Художник моего тела

— Ты совсем не такой, как я ожидала.

Наши взгляды встретились.

— А чего ты ожидала?

— О, не знаю. — Она махнула рукой. — Задумчивый, саркастичный... злой. Ты прокрадываешься в класс и ни с кем не разговариваешь. У тебя репутация опасного человека.

— Опасного? — я усмехнулся, наслаждаясь тем фактом, что она знала обо мне больше, чем я предполагал. — Ты думаешь, я опасен?

Она оглядела меня с ног до головы, обдавая жаром мою кожу.

— Может быть. Я тебя еще не знаю.

— Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо в этой школе.

— Как это возможно? Это наш второй разговор.

— Я избирателен.

— Я слышала, что ты одиночка.

— И это тоже.

— Почему? — Олин склонила голову набок, и темно-русые волосы рассыпались по ее голубому топу.

— Потому что я не доверяю легкому.

— Можешь доверять мне?

Я пригвоздил ее к месту соей честностью.

— Я уже доверяю тебе.

Она нахмурилась.

— И чем же я заслужила такую честь?

Мое сердце упало, и простота нашего разговора перешла на сложную территорию. Медленно подойдя к ней, я осмелился протянуть руку и слегка дрожащей рукой обхватил ее щеку.

В ту секунду, когда я прикоснулся к ней, все оставшиеся части меня, которые все еще были моими, поменяли владельца.

Я принадлежал ей.

Полностью.

Несомненно.

Во рту у меня пересохло, а сердце бешено колотилось о грудную клетку.

Она замерла. Ее зубы впились в нижнюю губу. Ее глаза расширились.

— Эм, Гил?

Я с трудом сглотнул, не в силах оторвать взгляд от ее рта.

И не мог ответить.

Я сосредоточил все свое внимание на том, чтобы не прижимать ее к себе и не целовать. Мое самообладание едва не лопнуло, кончики пальцев царапнули ее прекрасную кожу, но Олин не отстранилась.

Она не верила слухам, чтобы избежать встречи с угрюмым, спорящим плохим мальчиком.

Она дала мне преимущество в сомнениях, и это заставило меня так чертовски благодарить, что она доверяла мне.

Доверять.

Ты моя, О.

Ты просто еще этого не знаешь.

Мой большой палец провел по ее скуле. Я шагнул ближе, пока мы не оказались в нескольких дюймах друг от друга. Мой голос был таким же тяжелым, как и мое сердце, когда я прошептал:

— Кто сказал, что это честь?

Олин ахнула, когда я притянул ее к себе, стирая пространство между нами. Я не понимал, что, черт возьми, делаю, но не мог остановиться.

Ее взгляд скользнул от моих глаз к губам и подбородку. И грубое желание на ее хорошеньком невинном личике сменилось тревогой.

Качнувшись назад, она выскользнула из моих рук.

Я опустил руку, дернувшись от удивления, когда она коснулась меня в ответ.

Я не мог дышать, когда нежнейшие пальцы прошлись по моей линии подбородка, танцуя по щетине, которую я не мог побрить, заставляя мой пульс стучать в ушах.

Никогда еще меня не трогали так ласково. Никогда еще кровь не хлестала по моему телу в таком бешенстве.

— Олин... что… — Я прочистил горло, проклиная одышку и бешеное сердцебиение. — Что ты делаешь?

Наклонившись ко мне, она провела пальцем по моему уху, нахмурившись вместо робкого желания.

— Ты ранен.

Ее голос больше не гипнотизировал меня, но с болезненным треском вернул к реальности.

— Что?

Она подняла руку, показывая полоску крови между пальцами. Ее глаза расширились от беспокойства.

— О, нет. У тебя кровь идет. — Она подошла поближе, чтобы осмотреть рану, которую не должна была обнаружить.

Я мгновенно попятился, потирая полосу насилия, которую не видел.

Значит, прошлой ночью он действительно порвал кожу.

Я почувствовал боль от его старого кольца-выпускника, врезавшегося мне в череп.

Я проглотил украденный аспирин, чтобы притупить пульсацию.

— Гил... ты в порядке? — Олин вытерла кровь о джинсы, не обращая внимания на то, что она размазались по джинсам. — Иди сюда, я позабочусь о тебе. Мы пойдем за первой помощью и...

— Я в порядке. — В моем голосе больше не было ни насмешки, ни нежности. Это был холодный и саркастический тон, которым я разговаривал с каждым учеником и учителем.

Я не позволял ей думать, что я слаб.

Что не могу защитить ее только потому, что не могу защитить себя.

Мне нужно было уходить.

— Не беспокойся об этом. — Не потрудившись схватить рюкзак, я бросился из класса как раз в тот момент, когда прибыла мисс Таллап.