Близнецы-тираны

Примечание: Главную героиню зовут June(Джун) что в дословном переводе означает Июнь, поэтому и герой символично, исходя из некоторых событий в книге, называет её Июньская бабочка.

«Близнецы-тираны»

Пролог

“Одно гнилое яблоко может испортить всю корзину…”

Пожалуйста, воздержитесь от прочтения этой книги, если для вас что-то неприемлемо.

Кейд

Каждый мужчина сожалеет об определенных вещах в своей жизни, и большинство из них связано с женщиной. Я должен был сразу понять в тот момент, как Джун Уайлдфокс появилась на моем пороге, держа за руку свою мать, что она в конечном итоге станет моим падением. Всё произошло мгновенно. Её ясные голубые глаза, бледная кожа, шелковистая копна темных волн, стали для меня ходячей навязчивой идеей с того момента, как я встретил ее. Она с самого начала была под запретом, а я никогда не мог удержаться от того, чтобы не откусить от запретного плода.

Меня зовут Кейд Миллер, и я совершил огромную ошибку. Ошибку таких эпически дерьмовых масштабов, что моя жизнь, блядь, может сгореть в огне в любой момент.

Проблема номер один: я много лет был влюблен в свою сводную сестру.

Милая, невинная Джун, которую я впервые увидел с заплетенными в косички волосами, в милом розовом платьице и с грязными коленками. Наивная, легко дразнимая Джун, над которой я издевался все своё детство. А потом, когда она стала подростком, я назначил ей самое страшное наказание, какое только можно тогда было вообразить. Я игнорировал ее. Я притворился, что ее не существует, и мне было наплевать.

Что ж, я все испортил. Она теперь никогда не купится на то, что я ненавижу ее сейчас.

Потому что вот проблема номер два: я только что трахнул Джун Уайлдфокс.

У нас с моим братом-близнецом Паркером был план. Чертовски хороший план. Мы хотели забрать то, что принадлежало нам по праву, и вернуть состояние моего отца. Но я и представить не мог, что снова потеряюсь в этих мягких голубых глазах, изгибе ее груди или ее волосах, падающих на ее обнаженную спину, как водопад.

Я ненавидел ее. Всего несколько месяцев назад я желала ей мучительной смерти.

Я хотел отомстить. Мы оба, блядь, хотели.

Я был уверен, что это сработает. Мы оба были чертовски в этом уверены.

Джун заплатит, и мы получим то, ради чего так усердно работал наш отец.

Но когда я смотрю на ее фигуру под одеялом, на то, как ее грудь мягко поднимается и опускается с каждым вздохом, я понимаю, что мне всё ещё небезразлична эта девушка. Я хочу защитить ее от тьмы, гноящейся в моей душе. Тьма, которую она разжигает своей гребаной невинностью. Все, блядь, пропало, потому что я взял это в кулак и раздавил.

Так же, как я сделал это пятнадцать лет назад.

Я разрываюсь между верностью своему настоящему брату и снова возрождающейся любви к сводной сестре, девушке, нет, женщине, потому что я только что сделал ее такой, и этот поступок разорвет меня на части. Я уже это знаю.

Я глажу ее шелковистые мягкие волосы, мои губы слегка касаются ее фарфоровой кожи. Она стонет от удовольствия, и я потираю виски, понимая, насколько я глубоко в заднице. Что касается моих сожалений, то моя кошечка Джун, уже не девственница, возглавляет мой гребаный список.

Глава 1

Джун

— Что бы вы хотели надеть сегодня, мисс Уайлдфокс? Как насчет вашего нового костюма-двойки от Шанель?

— Мне все равно, — стону я, накрывая голову своей мягкой, как перышко, подушкой. — Боже, Мэгги. Пожалуйста, задерните шторы. Никто не должен бодрствовать в это время суток.

— Но, мисс Уайлдфокс, пришло время для урока йоги в четыре тридцать утра! — Мэгги щелкает языком, мучая меня, стаскивая с меня пододеяльник.

— Пожалуйста, Мэгги, мы не можем перенести это? — Я дергаю за ниточки, но я не хочу вставать и сталкиваться с еще одним днем моей скучной рутины. Это не приносит мне никакой радости. Ничего не происходит уже несколько месяцев. — Я так измучена… Я шесть недель подряд, встаю раньше пяти утра!

— Извините, мисс, но у вас напряженный график.

Мне хочется плакать, но вместо этого я опускаю ноги на деревянный ореховый пол и потягиваюсь, как кошка.

— Все в порядке, Мэгги. Я уверена, что в какой-то момент все наладится. Есть какие-нибудь известия от Кейда или Паркера?

Я действительно должна перестать спрашивать о них. Даже моя горничная жалеет меня. Ну, они, наверное, все так делают. У меня четыре горничные, которые работают посменно, потому что иногда я на ногах по двадцать часов. Каждая смотрит на меня с жалостью, когда я упоминаю своих сводных братьев. И когда я с пустой надеждой смотрю на еще один смущенный взгляд, я понимаю, что они просто уже никогда не позвонят.

— Почему они не хотят говорить со мной?

— Только не это снова, мисс Уайлдфокс, — со стоном умоляет Мэгги. — Они злые мальчишки. Вам не нужны мальчики, мисс Уайлдфокс. Вам нужен мужчина.

— Они мои братья.

— Сводные братья, — напоминает она мне.

На этот раз я не спорю с ней по поводу этого заявления. Правда в том, что я вижу только одного из них своим братом. Другой … ну, а другой это Кейд.

— Вам придется забыть о них, мисс Уайлдфокс. Занимайте себя, и со временем вы будете двигаться дальше. Они не заслуживают ваших эмоций.

— Может быть, я не хочу двигаться дальше. Может быть, все, чего я хочу, это… — Я заикаюсь на полуслове, и прикусываю нижнюю губу.

— Вы бы предпочли, чтобы вам было больно? — Размышляет Мэгги. — Причинять боль, постоянно обвиняя себя? Нет, мисс Уайлдфокс, вам не кажется, что пришло время двигаться дальше?

Я не отвечаю на ее вопрос. Это слишком сложно для меня, чтобы даже думать об этом. Со вздохом я направляюсь в ванную, где начинается мой строгий режим красоты.

Я принимаю удручающе короткий душ и позволяю Мэгги выбрать мне что-нибудь из одежды. Ей нравится рыться в моей одежде. Я почти уверена, что она или одна из других горничных стащили несколько вещей из моего гардероба, но я слишком занята, чтобы заниматься этим в дополнение ко всему остальному в моем списке дел.

Мэгги помогает мне сделать прическу и макияж, опрыскивает мои запястья духами моей матери и приносит мне одну из моих сумочек Dolce. Я внимательно изучаю свою внешность в зеркале. Темные волосы длиной до талии густыми волнами спадают мне на спину. Мой наряд стоит тысячи, но я стою больше. В двадцать один год весь мир у меня под рукой. Я могла бы заполучить любого из самых завидных холостяков в этом городе. К сожалению, я вижу только одного… и он единственный, кого я не могу заполучить.

Перед тем как я собралась, ещё до шести утра я закончила занятия йогой, выпила отвратительный зеленый коктейль и поплавала в бассейне с подогревом в доме. Теперь я отправляюсь в офис в центре города, чтобы встретиться с некоторыми инвесторами, моя наименее любимая часть бизнеса. В то время как мои сотрудники в основном управляют заведением самостоятельно, Wildfox Miller Inc — это прежде всего семейная компания. Поэтому, сюда я должна приходить ежедневно, чтобы поддерживать моральный дух и внешний вид.

Я расхаживаю по офису на слишком высоких каблуках и в слишком дорогой одежде. Я мало ем и много тренируюсь, стараясь выглядеть идеально с рассвета и до поздней ночи. Я работаю сама, пока не устаю настолько, что падаю на мягкую подушку в своей спальне в одежде и на каблуках. Другой моей горничной, Пэтти, приходится заставлять меня снова вставать, смывать косметику, переодеваться в пижаму и соблюдать еще один строгий режим красоты.

Я кладу пару трусиков и шелковую пижаму на ночь в ванной и бросаю свое грязное нижнее белье на пол. Запрыгиваю в паровую душевую кабину, и позволяю горячему туману окутать мое усталое тело. Спустя немного времени я выхожу и тянусь за трусиками, обматывая полотенцем мокрые волосы. Но их там нет. В замешательстве я проверяю место, где я их оставила, но там ничего нет. Я беру с вешалки еще одно полотенце и оборачиваю его вокруг туловища.

— Пэтти! — Зову я, но ответа нет.

Я нахожу горничную поздней ночной смены в коридоре, вытирающую пыль с вазы.

— Пэтти, ты взяла мою одежду? — Требую я, и она смотрит на меня пустым взглядом.

— Нет, мисс, пока нет, — извиняющимся тоном говорит она. — Я сейчас отнесу её в прачечную и постираю.

— Но я… — Я хмурю брови, плотнее обматываю полотенце вокруг груди, мои волосы теперь падают на спину мокрыми прядями. — Неважно. Извините.

Я возвращаюсь в свою ванную, чтобы высушить волосы феном и накрутить их на бигуди на ночь. Возвращаясь в свою спальню, я замечаю, что балконные двери открыты, белые шелковые занавески развеваются на ветру. Как странно. Я никогда не держу их открытыми. Побеленные французские двери всегда дребезжат, если я их открываю.

Я закрываю двери и выбираю новый комплект пижамы и нижнего белья, стараясь не беспокоиться о том, что мой разум играет со мной злую шутку. Когда моя голова касается атласной подушки, я снова думаю о близнецах, надеясь, что они приснятся мне этой ночью. Кошмары, которые мучили меня в детстве, кажется, исчезли… Но память о моих ночных кошмарах все еще там, пугающая, темная и такая же тревожная, как всегда.

15 лет назад

У маленьких девочек развиваются опасные увлечения. И с того момента, как я впервые увидела Кейда Миллера, он стал моей новой навязчивой идеей. Я могла отличить близнецов друг от друга с первого раза, когда увидела их. Кейда с его темным, пристальным взглядом, который говорил об интеллекте за пределами его десятилетнего возраста, и Паркера — глупого, милого Паркер, который свернул бы горы, чтобы дать мне то, что я хотела.

Наши родители познакомили нас. Любая другая пара братьев избегала бы меня, но не Кейд и Паркер. Нет, они взяли меня за руки, и повели играть, пока грузчики распаковывали мои и мамины вещи в новом доме.

Близнецы отвели меня на задний двор. У дома, в котором мы должны были жить, был большой задний двор, а у мальчиков был домик на дереве на большом дубе у забора. Они помогли мне взобраться по шаткой стремянке, ведущей в их убежище. Когда я вошла в их обитель, меня охватило особое чувство. Теперь я была в их священном месте и хотела проявить уважение. Я хотела, чтобы я им понравилась. Потребность угодить им, быть их другом приводила меня в отчаяние.

Они показали мне свои вещи. Потрепанные погодой комиксы, которые были в пятнах от дождя, который падал через трещины в крыше домика на дереве. Кости, которые они нашли, зарытыми на заднем дворе. Крошечные, красивые, хрупкие белые кости, начисто вылизанные землей и погодой. Я была так же загипнотизирована их имуществом, как и они сами. Они были очаровательны. Разные. Но очень красивые.

Я восхищалась тем, что они мне показывали, и говорила правильные вещи, чтобы понравиться им. Паркер с самого начала, восхищался мной, пытаясь произвести на меня впечатление. Но Кейд был крепким орешком. В основном он молчал, размышляя, прежде чем заговорить вслух. Паркер был его яркой противоположностью. Они были инь и ян, солнце и луна, противоположности, которые дополняли друг друга самым опьяняющим образом.