Измена. Неверное решение

И как только вспомнила падение в ванной, дернулась, снова сделав хуже. Но мой сын…

– Антон, – пересохшими губами произнесла его имя, ощутив, как они тут же лопнули. – Антон…

Открыв глаза, не поняла, что это за место. Но повернув голову вбок увидела кровати. Да и запах стал знаком.

Послышались голоса откуда-то издалека и стали громче, когда дверь открылась. Я лежала будто за углом, и выступ не давал обзора на то, кто там вошел, но решила снова позвать сына.

– Антон?

– Мама, – закричал он и я услышала, как бежит ко мне. – Ты проснулась.

Его голова легла на мой живот, а ручки обняли и безмятежное сердце нашло покой.

– Проснулась, сынок.

Но стоило глянуть поверх его головы, я увидела Нину и ее отца.

– Я позову врача, – отозвался мужчина и пошел на выход.

– Как… – слов не хватило задать свой вопрос.

– Он позвонил мне. Я была последним абонентом в журнале вызовов.

Из уголков глаз скатились слезы благодарности этой женщине.

– Спасибо.

Она лишь кивнула.

– Долго я была без сознания?

– Пару часов.

– Это выходит уже…

– Половина восьмого.

– Боже, нам надо домой и…

– Варя, я думаю, что лучше дождаться врача. Ты ведь понимаешь, что… – она посмотрела на Антона, который лежал в обнимку со мной, и замолчала, а затем вошел врач.

– Итак, Варвара Михайловна, здравствуйте.

– Здравствуйте. Думаю, нужно поговорить с вами.

– Х-хорошо.

– Мы пойдем прогуляемся, – выступил вперед отец Нины.

– Сынок, мне нужно поговорить с врачом. Это ненадолго, ладно?

– Честно?

– Обещаю, – целую его в макушку и ощутив, как он сильней меня сжимает, его объятия ослабевают.

Он встает и выходит из палаты.

– Что со мной?

– Сначала расскажите мне о себе, Варвара. Ваш гемоглобин на критической отметке. И когда я говорю критической, то поверьте это так и есть.

Я рассказываю ему о своих симптомах. Рассказываю о записи к гастроэнтерологу через четыре недели. И о том, что случилось днем.

– Итак, говорите, был кашель, который вышел с мокротой и кровью?

– Да. Такое было впервые.

– Мне сложно сказать, что с вами, Варвара. И я не могу тыкать в небо пальцем. Нам нужно провести тщательное обследование.

– Ладно, хорошо. Я не против.

– Я рад. Нина Ивановна, – поворачивает голову к ней, – не могли бы вы привезти все необходимые вещи для Варвары? Я напишу вам список и…

– Погодите, вещи? – перебиваю его.

– Конечно, вам нужно остаться здесь для всех анализов и курса препаратов, которые нужно пропить.

– Простите, но я не могу у меня сын. Работа, которую я только получила. Я не могу лежать в больнице.

– Вы ведь можете оставить ребенка с родственниками, а для работы есть больничный лист, который я вам выдам. Не волнуйтесь.

– Не могу, – прикрываю глаза, в которых собираются слезы, но я их подавляю. – У нас нет никого близкого, я только переехала сюда. Я не могу… Я приеду, когда скажете, но остаться…

Облокачиваюсь на локоть, чтобы привстать и наконец, сесть ровно.

Голова кружится. Но я держусь.

Почему стало так внезапно хуже. Нормально ведь ходила и жила, пусть и с болями этими.

– Варвара, вы не понимаете? Вам нужно пройти курс капельниц с витаминами. С таким уровнем гемоглобина ваши обмороки будут продолжаться. К тому же ваша болезнь, это может быть что угодно. И первым делом мы будем обследовать ваши легкие.

Я-то понимала каждое его слово, но он не понимал меня.

– Тогда позвольте моему сыну остаться со мной, – смотрю умоляюще на врача.

– Простите, это против правил. Если вам не с кем оставить сына, наймите няню.

– Я не смогла пойти на прием к гастроэнтерологу платному, – почти смеюсь со своих слов, – откуда у меня деньги на няню, которая обойдется, бог знает сколько за то время, что я тут пробуду.

– Давайте, я дам вам десять минут на размышления? И если ваш ответ будет прежним, то принесу документы на отказ от медицинской помощи.

– Хорошо, спасибо вам за помощь, доктор.

Когда мужчина выходит из палаты, я остаюсь сидеть на месте, а Нина стоять у того самого выступа, который загораживает обзор на дверь.

– Иногда, мне кажется, – говорю вслух, не уверенная, что Нина вообще хочет меня слушать, – что эта черная полоса не закончится, понимаешь? – с губ срывается смешок, вместе со слезой. – А потом, я смотрю на сына и ругаю себя за эту мысль. Потому что… ну какая это черная полоса, если в моей жизни есть он? И знаешь, становится легче.

Поднимаю голову и смотрю на нее.

– Спасибо, что вернулась и помогла. Я… не знаю, что ты думаешь обо мне, но могу догадываться, не дура. И все же, спасибо, тебе Нина.

– Любой поступил бы так же.

– Нет, поверь я знаю, что это не так.

С этими словами я встаю, и восстанавливая координацию, иду в ванную комнату.

– Прости, мне нужно туда.

На самом деле, мне просто нужно было снова взять себя в руки, прежде чем показаться на глаза сыну.

Когда я выхожу, Нина сидит на стуле и странно смотрит на меня.

– В чем дело?

– Я… я… – она прочищает горло. – Я не смогла дозвониться до Славы, но уверена, что он бы поддержал меня в этом вопросе.

– В каком? – смотрю на нее в ужасе.

Мне так страшно, что она может сказать, что почти теряю сознание снова.

Что, если они заберут его?

– Давай, я заберу Антона на время, пока ты будешь обследоваться?

– За-за… – даже в глазах потемнело. – Заберешь? Ты не можешь… Вы не можете… Он же…

– Ты чего? – она встает и подходит ко мне, помогая дойти до кровати. – Варя, тебе нужна помощь. И ты нужна своему сыну. А для этого пройди обследование и поправь здоровье. Мы возьмем его на неделю. Или сколько там скажет врач и привезем сразу же, как ты выпишешься из больницы.

– Боже… Я думала… подумала…

– Никто и никогда не отнимет у тебя сына, – говорит она, садясь на кровать напротив.

Мы недолго в молчании смотрим друг на друга.

– Почему? – чувствую, как дрожит нижняя губа.

– Что почему?

– Почему ты это делаешь? Предлагаешь помощь сейчас?

Нина отворачивается и пожимает плечами.

– Просто… Я не знаю. Я просто, хочу это сделать. Для Антона, Славы… он сын моего мужа, а я его очень люблю. И… я такая же мать, как и ты, Варя. И знаю, что ближе меня у моей дочери нет никого, как и для меня она самое важное, что есть в жизни.

Слезы проливаются из глаз от ее ответа.

Не помню, чтобы ко мне был так кто-то добр, уже очень долгое время.

– Спасибо… Большое спасибо, Нина за это. Я очень благодарна тебе.

– Не плачь, все наладится.

Киваю ей и стираю влажные дорожки с лица.

– Иногда, я думаю, что не заслуживаю его.

– Ты думаешь неправильно, – отвечает она и встает. – Я позову врача, и уверена, твой сын хочет тебя скорее увидеть.

– Да, – снова вытираю лицо. – Я сейчас приведу себя в порядок.

Но когда она выходит, я снова плачу.

Глава 35

Я снова прижимаю к себе моего мальчика и не могу поверить, что мы разлучаемся на целую неделю.

Мое сердце разрывается от боли, а его слезы уничтожают душу.

– Эй, солнышко, – пытаюсь сделать так, чтобы он на меня посмотрел. Но Антошка обнял и не отпускает, скрывая свое лицо на моей груди. – Родной мой, давай представим, что ты едешь в летний лагерь?

– Но я не еду в летний лагерь, – наконец отзывается, всхлипывая.

– А мы представим. Просто мне очень нужно пройти обследование сынок.

– Это из-за твоего живота? – снова бормочет в мою грудь.

– Да. Помнишь, как он болел? – он, не отрываясь, кивает. – Врачи посмотрят, что с ним и помогут мне.

– И ты больше не будешь болеть?

– Нет. Это очень умные врачи и они сделают так, чтобы мы с тобой никогда не разлучались больше. А еще знаешь, Нина – очень хорошая девушка.

На этот раз сын отрывается от меня буквально на пять сантиметров и, задрав голову, смотрит в глаза.

– Она меня успокаивала и говорила со мной, когда ты спала.

– Вот видишь, – касаюсь его носика кончиком пальца указательного. – Мне она очень понравилась.

– И мне понравилась. А мой отец? Он тоже будет там?

– Я не знаю, Антош. А ты этого не хочешь?

– Не знаю, – пожимает плечами, снова обнимая.

– Может, тебе стоит поговорить с ним для начала?

– О чем?

– Ну ты ведь у меня такой умный мальчик. Уверена, что ты найдешь много тем для разговора. Тебя никто не будет заставлять что-то делать. Ладно?

– Ладно.

– Сейчас съездим домой и соберем вещи, хорошо?

– Угу.

– И ты пообещаешь хорошее поведение?

– Да, мама.

– Я так тобой горжусь, сынок. Мне очень повезло с тобой, милый.

Еще крепче обнимаю его и целую в мягкие волосы на макушке.

Врач разрешил мне отлучиться на полчаса, чтобы отправить сына и самой взять вещи.

Я до сих пор не верю, что Нина сделала это. Взяла и предложила такое.

Когда мы с Антоном выходим, они с отцом нас уже ждут. А выйдя на улицу, я понимаю, что уже так поздно.

– Нина, ночь почти.

– Сейчас только восемь. Выедем через полчаса или час, до двенадцати будем дома.

– Мне очень неудобно…

– Все в порядке. Я не могу остаться на ночь, у меня дочка дома, Варя.

– Я помню. Потому и неудобно.

– Успокойся. Папа – опытный водитель. Мы доедем в целости и сохранности.

– Я не сомневаюсь. Просто благодарна вам обоим… за все.

Дома я, не теряя времени быстро собираю для Антона что могу. Благо сейчас каникулы. Но все равно кладу его новые тетради для работ. Купила недавно. Они не школьные, а просто для тренировки ума.

– Мам, положи книги.

– Мы можем купить новые, чтобы не везти эти. В сумке будет больше места для обратной дороги.

Я благодарно улыбаюсь Нине.

– Что скажешь? – смотрю на сына, у которого загораются глаза. Те книги, что у нас есть, он уже конечно прочел.

Он с самого детства, не умея читать, любил книги. Это осталось в нем и по сей день.

– Ладно, – отвечает нам обеим.

Вещей у нас еще не так много. Поэтому, по сути, укладываю почти все, что есть кроме школьных вещей.

– Варя, – останавливает меня девушка.

– А?

– Не волнуйся, – ее улыбка такая нежная и добрая, что мне хочется заплакать от этого. – Это неделя. Если у него что-то не хватит, мы купим.

– Я, послушай, насчет денег. Если…

– Нет, прошу, этот вопрос мы могли бы не обсуждать? Я постараюсь дозвониться до Славы сегодня или завтра, и он все это решит. А если не дозвонюсь, то, разумеется, решим сами. Варя, он его сын, понимаешь? Вопроса о деньгах и быть не может.

А мне нечего ответить.

Я просто не привыкла к такому решению проблемы, когда кто-то вот так просто говорит мне эти слова.

– Ладно, тогда я успокоюсь и не буду волноваться.

– Идеально.

Подъехав к больнице, пришло время прощаться. И сын снова расплакался.

Мы ни разу не разлучались больше чем на пару часов.

– Люблю тебя, очень-очень сильно сыночек, – шепчу ему обнимая.