Близнецы-тираны

— Я сказала своему водителю возвращаться и что останусь на ночь, — решительно говорит она.

— Ты, блядь, с ума сошла? — Рычу на нее. — Ты не можешь остаться здесь.

— Почему бы и нет? Я буду спать на диване, если придется.

— Паркер спит на диване.

— О, — шепчет она. — Я думала, у вас две спальни.

— Нет, Джун. Не все из нас могут позволить себе такую роскошь, как вторая спальня. — Я встаю перед ней, возвышаясь над ней, и понимаю, что она не может встретиться со мной взглядом. — А теперь давай. Я вызову тебе такси.

— Но я не хочу уходить, — настаивает она. — Я хочу остаться с тобой.

— Джун, Паркер вернется с минуты на минуту, и он выйдет из себя, если увидит тебя здесь. — На этот раз только невинная ложь. Все, что угодно, лишь бы она убралась к чертовой матери из моей квартиры. Ей здесь не место. Я не хочу, чтобы она была здесь. — Пожалуйста, у нас уже был спор сегодня. Не делай еще хуже.

— Вы двое ссоритесь? — Шепчет она.

— Не твое собачье дело.

Кажется, ее так задел мой ответ, что я почти сожалею об этом. Но я не извиняюсь. Я никогда этого не делаю. Открыв входную дверь, я провожаю ее в коридор. После того, как мы спустились по лестнице на холодную, мокрую улицу, я вызываю ей такси и заставляю ее сесть внутрь. Давать водителю наш старый адрес чертовски больно.

— Кейд, пожалуйста. — Джун смотрит на меня через открытое окно. — Поедем со мной. По крайней мере, убедись, что я благополучно доберусь до дома.

Маленькая сучка точно знает, как играть со мной, и она, блядь, это знает. Все, о чем я могу думать, это плата за такси, которая составляет почти все деньги, которые я заработал сегодня. Но я не могу сказать "нет" своей младшей сестре. Я никогда не мог.

Со стоном я тоже сажусь в такси. Улыбка Джун такая теплая, что мне приходится бороться с каждым инстинктом в моем теле, чтобы не обращать на нее внимания. Потребность причинить ей боль глубоко ранит меня. Я не хочу, чтобы она была так счастлива. Я хочу, чтобы она была чертовски несчастна, как я. Она начинает болтать, и я останавливаю ее, поднимая ладонь.

— Просто заткнись, Джун. Серьёзно я не в настроении.

Она делает, как ей говорю, но яркое сияние, окружающее ее, все так же невыносимо, как и раньше. Ее рука лежит на сиденье автомобиля, в нескольких дюймах от моей. Желание схватить ее и переплести наши пальцы слишком сильно, чтобы игнорировать.

Почти.

Но затем Джун шокирует меня, делая первый шаг. Она кладет свою ладонь на мою, и я упрямо смотрю в окно, отказываясь признавать ее. Но волосы на тыльной стороне моей руки встают дыбом. Я не хочу, чтобы Джун останавливалась, и она этого не делает. Она держит свою руку там, а затем несколько мгновений спустя, когда я убежден, что это просто совпадение, она начинает гладить меня большим пальцем.

Никто так не прикасался ко мне годами. Я не занимаюсь любовью. Я жестко трахаюсь, и я быстро бросаю свои завоевания. В моем расписании нет времени на нежность. И все же это так чертовски приятно, что мурашки бегут по всей моей коже. Я пытаюсь остановить этот момент, но почему-то застываю, не в силах оторвать свою руку от её руки. И тогда всего этого становится слишком много. Мой разум лихорадочно соображает, когда жар и лед по очереди разрушают мое тело. Я заставляю себя постучать по пластику, отделяющему нас от водителя.

— Мне нужно выйти, пожалуйста.

— Что? — Спрашивает она, глядя на меня обвиняющим взглядом. — Разве ты не убедишься, что я доберусь домой нормально?

— Знаешь что, Джун? — Почти рычу. — Ты сама попала в эту переделку, почему бы тебе тоже не выбраться из нее самой.

Такси останавливается, и раздается сумасшедший гудок, пока я выхожу из машины, хлопнув дверью. Водитель отъезжает, и я делаю все возможное, чтобы выкинуть её из головы.

К тому времени, когда я, наконец, прихожу, Паркер сидит перед телевизором. Он не говорит ни слова, просто натягивает капюшон куртки на голову и делает вид, что меня там нет. Ну, по крайней мере, он жив.

— Спокойной ночи, — саркастически бормочу я.

На этот раз я хлопаю дверью своей спальни. Пошли они все к черту. Если они все хотят быть сопляками с ублюдочным отношением ко мне, я тоже буду таким же.

Глава 5

Кейд

Когда я вечером возвращаюсь из офиса, Паркер ни на дюйм не сдвинулся со своего места перед телевизором. Он все еще ссутулился и сидит, как и тогда, когда я пришел домой прошлой гребаной ночью, все еще злится на меня. Интересно, он вообще что-то сделал, или провел, весь этот чертов день, играя в видеоигры?

— Ты принес еду? — Спрашивает он, не глядя на меня, слишком занятый охотой на какого-то инопланетного плохого парня на экране телевизора. — Я голоден, — добавляет он на случай, если я не понял.

Я не утруждаю себя ответом, потому что устал, и с меня хватит. Вместо этого я кладу свой бумажный пакет на стойку и достаю две бутылки текилы.

Предложение мира.

Наконец, Паркер выключает свою игру и заходит на кухню, с любопытством беря бутылку.

— Это даже не самое хорошее, — сразу же жалуется он.

— Да, мы не можем позволить себе хорошие вещи, если только ты не хочешь скинуться, — огрызаюсь я.

Он выглядит озадаченным. Чертовски хорошо. Я не собираюсь быть единственным, кто снова попытается загладить свою вину.

— Что с тобой? — Спрашивает он вслух.

— Тебе действительно нужно знать? — Я вздыхаю. — Эта ссора меня доконала. И вдобавок ко всему… Вчера вечером заходила Джун. — Я вижу, как его глаза тускнеют при одном упоминании ее имени.

Это всегда были Паркер и Джун. Они были так близки. Я знаю, что это самое трудное для него. На долю секунды он выглядит подозрительным и ревнивым, но потом этот взгляд исчезает.

— И что? — Спрашивает он, делая вид, что ему все равно, открывая текилу и делая глоток прямо из бутылки.

Я пожимаю плечами.

— Она скучает по нам… ну, тебе это нравится больше, чем мне, я уверен.

— Мне все равно, — говорит он, хотя мы оба знаем, что это так.

Она его лучший друг, и его убивает то, что они больше не общаются. И это причиняет больше боли, потому что он хочет общения, но он думает, что предал бы меня, если бы что-то с этим сделал.

— Мне нужно сегодня вечером напиться, — говорю я и откупориваю свою бутылку текилы.

Я думаю, мы решили не говорить о нашей ссоре прошлой ночью. Возможно, это к лучшему. Я действительно не хочу переживать тот момент, когда я увидел, как сперма моего близнеца попала на лицо моей бывшей, пусть и на одну ночь.

— Я разделяю твои чувства, — бормочет Паркер в мою сторону, заглядывая в бумажный пакет. — Ни лимонов? Ни соли?

— Я думаю, что сегодня день для чистой текилы.

— По крайней мере, мы в чем-то согласны.

Мы устраиваемся на диване, каждый со своей бутылкой, и смотрим какой-то фильм из девяностых. Кажется, что все в порядке, если я игнорирую дерьмовую атмосферу. Невысказанное всегда приводит к тому, что ты гниешь изнутри, и наша борьба еще одна попытка подлить масла в огонь. Огонь, который уже полыхал и, кажется, не гаснет с течением времени.

— Нам нужно… например, нам нужен план, — невнятно говорит Паркер, и я смотрю на него сквозь дымку, застилавшую мои глаза.

Это как смотреть в зеркало, и хотя я к этому привык, немного странно смотреть на свое отражение, когда ты так пьян, как я сейчас.

— Почему? — Мне интересно. — Зачем нам это нужно? Почему нам нужно что-то делать? Мы можем просто лежать здесь, пить наши напитки и быть несчастными вместе.

Он делает глоток из своей бутылки, проливая немного на диван, но я слишком пьян, чтобы беспокоиться. Кроме того, я не думаю, что смогу сформулировать связное предложение, в любом случае.

— Нам нужно всё вернуть, — говорит он. — И Джун. Я хочу, чтобы Джун вернулась.

Я не хочу, чтобы Джун вернулась к тебе, говорит мой испорченный, извращенный разум.

— Итак, каков план? — Спрашиваю я, изо всех сил стараясь игнорировать назойливый голос в моей голове.

Он усмехается мне и ставит пустую бутылку на стол. У нас будет такое похмелье, что это будет даже не смешно.

— Вот тут-то ты и вступишь в игру, брат, — весело говорит он.

Мы примерно в двадцати минутах от того, как он отрубится, и в двадцати пяти минутах от того, как меня стошнит в унитаз. Но, по крайней мере, наш спор, блядь, забыт на данный момент. Пока Паркер снова не переступит черту. Зная его, это не займет у него и недели.

— Нам нужен план? — Напоминает мне Паркер.

Я сижу там, погруженный в собственное опьянение, и думаю, что я должен ему сказать. С него хватит того, что все будет хорошо, и мы с этим разберемся. Вместо этого я выбираю что-то другое. И слова просто продолжают приходить, когда я открываю рот.

— Нам нужно вернуть наши деньги, — говорю я, и Паркер оживленно кивает. — Это и компания нашего отца, неправильно, что досталось всё только ей. И ты скучаешь по ней, но деньги тебе нужны больше, верно?

На мгновение он задумался, и я не даю ему ответить, может быть, потому, что я боюсь, что он предпочтет ее деньгам или мне.

— Мы никак не сможем их получить, — подталкиваю я, прежде чем он успевает ответить. — Если только…

Я привлекаю его внимание, и он поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня.

— Если только что? — С любопытством спрашивает он, и я знаю, что это момент "сделай это или сломай".

Он может согласиться с моим планом, если я представлю его в правильном виде. Или он может назвать меня сумасшедшим, в зависимости от того, насколько жадным он себя чувствует сегодня. Но я думал об этом в течение долгого времени. По крайней мере, несколько часов точно. И мой затуманенный гребаный разум говорит мне, что план золото. Я получаю Джун, Паркер получает Джун, и мы все делим деньги.

Я просто надеюсь, что Паркер это поймет. По правде говоря, я даже не уверен, делаю ли я это ради денег или только ради Джун.

— Есть кое-что, что мы могли бы сделать, — говорю я, и Паркер придвигается ближе на диване, внимательно слушая.

Я знаю, что теперь он у меня в руках, и слова рвутся наружу.

Дело сделано.

— Мы никак не можем получить эти деньги, не совершив что-то плохое.

— Я не собираюсь убивать Джун, Кейд, — немедленно перебивает Паркер, и я в шоке, что он даже подумал, что я подумаю о чем-то подобном.

— Ты что, блядь, с ума сошел? — Огрызаюсь я на него. — Я не собираюсь, черт возьми, убивать ее.

— Тогда рассказывай, — настаивает Паркер.

— Мы не кровные родственники, — напоминаю я ему, пытаясь мягко подтолкнуть его к этой мысли. — Она нам вообще не родственница, верно? — Спрашиваю я его, и он качает головой, поощряя меня продолжать.

— Что, если, — продолжаю я, усиливая напряжение, прежде чем, наконец, задать главный вопрос. — Что, если один из нас женится на ней?

Паркер выглядит возмущенным и как будто собирается заговорить, но я тороплюсь с объяснением. Этот момент имеет решающее значение.

— Что, если один из нас женится на ней, а потом разведётся через несколько месяцев? Можешь ты себе представить, сколько денег мы могли бы получить? У нее было бы разбито сердце, так что отнять их было бы легко. А потом мы бы разделили их между нами двумя…