Измена. Неверное решение

От переполняемых эмоций я обхватываю ее и пересаживаю на свои колени. Снова целуя. Не могу перестать это делать.

Не могу остановиться или насытиться своей женой.

– Откуда же ты такая мне досталась, – шепчу между поцелуями в ее губы.

– Сама поражаюсь, – смеется Нина и я вместе с ней.

Когда мы, наконец, останавливаемся, то на плечи опускаются важные вопросы.

– Что дальше?

– Ты о чем?

– Я хочу, чтобы вы с дочкой вернулись, но…

– Там нет комнаты для Антона. Я тоже думала об этом. Может, пока что сюда приедешь? Это все на неделю ведь.

– А когда обещали результат?

– Сложно сказать, пока что просто обследуют. Не больше недели. Может и меньше.

– Тогда мне нужно съездить за некоторой одеждой. Тут моих вещей мало.

– Сначала скажи, – берет мое лицо в свои крошечные ладони и сканирует мои глаза, – как ты себя чувствуешь?

– Нормально вроде, – не сразу понимаю ее вопрос.

– Нет, я о том, что твой сын здесь?

– Пока что… Я пока что даже не знаю, о чем с ним говорить, Нина. Он говорит со мной на «вы».

– Это нормально.

– Да, но… Я не знаю, как себя вести. Клянусь, я и сам себя ощущаю не взрослым мужчиной, а пятилетним ребенком, которого заставили стихи рассказывать перед сотней взрослых.

Она улыбается, а потом резко хлопает в ладоши.

– Я кое-что придумала.

– Что?

– У него сгорела гитара, Слава.

– Гитара?

– Да. Он играет. И мечтает о новой. Давай, ты предложишь ему ее подарить?

– Я в них не разбираюсь, как я могу…

– Ты нет, а он да. И знаешь, он ребенок. Его не нужно бояться, милый. Он напуган еще больше.

Я сглатываю ком, смотря на свою мудрую жену, и не могу любить ее меньше.

Глава 37

Варя

Молчание длилось недолго, потому что стало больно где-то глубоко внутри меня, и я застонала.

– Варвара Михайловна, – обратился ко мне врач. – В вашем желудке мы обнаружили образование… Большое довольно. О его происхождении мы поговорим позже. На данный момент я хочу вас предупредить, что мы возьмем материал на биопсию. Если вы согласны, моргните один раз.

Я так растерялась, что заморгала, смахивая слезы. Образование? Что это значит?

Дыхание стало глубже, что затрудняла эта трубка внутри.

– Успокойтесь, – та самая Алла Сергеевна погладила по руке. – Это просто анализ. Вы согласны?

И я закрыла глаза кивнув.

Прошло еще десять минут, прежде чем все прекратилось.

Мне хотелось тут же задать им кучу вопросов. Но отчего-то я молчала. Врачи обсуждали что-то между собой. Возможно, обращались ко мне с какой-то информацией, но я была поглощена в вакуум, пытаясь дистанционироваться.

«… обнаружили образование…», – так начинается ад? Или нет?

– Варвара, нам нужно кое-что обсудить. Пока что вас отведут в палату, затем к вам зайдет врач и все объяснит.

– Объяснит?

– Просто дождитесь врача.

Кивнула и пошла на выход.

Села на кровать в своей палате и не сдвинулась с места за все время ожидания.

Врач пришел тот же самый. С папкой, все как положено.

– Итак, Варвара. Мне дали ваше первичное обследование. Вам уже сказал Вениамин Сергеевич об образовании? – киваю, следя за губами, которые могут в любой момент убить одним лишь словом. – Во всяком случае мы нашли источник кровотечения, падения гемоглобина и вашего плохого аппетита. Это немало понимаете?

– Э-это образование… оно… это имеется в виду опухоль? – в горле будто еж сидит и тычет иглами во все стороны.

– Это действительно опухоль. Но я сразу скажу, что она операбельна.

– Что это значит? Все хорошо?

– Пока что нам стоит дождаться результатов биопсии.

– И что они дадут?

– Мы поймем злокачественная она или нет.

– Боже, я не понимаю. Я… я… не разбираюсь во всех этих словах и диагнозах. Тем более, сейчас, когда я узнала, что внутри у меня бомба с часовым механизмом. Прошу вас, скажите мне все прямо.

Я умоляю его, потому что это так страшно. Недосказанность и непонимание. Лучше просто узнать и… не знаю, просто узнать.

Он опускает свою папку и смотрит прямо в глаза.

– Биопсия покажет, рак это или нет.

– О господи… Боже… боже, – я прикладываю руки к груди и чувствую, что мое сердце фактически стучит в ладони, пытаясь вырваться из меня.

– Так, спокойно… – он подхватывает меня и укладывает на постель, потому что пол стал резко приближаться к моим глазам. – Сейчас я попрошу медсестру дать вам успокоительное. Но для начала Варвара помните, диагноза еще нет. Если раковых клеток не обнаружится, мы вас прооперируем и отпустим домой, как только вы снова встанете на ноги.

Мое тело сотрясала дрожь, поэтому ответить ему я попросту не была способна.

Он кивнул своим же словам, затем удалился, оставив ненадолго одну. Успокоительное подействовало сразу. Но только мысли он мои не остановил.

Рак.

Как такое возможно?

В какой момент все вышло из-под контроля?

А мой сын?

«Нет! Нет. Этому не бывать никогда», – пронеслось в голове, прежде чем я уснула.

***

– Привет, сынок, – смотрю на Антона, который позвонил мне по видеосвязи с номера Нины.

– Привет, – так мило улыбнулся, и добрые глаза просияли радостью. – Ты уже здоровая?

– Ну, врачи сказали, что через пару дней я буду бегать, как и ты.

– Ух ты, я знал, что ты скоро поправишься. И я поеду домой?

– Я скажу Нине сразу же, хорошо?

– Хорошо.

– Как ты, Антош?

– Я… – он опускает голову и мне становится тревожно.

– В чем дело, милый?

– Ты не расстроишься?

– Что ты, конечно нет. Просто скажи, что такое?

– Я видел отца… Славу.

Конечно же, это было ожидаемо. Но я больше боюсь за то, что почувствовал мой сын. Ведь он явно волнуется.

– Это ведь хорошо? Так?

– Не знаю. Мы поговорили.

– Молодец, сынок. И я ни капельки не расстроена.

– Правда?

– Честное слово.

– Я соскучился, мам.

– Родной, – сердце сжимается от этих слов и все внезапно становится так плохо, что на глазах скапливаются слезы. – Ты бы знал, как скучаю я. Прости, что так вышло, Антош.

– Но ведь ты просто заболела. Ты не виновата.

– Да, родной. Просто я бы не хотела никогда с тобой разлучаться.

– И я. Я люблю тебя, мамочка.

– И я тебя, очень-очень.

Мы говорим с ним еще недолго. Он показывает мне свою комнату. Говорит о маме Нины и ее со Славой дочери. Я улыбаюсь, потому что, по крайней мере, он сейчас не чувствует себя одиноко.

– Можешь дать трубку, Нине?

– Конечно. Пока, мам.

– Пока родной.

Я переключаю звонок на обычный вызов и слышу топот, стук дверей.

– С вами моя мама поговорить хочет, – говорит он ей.

– Спасибо, – отвечает Антону Нина и подносит трубку к уху. – Алло, Варя?

– Да, привет.

– Привет.

– Я хотела сказать спасибо за сына. Он радуется всему. И спокойно перенес разговор с… твоим мужем.

– Правда? Ох, я… очень рада, что так и есть. Ты можешь не переживать за него, Варя. Мы о нем позаботимся. А что там… с твоим обследованием? Есть какие-то новости?

– Да, кхм… В общем… Мне сделали эндоскопию и… Уф, – выдыхаю, чувствуя, как дрожит голос и горло начинает болеть. Нашли опухоль в желудке. Оттуда была и кровь, и прочие проблемы мои.

– Опухоль? – тихо переспрашивает, скорее всего, просто от шока, а не потому, что не расслышала.

– Да. И сделают анализ ее, чтобы понять рак это или нет.

– Боже, – слышу, как она с трудом дышит.

– В общем, послезавтра будет результат.

– Мне… я… Прости, я немного…

– Понимаю, я спокойна более-менее, потому что мне вкололи успокоительное. Пожалуйста, не говори Антону. Я ведь верю, что все обойдется одной операцией и все. Не хочу его тревожить или расстраивать.

– Что ты, нет… Я бы не стала…

– Спасибо… тебе и твоей семье.

– Не за что.

– Что ж, тогда… пока?

– Пока, Варя.

Ночь прошла ужасно. Сильно болел желудок из-за вмешательства дневного. В итоге обезболивающее дали, что посильнее и я смогла уснуть.

Утро и до самого обеда проходило в строгом распорядке. В обед в палату заселили женщину. А в четыре часа пришел врач. Вторую пациентку забрали на процедуры. Хотя было ощущение, что просто сделали так, чтобы я одна осталась.

– Варвара, пришли результаты биопсии, – я даже услышала, как он сглотнул.

– И-и… и ч-что? Что он показал? Вы сказали, что он придет завтра… я немного взволнована.

Ложь. Я в ужасе. Я почти не могу дышать.

– Да. Мы попросили сделать их в первую очередь.

– Ладно. Тогда…

Вдох… легкие покалывает.

Выдох… до головокружения.

Я готова.

– Варвара, мне очень жаль, но онкология подтвердилась. Опухоль раковая.

И все.

Ты вроде бы еще веришь, а часть твоего мозга, обработав информацию, отключилась.

И слезы текут, а ты ждешь… Что он посмотрит в свои бумажки и скажет, что ошибся.

Но секунды идут, а ничего не происходит.

Вообще ничего.

– Вы… Вы не можете… Это же… Это бред. У меня не может… Как вы смеете приходить и говорить такое… Это жизнь человеческая, а не… У меня же сын, а вы говорите…

Зачем-то встаю, слыша свои слова далеко в длинном тоннеле, звучащие эхом, а потом просто все замирает, поглощенное в черный как смоль туман. Противный и слишком плотный.

И все, что знала до этого, больше не имеет значения.

Глава 38

Открыв глаза в очередной раз, надеешься на амнезию.

Как в тех фильмах, где все забывается.

Я бы хотела помнить в данном случае, что у меня есть мой прекрасный сын, дом… жизнь… И все.

Но ты помнишь и другое. Все. Досконально. Будто издевательство над разумом.

И слова, и их причину. Другое дело, когда ты не веришь. Я поверила, потому что нет смысла отрицать, это никому не помогло, я думаю.

Предполагала, что будет болезнь. Заранее боялась. Но ведь не рак… Проклятый рак.

Сбоку послышалось шуршание пакетов, отвлекшее от мрачных мыслей, и я медленно повернула голову.

– Проснулись?

Женщина села, свесив ноги, и посмотрела улыбнувшись.

– Я Жанна.

– Варя.

– А вы чего? Укола испугались? – спросила в шутку.

Я почти рассмеялась. Только не было эмоций. Совсем. Как если ты смотришь на белую стену, а на ней ни красок, ни даже грязи. Она просто белая.

– Смерти, – ответила и отвернулась, дальше глядеть в потолок.

И сразу же тишина. Спасибо за нее, я не хочу говорить.

Какое-то время я еще лежала вот так, пока не пришла медсестра. Затем снова появился врач.

– Варвара, завтра нам нужно сделать КТ. Это позволит увидеть всю картину целиком и принять некоторые решения.

– Решения?

Он говорит о решениях? А я не могу даже думать о том, какие решения буду принимать я, если…

Зажмуриваюсь и выдыхаю.

– Вам нужно поговорить с нашим специалистом.

– Хорошо.

Он не говорил свои слова как вопрос или предложение, поэтому мое «хорошо» звучит странно. Я просто потеряна. Мне страшно…