Близнецы-тираны

Почему-то я не чувствую себя прямо сейчас желанным гостем в своей собственной чертовой квартире.

— Пожалуйста, останься, — радостно вскрикивает Джун, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

Она ведет себя так, словно это место принадлежит ей, и это беспокоит меня, потому что квартира единственная вещь, за которую я плачу сам. Я тот, кто платит здесь, а ее грязные деньги не принесут ей никакой пользы, как бы хорошо ни смотрелись на ней эти джинсы. Я стараюсь не смотреть на неё.

— Ты остаешься? — Спрашиваю я ее, и она слегка вздрагивает.

— Паркер пригласил меня на ланч, — тихо говорит она, но затем поднимает подбородок. — Я не знала, что нам нужно твое разрешение.

Что ж, это чертовски ново. Джун всегда спокойно подчинялась всему, что мы говорили. Но теперь она может постоять за себя?

Как чертовски освежающе.

— Это мой дом, так что ты должна, да, — холодно отвечаю я, и ее глаза горят тихим огнем, которого я никогда раньше не видел. И будь я проклят, если это не заводит меня даже больше, чем ее обычная милая и покорная личность. Блять. Я пробыл с ней всего несколько минут, а уже теряю самообладание. — И что мне нужно сделать, чтобы ты ушла? Тебе нужна письменная записка или что-то в этом роде?

На секунду она выглядит озадаченной, но я ни в малейшей степени не жалею об этом. Ей здесь не место, только не в ее дизайнерских туфлях на каблуках и с сумочкой, которая стоит больше, чем наша арендная плата.

— Не обращай на него внимания, Джун, — весело говорит ей Паркер. — Он ведет себя как осел. Почему бы тебе не присесть? Я уверен, что мы можем хорошо провести время и без Кейда — не велика потеря, верно?

Он стреляет в меня глазами кинжалами через плечо, когда усаживает Джун. Я так зол, что готов ударить его прямо сейчас, хотя у меня нет на это права, ведь это моя идея, просто чтобы наказать себя еще больше.

— В таком случае приятного ужина, — говорю я, и яд сочится из моих слов.

Я поворачиваюсь на каблуках и ухожу. Я понятия не имею, куда я иду, но мне нужно уехать. Я не собираюсь устраивать семейное воссоединение со сводной сестрой, в которой я хочу быть по самые яйца, а не видеть её с моим гребаным идиотом-братом-близнецом. Потому что, я должен был сидеть там с ней. Я должен быть тем, на кого она с обожанием смотрит своими огромными глазами, а не мой брат. И я боюсь, что если бы я остался там дольше, пострадал бы он, а не Джун…

Я брожу по улицам, притворяясь, что мне все равно, в то время как в голове роятся идеи, как увести Джун подальше от Паркера. Но я не могу и не буду этого делать. Я так долго сдерживался, и мне просто нужно продержаться дольше. Я не могу заполучить ее. Мое обещание, данное ее матери, все еще свежо в моей памяти. Она не хотела, чтобы мы были вместе. Мне нужно почтить память Рейчел, а не проявлять к ней неуважение.

Время течет медленно, и, блять всё, с меня хватит. На улице кромешная тьма, и несколько уличных фонарей в нашем районе едва отбрасывают свет на тротуар, когда я возвращаюсь домой. Я останавливаюсь под нашим кирпичным многоквартирным домом, бросая взгляд на окно нашей кухни.

Свет горит.

Я могу просто представить их, сидящих за столом, за который я заплатил, едящих еду, приготовленную Паркером, а мой бумажный пакет забыт на стойке. Мне хочется скрежетать зубами от чистой ярости, но вместо этого я довольствуюсь тем, что бью кулаком по фасаду нашего здания. Я громко ругаюсь и смотрю на свои кровоточащие костяшки пальцев, нянча грёбанную руку.

— Не очень помогло, верно? — Она передает мои мысли вслух, и я поворачиваюсь на голос, как будто это сирена зовет меня.

Конечно, блять Джун. Она стоит у входа в наше здание, толстовка Паркера всё ещё на ней, выглядывает из-под ее безупречно белого пальто. Уже одно это дает мне понять, что она ничего не знает о том, какой тяжелой может быть жизнь, потому что, в моей версии, я, вероятно, испачкал бы белое пальто в метро, в автобусе, просто от того, что, черт возьми, живу своей жизнью. Но если у нее на нем появится хотя бы маленькое пятнышко, она может просто заменить его другим. Я пытаюсь пройти в дом, полностью игнорируя Джун. Но вместо того, чтобы отступить, как я ожидал, Джун встает у меня на пути, и я задеваю ее. От одного этого по моему телу пробегает дрожь, и мои мышцы сжимаются от того, как сильно я ее хочу. Я так глубоко влип, когда это произошло? Я думал, что держу себя под контролем.

— Подожди, пожалуйста… — шепчет она, и я останавливаюсь, потому что, я бы сделал все для нее. Я остановлюсь и буду слушать, даже если это сломает меня.

— Джун, оставь меня в покое, — повторяю я слова, сказанные ей накануне. — Пожалуйста. Не сейчас. Я уверен, что тебе было весело с Паркером, но у меня нет сил, тягаться с тобой каждый гребаный день.

Я чувствую, как она хмурится, хотя я смотрю в пол, изо всех сил стараясь не смотреть на ее красивое лицо. Я могу представить, как ее губы складываются в эту надутую гримасу, которая всегда дает ей то, что она хочет. И я прекрасно знаю, что если я увижу это сейчас, то эта встреча ничем не будет отличаться от прежних, когда она добивалась своего. Она обводила меня вокруг своего мизинца и даже не подозревала об этом.

— Почему ты так стараешься оттолкнуть меня? — Печально спрашивает она, ее слова полушёпот. — Я знаю, ты ненавидишь меня… Я понимаю, что у тебя есть на то причины. Но я пыталась тебе помочь. Я пыталась дать тебе денег. Пыталась снять для вас квартиру. Как ты можешь быть таким гордым?

Я наконец поднимаю взгляд, хотя мне все еще приходится смотреть на нее сверху вниз. Джун высокая, но я все равно возвышаюсь над ней со своими шестью футами четырьмя дюймами. Я изучаю каждую черточку ее лица, позволяя себе насладиться этим моментом.

Ее носик похож на пуговку, маленький и совершенный. Ее кожа безупречна, сияющая, нежная, как будто "половое созревание" прошло мимо. Ее глаза, глубокие темно-синие, как море. Ее темные волосы сегодня завиты и падают на плечи искусными волнами. Она выглядит красиво, но я предпочитаю её естественную, с прямыми волосами слегка с несколькими волнами тут и там. Я не решаюсь смотреть на её губы, потому что, если я посмотрю на них, я не смогу остановиться.

— Я делаю это, чтобы защитить тебя, — говорю я ей. — И ты действительно уже должна была догадаться, почему. Мне нужно объяснять тебе это по буквам?

— Защитить меня от чего? — Невинно спрашивает она, игнорируя все остальное, что я сказал.

Я так сильно хочу показать ей это. Я хочу прижать ее к стене, грубо поцеловать и просунуть руку ей между ног. Я хочу, чтобы она знала, что я больше не ее сводный брат, и я уже много лет не был им в своих мыслях. Я мужчина, и я, черт возьми, хочу обладать ею, нравится ей это или нет.

Она — решение, а не проблема. И игра, в которую играем мы с Паркером, никогда не сработает, потому что, в конце концов, все дело будет в Джун и в том, что у меня напрягается между ног при одной мысли о ней.

Я качаю головой, постанывая, потому что слова сейчас чертовски трудны. Затем она подходит ближе, и я улавливаю ее запах, безжалостно дразнящий меня. Это не то, что я себе представлял, не то, что я имел в виду во всех своих запретных фантазиях. Это не персики и сливки, это земляника и шампанское, тающие у меня на языке. Конечно, черт возьми, всё это так, она даже пахнет дорого.

— Я не перестану возвращаться, — говорит она, наши тела почти соприкасаются. — Я буду здесь, и я буду ждать тебя. Потому что, в конце концов, ты есть и всегда будешь моим братом.

Разочарование вскипает в моей крови, и мои руки взлетают вверх, грубо хватая ее за плечи.

— Я не твой брат, Джун, — рычу я. — Мы не кровные родственники. Мы не семья.

Я вижу, что расстроил ее. Она думает, что я говорю ей, что мне на нее наплевать, но я забочусь, черт возьми, я забочусь. Всеми неправильными способами, во всех неправильных местах я забочусь о Джун Уайлдфокс.

Я ей этого не говорю. Я смотрю ей в глаза, и она отвечает мне тем же, ее зрачки расширены, радужки напоминают мне озеро, которое мы посещали летом, когда были маленькими. Она это все, чего у меня никогда не будет. А потом она говорит то, что, черт возьми, сбивает меня с ног.

— Я действительно не хочу, чтобы ты был моим братом. — Я почти расстроился, почти… Она опускает взгляд, и я смотрю на длинные, густые ресницы, обрамляющие ее щеки. Я так сильно хочу попробовать ее на вкус. — Ты никогда не был им, как бы я ни старалась тебя сделать, — продолжает она. — Паркер был моим братом. Ты игнорировал меня, не хотел проводить со мной время. Ты никогда не называл меня сестренкой, как он.

Она смотрит на меня, ее глаза полны боли и печали.

— Мне не нужен еще один брат, — шепчет она, когда мой желудок, черт возьми, переворачивается, молясь о словах, которые я хочу услышать. — Мне нужно … Мне нужно больше, — бормочет она, ее глаза быстро скользят по моим, ища утешения, любви, которую она потеряла, когда наши родители умерли.

Я уверен, что мог бы заполучить ее в этот момент. Но образы наших родителей пляшут у меня перед глазами, напоминая мне об одной вещи, она моя сестра. Мой долг — защищать ее, и до сих пор я делал все, кроме этого. Справедливо ли использовать ее в своих интересах сейчас, когда она так уязвима, и втягивать ее в эту гребаную историю? Так что я должен сдержать свое слово, данное нашим родителям, и позаботиться о том, чтобы она не пострадала еще больше.

— Не отталкивай меня, — умоляет она. Я снова качаю головой, протискиваясь мимо нее в здание. Я нажимаю кнопку лифта, но Джун снова рядом, неумолимая. — Не уходи, Кейд, пожалуйста. Дай мне еще один шанс. Я хочу тебе кое-что доказать…

— Что? — Огрызаюсь я. — Что ты гребаный ребенок? Потому что именно так ты себя и ведешь.

— Нет. — Она качает головой, как только дверь лифта открывается.

Она входит, прежде чем я успеваю ее остановить, и я, ворча проклятие, становлюсь рядом с ней.

— Ты не войдешь в мою квартиру, — грубо говорю я ей. — Я, блядь, не хочу, чтобы ты там была.

— Почему последнее слово всегда за тобой? — Она стоит передо мной, загораживая мне выход из лифта.

— Думаю, ты перепутала меня с Паркером. Отойди, Джун.

— Нет, поговори со мной.

— Я сказал, отойди. — Я отталкиваю ее в сторону, и она спотыкается.

Я хочу помочь ей подняться, но не делаю этого. Это решающий момент, мне нужно сделать все, что в моих силах, чтобы оттолкнуть Джун. Но до неё похоже не доходит, и чем больше я борюсь, чтобы освободиться от нее, тем больше она ходит за мной по пятам, как потерявшийся гребаный щенок.

— Что мне нужно сделать, чтобы избавиться от тебя?

— Я знаю, ты не хочешь от меня избавляться.

— Как ты можешь быть так уверена? — Опять рычу я. — Помнишь, что твоя мама сказала нам в домике на дереве, Джун?

— Её больше нет, — возражает она. — Она не может остановить нас сейчас.

— И ты действительно думаешь, что я бы так с ней поступил? — Я поворачиваюсь лицом к своей сводной сестре, со сверкающим гневом в глазах. — Ты действительно думаешь, что я нарушу обещание, которое дал ей, теперь, когда ее больше нет здесь, чтобы сказать нам, что все в порядке?