Жестокий поцелуй

Ее задыхающийся стон поглощается моим ртом, я яростно целую ее, чувствуя, как ее бедра поднимаются вверх, когда она начинает кончать, ее спина выгибается, спазмы удовольствия охватывают ее, и она сжимается вокруг меня. Удовольствие слишком сильное, чтобы его можно было больше сдерживать. Все, что я чувствую, это ослепляющий экстаз, непреодолимая потребность кончить, наполнить ее собой, и я вонзаюсь в нее жестко и глубоко, каждым дюймом своего пульсирующего члена.

Мой стон удовольствия смешивается с ее криками, когда я прерываю поцелуй, выгибаюсь назад и снова толкаюсь, чувствуя первый горячий прилив спермы внутри нее, когда мой член набухает и извергается. Габриэла стонет, звук заканчивается чем-то похожим на крик, и я толкаюсь еще раз, желая еще раз почувствовать, как ее разгоряченная, влажная плоть скользит по моему чувствительному члену, прежде чем я глубоко войду в нее, удерживая себя там для последних приятных толчков, которые сотрясают меня.

— О боже, — выдыхает Габриэла, когда я прижимаюсь к ней, приподнимаясь на локте, и снова целую ее, на этот раз легче. — С каждым разом все лучше.

— И дальше будет только лучше. — Я провожу пальцем по ее скуле, требуя еще одного поцелуя от ее нежных губ. — Ты скоро узнаешь, что тебе нравится и чего ты хочешь от любовника.

При этих словах по ее лицу пробегает необъяснимая тень, в глазах снова появляется что-то похожее на слезы. Но потом она моргает, и все исчезает. Только ее легкая удовлетворенная улыбка, лениво-довольный взгляд на ее лице, когда она выгибается подо мной с последними толчками своего оргазма, ее киска слегка трепещет вокруг моего размягчающегося члена.

Неохотно я выскальзываю из нее, поправляя свою одежду, пока она опускает юбку на бедра.

— Тебе нужно идти домой? — Спрашиваю я, протягивая руку за своим бокалом вина. — Или нам следует…

— Вернуться в твою комнату? — Габриэла улыбается, садясь и допивая свой бокал. — Это, я думаю.

Она помогает мне собраться, и я наслаждаюсь ощущением ее на обратном пути в отель, ее рук, обнимающих меня. Я рад, что ночь еще не закончилась, но я чувствую, что приближается конец… конец всего этого с Габриэлой, и я боюсь этого больше, чем следовало бы.

Мы быстро поднимаемся по лестнице, оба торопимся снова остаться наедине, но когда мы заходим внутрь и я закрываю за нами дверь, я поворачиваюсь и вижу нервное выражение на ее лице, которого я не видел весь вечер до сих пор, по крайней мере, с тех пор, как я заверил ее насчет нашей поездки в пустыню.

— Что не так? — Я подхожу к тому месту, где она стоит, слегка касаясь ее волос. Они мягкие и шелковистые под моими пальцами, черные, как вороново крыло, и такие же блестящие. — Ты передумала насчет оставшейся части сегодняшнего вечера? Если ты…

— Дело не в этом, — начинает она говорить, но затем колеблется, и я чувствую, как что-то сжимается у меня внутри, какое-то неприятное чувство.

Я всегда знал, что Габриэла рано или поздно уйдет. Я тоже уйду, через неделю.

Я просто надеялся, что это произойдет не сегодня вечером.

19

ИЗАБЕЛЛА

Вся ночь была похожа на вихрь. Я ожидала встретить Найла в Сангре и, возможно, пропустить стаканчик-другой, вернуться в отель и провести остаток ночи, изучая друг друга. Я не ожидала поездки в пустыню, романтического бокала вина под звездами на одеяле, или подарка. Я ничего особенного не ожидала, особенно в начале всего этого, но Найл удивляет меня на каждом шагу. То, как он прикасался ко мне под звездами, когда мы лежали там, то, что он заставлял меня чувствовать…

Драгоценный камень на ожерелье, которое он мне подарил, маленький, изящный, крошечная слезинка лежит на моей коже, и я не могу поверить, что он мой. Я не могу поверить, что он додумался подарить мне что-то настолько красивое. Я и раньше получала украшения в подарок, носила драгоценности своей матери, но это, по-моему, в тысячу раз прекраснее всего этого.

Когда мы заходим в гостиничный номер, я чувствую трепет нервов впервые с тех пор, как Найл заверил меня, что не собирается везти меня в пустыню ни для чего гнусного. У меня были планы относительно того, о чем я хотела спросить его сегодня вечером, но теперь, когда этот момент настал, я чувствую беспокойство. Что, если он не захочет? Что, если он станет меньше думать обо мне из-за этого?

Найл оглядывается на меня, закрывая дверь, и я вижу, что он мгновенно прочитал выражение моего лица.

— Что не так? — Обеспокоенно спрашивает он, подходя к тому месту, где я стою, и нежно поглаживая меня по волосам одной рукой. — Если ты передумала…

Мысль о том, что я передумаю насчет еще одной ночи с ним, настолько нелепа, что я чуть не смеюсь, но сдерживаюсь. Я не хочу, чтобы он думал, что я смеюсь над ним.

— Нет, дело не в этом. — Мои зубы впиваются в нижнюю губу, мой желудок переворачивается при мысли о том, что я должна быть такой прямолинейной в том, чего я хочу. Все это по-прежнему ново для меня. Интересно, сколько времени требуется, чтобы исчезли чувства застенчивости и нервозности, и как женщины становятся опытными соблазнительницами? Каково это, действительно быть такой уверенной в себе, какой я хотела казаться в тот первый вечер в красном платье?

— Тогда что? — Найл придвигается ближе ко мне, его пальцы пробегают по моим волосам, а другая рука ложится мне на талию. — Ты можешь сказать мне, Габриэла. Я не собираюсь думать о тебе хуже, что бы это ни было.

То, что он каким-то образом, казалось, прочитал мои мысли, успокаивает меня больше, чем я могла бы подумать. Я чувствую, как часть напряжения покидает меня, и я смотрю на него снизу вверх, в его темно-синие глаза, которые, кажется, всегда проникают прямо в мою душу.

— Ты знаешь, что ты был моим первым… Ну, теперь ты знаешь, в любом случае…

— Да. — губы Найла дергаются. — Я не сержусь на тебя из-за этого, Габриэла, если все дело в этом. Сначала я был немного не в себе, но мы поговорили об этом, и…

— Нет, не это. Боже, почему это так сложно?

— Это что-то, чего ты хочешь в постели? — Он пристально смотрит на меня, и снова у меня возникает странное ощущение, что он заглянул мне в голову и увидел именно то, что я пыталась сказать, но не могла подобрать слов.

— Я…я хочу, чтобы ты забрал все остальное. Мою девственность. — Слова срываются с моих губ, натыкаясь друг на друга, и я чувствую, как мое лицо заливается краской. — Я имею в виду, я…

— Глаза Найла расширяются, в голубых глубинах появляется искорка юмора наряду с удивлением. — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в задницу?

То, как ровно, буднично он это произносит, поражает меня, но в то же время успокаивает. В его тоне нет осуждения, ничто не заставляет меня думать, что он шокирован или испытывает отвращение к тому, о чем я прошу. Единственная причина, по которой я вообще знаю, что это возможно, что это тот поступок, который совершают другие, это книги, которые я читала, любовные романы, в которых говорилось об этом.

— Я… да. — Мое лицо вспыхивает ярко-красным, но я все равно продвигаюсь вперед. — Это то, что я пыталась сказать…

— Ты уверена? — В уголках глаз Найла появляются морщинки неуверенности. — Девочка, это не то, что я обычно делаю с девушкой, которая была девственницей всего несколько дней назад.

— Но ты делал это раньше? — Я немного настаиваю, желая знать, хотя мысль о том, что он может быть с другой девушкой, заставляет меня сгорать от незаслуженной ревности. — Тебе это нравится?

Найл смеется, потирая затылок одной рукой.

— Я не знаю человека, которому бы это не понравилось. Это не просто ощущение, это…

— Что? — Я смотрю на него с любопытством, и он пожимает плечами.

— Это табу, я полагаю. Это не то, что нужно делать. Черт, если я знаю. Это горячо, но, Габриэла, как я уже сказал…

— И все же я хочу, чтобы это был ты, — тихо говорю я. — Я доверяю тебе.

— Габриэла… — Он выдыхает. — Я пытаюсь убедиться, что поступаю правильно. Вернувшись домой… — Найл сжимает губы, как будто пытается разобрать свои слова. — Я не мягкий человек. Я с тобой, но есть вещи, которые я совершил, мир, в котором я живу…

— Что ты пытаешься сказать? — Я не понимаю, что он пытается мне сказать, вокруг чего он так осторожно ходит. Кем он себя считает, но не хочет полностью объяснять.

— В моем мире, дома, мужчины не всегда заботливы с женщинами. Они могут быть жестокими, требовательными и резкими. Они берут то, что хотят, потому что верят, что это им причитается. Я всегда старался быть другим. Относиться с уважением к женщинам, с которыми я провожу время, и…

Мир, который он описывает, очень похож на мой, и это вызывает у меня любопытство к нему, к его происхождению. Но по тому, как он говорит, я могу сказать, что он больше ничего не хочет говорить, и я, во всяком случае, не хочу говорить об этом прямо сейчас. Я хочу его.

— Найл, ты не возьмешь ничего из того, что я не пытаюсь тебе дать. Если ты не хочешь… но, если хочешь, пожалуйста. Я доверяю тебе… я хочу тебя.

Чего я не могу ему сказать, так это своих истинных рассуждений. Если это то, чего хотят мужчины, то, конечно, мой будущий муж захочет этого от меня, и я не хочу, чтобы во мне была какая-то часть, которой он мог бы обладать в первый раз. Я знаю, что кем бы он ни оказался, он возьмет от меня то, что хочет, именно так, как описал Найл. То, как он это сказал, наводит меня на мысль, что какой бы ни была его жизнь там, в Штатах, она, возможно, ближе к моей, чем он себе представляет, и я никогда не смогу ему этого объяснить. Возможно, мы похожи больше, чем он думает. Но что бы ни случилось в будущем, я хочу впервые отдать Найлу все. Я хочу, чтобы все эти варианты были за мной. Он заслуживает этого, а человек, который купит меня у моего отца, нет. Найл был добрым и заботливым, и все это, с того момента, как я встретила его в баре, стало лучшим опытом в моей жизни. Все оказалось лучше, чем я могла себе представить, идеально во всех отношениях.

Это совершенство, которое, я знаю, никогда не могло бы длиться вечно, если бы это было по-настоящему, но часть меня все еще хочет, чтобы это не заканчивалось. Я знаю, что это безумие, что мы едва знаем друг друга. И все же все во мне стремится к тому, чтобы эти моменты между нами длились как можно дольше, чтобы дать ему все, что я могу.

— Пожалуйста. — Я придвигаюсь ближе к нему, слышу, как он резко втягивает воздух, когда я это делаю, и чувствую, как напрягается его тело, когда я касаюсь его, все его мышцы напрягаются от того, что, я знаю, является едва сдерживаемой потребностью. — Я хочу, чтобы это был ты.

— Ты убиваешь меня. — Его глаза закрываются, его руки обхватывают мои, когда он поднимает их к своей груди, притягивая меня еще ближе. — Ты сводишь меня с ума, Габриэла, ты заставляешь меня хотеть сказать “да” чему угодно.

— Тогда скажи да. — Я наклоняю голову ближе к нему, мои губы почти касаются его рта. — Я хочу быть полностью твоей сегодня вечером, Найл. Пожалуйста.

— Мужчина может только хотеть слышать, как такая девушка, как ты, так долго умоляет, — стонет он, крепче сжимая мои руки. — По крайней мере, на этот раз я знаю, что ты не делала этого раньше. — Одна из его рук опускается мне на талию, скользя по пояснице, когда он прижимает мои бедра вплотную к своим, позволяя мне почувствовать, какой он твердый.