейшая улыбка при виде запыханной Зои и моей встревоженной матери.

– Дамы! – протягивает каждой по конфете. Вот жук!

Передав моего дамского угодника бабушкам, возобновляю поиски. Машину отца нахожу на парковке. Владимир, его водитель, курит у капота.

– А где невеста? – заглядываю в салон.

– Так вышла у перекрёстка. Сказала, пешком дойдёт.

Понятно, всё-таки поцапались.

– Давно?

– Минут сорок назад.

Внутри противно стягивает холодом.

От перекрёстка идти максимум четверть часа прогулочным шагом!

Ресторан расположен загородом. Впереди петляет пустая лента дороги, окаймлённая могучими тополями. Сентябрьское солнце припекает голову, рисуя в подорванных тревогой мыслях пугающие версии, где Марину, к примеру, похищает Иван. Я этого наверняка не знаю, но уже жалею, что не переломал ему ноги.

Мне он показался, конечно, хитрожопым, но адекватным. По крайней мере к нам больше не лез. А там кто его знает? Может, фляга свистнула. Узнал, где мы свадьбу играем и явился «поздравить». Заодно Марину на пустой дороге встретил. Бред же? Или нет?

Не знаю.

Я не на шутку взволнован, чёрт возьми! Не из-за того, что мы опаздываем на регистрацию брака, а за нее волнуюсь! Понять не могу, что происходит? Что такого можно друг другу наговорить, чтоб не явиться на свадьбу, которую сама же мечтала провести идеально? Такая халатность Марине просто не свойственна.

Снимаю пиджак.

Вдоль обочины навстречу мне идут двое. Сердце пропускает удар. Я ускоряюсь.

Солнце светит в лицо, ослепляя.

И когда мне всё-таки удаётся рассмотреть своего отца и Марину – первая мысль, что это ошибка. Что это плод разыгравшегося воображения, мираж, возникший из-за марева над асфальтом!

Потому что он держит её за руку и торжественно ведёт мне навстречу.

На Марине элегантное платье футляр до середины икры. Единственное его украшение – прозрачные фонарики рукавов с россыпью жемчуга. Ветер играет с краями короткой фаты, закрывая лицо до середины. Моему жадному взгляду остаётся только улыбка. И теперь я понимаю сакральный смысл того, чтобы не видеть ни невесты, ни её наряда перед свадьбой.

Пока она приближается, успеваю пропустить через себя сотни мыслей и в полной мере осознать своё счастье. Вижу её словно впервые, будто по-новой влюбляюсь.

Эмоции захлёстывают с головой, оглушают.

Эта шикарная, независимая женщина выбрала меня, и сегодня готова подтвердить свой выбор перед сотнями важных нам людей.

А пока свидетелями моего счастья становится необъятный купол неба. И если кто-то смотрит на нас там наверху, пусть услышит мою благодарность. Потому что половины действительно существуют. Сейчас я это остро ощущаю. И даже будучи по одиночке полноценными личностями, мы остаёмся пустыми без своего продолжения.

– Ты всё такой же нетерпеливый, – качает головой отец.

Я замираю в полушаге от них, неспособный глаз оторвать от Марины. Она сама безмятежность.

– Я перенервничал, уже не знал, что думать, – признаюсь, как есть.

– Нам нужно было объясниться, – говорит он извиняющимся тоном. – В семье не место недосказанности. Теперь я со спокойным сердцем могу пожелать вам долгих лет. Берегите друг друга, дети.

Я громко сглатываю. Векам становится горячо-горячо, волна сентиментальности отбирает голос.

– Ты знаешь, что у меня все богатства хранятся в сейфе, – продолжает отец. – Но самое ценное я храню за иконой. Там прядь твоих и Лёшкиных волос. Надеюсь, вы приумножите мои сокровища. Мне большего не надо.

– Уже, – смущённо шепчет Марина, убирая фату с лица. – У Лёшки скоро появится сестра или брат.

Её слова врезаются в меня как благодатный шторм.

Роняю пиджак в траву. Порывисто сжимаю Марину в объятьях, не чувствуя под ногами земли.

– Люблю тебя крепко.