Измена. Неверное решение

– Боже… Сейчас я умоюсь и позвоню на видео, хорошо?

– Конечно. До встречи Варя.

– Спасибо тебе за все. Пока.

Глава 41

– Мама, – услышала крик сына и выбежала из дома, едва надев куртку.

– О господи… мальчик мой, – обнимаю его и не переставая целую везде, где могу. – Сыночек…

Боль этих дней, страх и безнадега отступают под натиском материнской любви и тоски по сыну.

– Я скучал по тебе, – признается, зарывшись лицом в мою грудь и сцепив свои руки у меня за спиной.

Такой высокий стал.

– А я-то по тебе, как скучала. Так сильно…

Отрываюсь с трудом от него и смотрю на стоящих в стороне Нину и ее мужа.

– Как неловко, – встаю сбоку от Антона и приветствую обоих. – Извините, что заставила ждать. Проходите в дом.

– Здравствуй, Варя, – Нина улыбается, а я ощущаю скованность.

Внутри все раздеваются и сразу же следуют за стол, через ванную.

Я испекла пирог к их приезду и приготовила обед.

Сын при каждом удобном случае обнимал меня, пока я не накрыла для всех. Но сел прямо вплотную со мной и каждый раз поворачивался, чтобы улыбнуться.

– Антош, пойди пока в комнату, нам нужно поговорить и прибраться тут. Ладно?

– Хорошо. Спасибо, – благодарит за обед и убегает. – Я покажу тебе свою энциклопедию.

– Обязательно.

Улыбка, которую я держала ради него, тут же спадает.

На меня наваливается усталость.

– Ты ничего не ела, – замечает Нина, встав, чтобы собрать тарелки.

– Это из-за опухоли, – отвечаю и принимаюсь за мытье.

Комнату поглощает молчание и звон посуды.

– Итак, – возвращаюсь на свое место, и Нина тут же начинает первой. – Очевидно для всех нас, что ты сейчас должна заняться своим здоровьем, Варя. Но у Антона Учеба, которую лучше не пропускать.

Она смотрит на Славу и на этот раз, продолжает он.

– Мы поговорили и хотим тебе предложить, чтобы Антон пока пожил с нами.

Сердце перестает биться даже от этих слов. Пусть и правильных, но таких жестоких для меня.

Будто я уже подвела сына. Будто, уже не справилась.

– Варя, я понимаю твои чувства, – на мою ладонь опускается рука Нины. – Но эти мотания туда-сюда… Будет лучше, если он закончит эти две четверти в городе и поживет с нами.

– Я знаю, что ты права и даже не могу выразить всю свою благодарность вам обоим.

Вчера перед выпиской, мне рассказали дальнейший план. Операция через пять дней. Дальше шесть недель восстановления. И с десятого марта начнется лучевая терапия, которая будет длиться до середины апреля. И снова восстановление. Не так быстро я перестану быть вымотанной и безрадостной с расшатанными нервами. И последнее, что я хочу, это чтобы мой сын видел меня в таком состоянии.

– Как раз он доучится год и вернется к тебе.

Звучит отлично, я знаю. Но мне так страшно думать о том, что будет дальше.

– Конечно, – с трудом улыбаюсь. – Ты совершенно права и… Спасибо.

Голос сиплый, от накатывающих эмоций.

– Я соберу его вещи и привезу через пять дней. Мне все равно ехать в город в областной онкоцентр.

– Уверена? Потому что мы могли бы приехать за вами обоими.

– Все в порядке. Не стоит беспокоиться. Будет не так много вещей. Но как же со школой? Учеба начнется уже скоро.

– С этим я все улажу. Почти уладил, – отвечает Слава. – Школа хорошая. Находится прямо рядом с квартирой, где мы живем. Только документы привези.

– Конечно. Еще я хотела купить ему телефон, какой-нибудь обычный. Просто для звонков. Чтобы он не приходил к тебе постоянно и не тревожил, – смотрю на Нину.

– Ну, он меня не тревожит, по этому поводу не переживай. Но для спокойствия я думаю, было бы логично купить его. Или смарт-часы. Удобная вещь. Там есть функция отслеживания часов и ребенка соответственно. И они умеют звонить. Но это не совсем то, что нужно для связи с тобой.

– Тогда купим и то и другое, – резюмирует Слава. – Почему нет?

– Не стоит. Это очень дорого. А я говорила о дешевом телефоне, который может отправлять смс и звонить. Мне дали больничный на работе на полгода, и я получила третью степень инвалидности. Поэтому будут выплаты по три тысячи, – пожимаю плечами.

– Обсудим потом еще раз. Наверное, мы поедем, – Нина встает из-за стола и Слава за ней.

Они идут прощаться с Антоном. И что удивительно, Антон обнимает Нину.

– Спасибо, что нашла к нему подход, – благодарю ее уже на выходе. – Я вижу, как он рад и что он отлично проводил время с вами.

– Он замечательный мальчик, Варя. Выздоравливай, – кладет свою ладонь на мое предплечье и сжимает, – потому что ты нужна ему больше, чем кто-либо.

– Спасибо.

Когда Нина и Слава уезжают, я иду к сыну, чтобы успеть наговориться, и наобниматься с ним.

И мы говорим до поздней ночи. Рассматриваем энциклопедию. Он рассказывает о том, как проводил свое время и какие хорошие люди – родители Нины. Какая милая ее дочь Маша. И что со своим отцом, он поладил.

– Я так горжусь тобой, родной.

Вот только начать разговор о разлуке на долгие месяцы никак не могу. Поэтому решаю не делать этого на ночь. Оставляю до завтра.

Впрочем, утром, когда мы съедаем завтрак, он спрашивает сам, и я отвечаю.

– Значит, теперь ты вылечилась?

– Не совсем, Антош. Меня обследовали врачи и нашли причину моей болезни.

– И теперь ты будешь пить таблетки?

– Мне нужно пройти ряд лечений. Операцию и потом долгое восстановление.

– Не понимаю.

– Это сложные слова и тяжело просто объяснить, – мне даже не хочется ему говорить обо всем, что я в принципе знаю. – Ты должен набраться терпения, как и я.

– Хорошо.

– И, сынок… – он смотрит своими прекрасными глазками. – Тебе нужно будет пожить с Ниной и Славой еще, какое-то время.

– Почему? – голос звучит тихо и обидчиво.

– Потому что это лечение очень долгое. И для него требуется время. Нельзя тебя туда и обратно таскать по школам и городам. Это не делается вот так просто.

– Мне придется ходить в другую школу?

– Да. До конца этого учебного года. А потом… – делаю вдох, страшась прогнозировать. – Потом все будет хорошо. Ты вернешься ко мне.

– Правда?

– Правда.

– И тебе помогут?

– Да, – тянусь в его щеке и глажу, – обязательно помогут.

Дни проходят слишком быстро.

А я так и не успела надышаться моим сыном, впитать в себя немного его отваги и силы, как мне сообщили, что пора ехать.

Самочувствие уже давало о себе знать. Становилось снова нехорошо по вечерам или после редких приемов пищи.

Две сумки сына и небольшая моя, казалось, весили тонну.

Но на автобусе поехать мы все равно не смогли. Нина и Слава приехали за нами на машине.

Дорога прошла в основном в молчании.

Снова прощание. Снова слезы.

Только страха было еще больше, чем раньше.

– Очень люблю тебя, слышишь?

– И я тебя, мам.

– Все будет хорошо.

– Да. Будет…

Оказавшись в больнице, все закрутилось в какой-то карусели.

Из-за нервов я не заметила, как оказалась в операционной на следующий день.

Я помню, как думала о сыне засыпая. И как было больно и страшно просыпаться.

Страшно услышать, что операция прошла успешно и опухоль удалили.

Это страшно. Даже сейчас, когда кажется, что половина дела в прошлом.

Потому что, это было лишь началом.

Глава 42

Нина

– Это твоя комната, – я открыла двери бывшей детской Маши для него и пригласила войти, пока Слава был занят нашей девочкой.

Жить все время с мамой и папой мы не могли. Оставить Антона в гостиной квартиры, разумеется, сразу – нет. В итоге мы перенесли вещи дочери в нашу комнату, которая достаточно большая, а сына Славы поселили в эту спальню.

Мы сделали стены серыми, поклеив обои и в тот момент, когда пришло решение о том, чтобы тут жил Антон, я дала себе мысленно пять. Ведь могла сделать комнату розовой.

– Надеюсь, тебе будет тут удобно.

– Здесь красиво. Спасибо, – он прошел к школьному уголку, который совмещал в себе длинный стол с ящиками, сбоку которого стоял пенал для книг с открытыми полками и большой двустворчатый шкаф для вещей. Также сверху над столом крепилась полка.

Все мальчикового темного цвета. Слава сказал, что это именно то, что надо. Я согласилась.

Антон остановился у стойки с гитарой, которая вписалась в интерьер идеально, и провел пальцами по струнам.

– Тебе нравится?

– Конечно.

Но я слышала другое, то, что он не говорил словами, скорее то, что он чувствовал.

– В чем дело? – я прошла вглубь комнаты и села на край кровати.

Мальчик ссутулился и опустил голову.

– Моя мама… Я ведь ее еще увижу.

Мне стало плохо. Мне стало очень больно за эту юную душу ребенка, которая просто хотела одного – быть со своей мамой.

– Конечно, увидишь, – мой голос был мягким, успокаивающим. – Просто есть болезни, которые не вылечить таблеткой. На некоторые требуется время.

– Угу…

– Можешь подойти? – он тут же послушал и сел рядом со мной, поэтому я обняла его за плечи. – Знаешь, что мы можем сделать сейчас? Ведь у твоей мамы завтра важная операция.

– Что?

– Ты ходил с ней в церковь?

– Да. Не часто, но я там был.

– А молиться умеешь?

– Нет.

– В таком случае мы можем сделать это так, как умеем. Вместе, или ты можешь сделать это сам, перед сном.

– Лучше перед сном, – замялся он. – И что мне делать?

– Закрыть глаза и попросить у бога то, чего бы ты хотел для своей мамы. Только мысленно и от всего сердца.

– Хорошо.

– Отлично. А теперь, можешь разложить свои вещи. Если тебе нужна помощь, то можешь спокойно подойти и сказать. А потом будем обедать.

Он поворачивает голову и поднимает на меня свои глаза.

– Спасибо.

В ответ я лишь улыбнулась и сильней сжала свою руку, которой обнимала мальчика.

В этот вечер мы уже не стали делать какие-то вылазки из квартиры. Поужинали, поговорили о новой школе, дополнительных занятиях, если такие ему понадобятся, и, разумеется, об уроках гитары. А на следующий был поход в школу. Формальности уладили быстро и без вопросов. Я боялась, что раз Слава не официально признанный отец, будет проблема. Но, к счастью, этого, не случилось. Антон отучился два урока со своим новым классом, так как пригласили нас к десяти часам, и мы встретили его сразу после, потому что было много планов.

– Вроде бы он не выглядит расстроенным? – спросил Слава, ожидая, когда подойдет Антон к нам еще чуть ближе.

– Думаю, так и есть. Все будет хорошо, и ты отлично справляешься.

Я вижу, как сложно Славе дается этот надрыв. Я замечаю, как он старается сделать так, чтобы не было ревности между детьми. И как он находит минуты, побыть со мной наедине, спросить лишний раз как мои дела и все такое.

Мой муж, после пережитого десять лет назад, стал другим. Более чутким и внимательным. Мне кажется, именно это помогало мне держаться и не срываться в пропасть отчаяния. И вот сейчас, я вижу все его старания и радуюсь. Да, ему нужно постараться. Я простила, но это не исключает память. В конце концов, с нами живет его сын от другой женщины.