Уже счастлива

Глава 2

— Мариш, я дома! — громко произнес, едва переступив через порог.

В квартире темно и тихо. Уже легла спать. Соня.

Я разуваюсь, раздеваюсь, мою руки и, тихо радуясь тому, что не успел провонять Юлькиными духами, иду в спальню. В потемках крадусь к кровати, ныряю под шелковое покрывало и тянусь к жене, намереваясь ее обнять.

Только вместо миниатюрного тела рука находит пустоту.

Как дурак ощупываю всю кровать, будто она могла притаиться где-то с краю, и только после этого додумываюсь включить ночник.

Постель пуста.

Вот это поворот.

Похоже, Марина решила устроить забастовку и перебралась в гостиную. Все гораздо хуже, чем я предполагал.

Порывисто поднимаюсь с кровати и иду в большую комнату. Однако и там не нахожу ее.

Марины нет ни на кухне, ни в ванной, ни в туалете, ни где бы то ни было еще. Ее просто нет.

И как это называется?

На часах почти одиннадцать, а она куда-то упорола, даже не предупредив. Да вообще, какие могут быть походы в такое время???

Что за на хрен?

Вне себя от раздражения хватаю телефон и набираю ее номер. Только вместо гудков, получаю механический ответ, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Зачем-то набираю еще раз. И еще.

Результат тот же. Марина недоступна.

Я начинаю злиться. Куда ее черти на ночь глядя унесли? Ушла к подруженькам жаловаться на плохого, невнимательного мужа? Так вот он муж, дома, как и положено! Чего не скажешь про жену.

Номера Марининых подруг мне известны, поэтому начинаю названивать им, в попытках найти беглую жену.

Ну я ей устрою! Лягушка-путешественница, мать ее.

Обзваниваю всех. Но никто понятия не имеет, где Марина. Все, наоборот, удивляются, что она не дома, не со мной. А уж я-то как удивлен. Словами не передать!

Даже теще звоню, допустив мысль, что Марина была настолько обижена, что пошла жаловать уже не подругам, а матери.

— А где ты был поздно вечером, раз не заметил, как жена ушла из дома? — тут наехала Эльвира Геннадьевна

— Работал я! — раздраженно рявкаю в трубку и скидываю звонок.

Происходящее не укладывается в голове. Куда она могла запропаститься? Что это за идиотские игры? Кто вообще разрешил ей выходить из дома, на ночь глядя???

Я лютовал. Носился по квартире, тысячу раз набирал ее номер, и не знал, что делать. Где ее искать? Куда могла свалить обиженная жена, если не к подругам и не к матери?

Врут сучки. Наверняка! Покрывают ее.

Ну я ей устрою. Как вернется я такое ей устрою! Мало не покажется! И без браслета перебьется! Бегу тут к ней, как дурак, про подарки думаю, про то, как бы утешить, а она хвостом махнула и была такова. Зараза!

Плюхаюсь в кресло и готовлюсь ждать свою благоверную из ее крестового похода. Интересно, как долго будет отсиживаться у своих подруженций? До полуночи? Или дольше. Ну уж точно не до утра!

Ну она у меня и получит!

Когда я проснулся, солнечные лучи уже пробивались через занавески. Мышцы задеревенели, спина не гнулась, а шея вообще была как палка — ночь в кресле не прошла даром. Кряхтя и охая, я поднялся на ноги и, как старый дед, поковылял в спальню.

Марины там по-прежнему не было.

Она так и не пришла.

Телефон по-прежнему не отвечал, и я впервые в жизни почувствовал, как в груди зашевелилось что-то непонятное, очень похожее на подозрение.

Где она могла шляться всю ночь? А главное с кем?

Я никогда в ней не сомневался. Никогда не ревновал. Был уверен, что она моя и никуда не денется. На ней печать, клеймо — в виде моего кольца на безымянном пальце.

Но сейчас кольнуло. Где-то в непонятном месте под ребрами. Кольнуло так сильно, что поморщился.

Когда в двери тихо повернулся ключ, я уже был похож на разъяренного демона, поэтому сгорая от нетерпения поскорее разобраться во всей этой херне, ринулся в прихожую.

Марина что-то ищет в своей сумочке и совершенно не замечает меня, стоящего на пороге комнаты. Заходит в дом, запирает после себя дверь и только после этого поднимет взгляд.

С мстительным удовольствием наблюдаю за тем, как она испуганно вздрагивает, как кровь отливает от ее лица, делая кожу еще бледнее чем обычно.

Но я все еще верю, что есть какое-то логичное, а самое главное приличное объяснение тому, что она не ночевала дома.

— Привет, — Марина скованно улыбается и делает шаг ко мне.

— Где ты была?

Мне плевать на ее приветствие. Впиваюсь жадным въедливым взглядом в ее лицо, пытаясь найти на нем ответы, прочитать, как в открытой книге. Понять.

Я хочу услышать ее ответ.

— В магазине проблемы небольшие, — произносит скованно жена, — думала, сбегаю быстренько, до твоего возвращения.

У меня перед глазами темнее.

Дрянь! Врет. Нагло. Глядя в глаза. В магазин, мать ее, она ходила. Хочу сказать хоть что-то и не могу. От ярости горло перехватило.

Марина будто не понимает, не видит моего состояния, продолжает улыбаться, как ни в чем не бывало. Вот только взгляд выдает с головой. Быстрый, бегающий из стороны в сторону. Нервный.

— Ты давно пришел? — спрашивает неестественно веселым голосом. Скидывает с себя пуховик и вешает его в шкаф.

— Вчера. В десять.

Мои слова виснут в воздухе. Разделяют жизнь на до и после.

Марина испуганно замирает. Я вижу, как дрожит ее рука, в которой она сжимает капюшон пуховика.

— Где ты была всю ночь?

Она сжимается, словно испуганный котенок, оборачивается ко мне, но не может поднять взгляд от пола. От нее настолько несет стыдом и предательством, что у меня першит в горле.

— Где. Ты. Была. — повторяю с нажимом, делая шаг по направлению к ней.

Марина вскидывает на меня затравленный взгляд, пытается что-то сказать. Ее губы беззвучно шевелятся, но вслух так ничего и не звучит.

— Где ты была? — подхожу еще ближе. Мне кажется, я слышу испуганный трепет ее сердца в груди, чувствую, как мечутся мысли в светлой голове.

— Я… — она хрипит и замолкает.

— Шлялась с другим? — заканчиваю фразу вместо нее.

Марина вздрагивает так, будто я ее ударил, и виновато опускает глаза, выдавая себя с потрохами.

Твою мать!

— Шлюха, — слава сами срываются с губ. — Ты совсем охренела???

Марина в испуге пятится от меня, и правильно делает. Потому что еще никогда в жизни я не был так близок к тому, чтобы поднять руку на женщину.

— Дрянь. Стоило мне уйти, как ты поскакала, задрав хвост?

Внутри творится не пойми что. Бешенный сплав ярости, ревности, боли, обиды и непонимания. Как так-то? Как она посмела???

Перед глазами красная пелена. Сейчас точно убью. Задушу, на хер, и выкину, как последнюю дешевку.

— Собирай вещи и проваливай на хер! Чтобы духу твоего здесь больше не было, —бью словами, наотмашь, вкладывая в них всю свою ярость, что разрастается с каждой секундой все больше и больше.

Сука! Дешевая, доступная сука! Как же я в ней ошибался!

Марина ничего не отвечает, только кивает затравленно и идет в нашу комнату, обходя меня по широкой дуге, словно боится приближаться.

Я остаюсь в прихожей один. Меня крутит так, что кажется еще миг и взорвусь.

Дрянь. Какая же она дрянь!!!

Я все для нее делал, все! А она отплатила вот этим? На другом мужике захотелось поскакать? Заскучала? Зато, как вчера преданно в глаза заглядывала, строила из себя обиженную и оскорбленную. Какая же тварь…

И я кретин. Переживал, летел к ней сломя голову, чтобы утешить, спасти. Подарок привез. Дебил!

Подарок, твою мать… Да пусть валит в одних трусах. Я все ей покупал. От и до! Все ее полки, набитые шмотьем, — на мои деньги! Пошла к черту! В чем пришла, в том пусть и проваливает.

Полыхая жаждой расправы, я ринулся следом за ней в комнату, намереваясь вышвырнуть ее из своего дома прямо так. Только на пороге ноги к полу прирастают. Смотрю, как она собирается и не верю в происходящее. Гребаный бред!

Марина достает старую сумку и кладет в нее только те вещи, которые привозила сама. Все то, что я ей покупал, остается не тронутым на полках. Я злюсь еще сильнее. Она словно лишает меня игрушки, лишает шанса показать кто в доме хозяин.

Ее тонкие руки подрагивают, но в глазах нет ни слез, ни паники. Жена спокойна, или притворяется такой, не знаю, и от этого впадаю в ступор. Не вижу раскаяния, вины, страха потерять меня, страха разрушить семейную жизнь. Ничего не вижу. Она словно спряталась от меня за каменной стеной. Я так и стою на пороге, а она собирается, словно меня и нет рядом. Аккуратно складывает блузки, белье, какие-то мелочи. Даже не смотрит в сторону наших фотографий, стоящих в рамочках на комоде.

Я с каждым мигом охреневаю все больше и больше, не понимаю, как себя вести. Вообще ни черта не понимаю!

— Что, даже сказать нечего в свое оправдание? — выплевываю ядовито.

Марина грустно качает головой.

— Просто возьмёшь и уйдешь?

— Да, — едва различимый шепот просто оглушает, бьет по нервам, царапает, раздирая кожу по живому.

— Ну и проваливай! — я срываюсь на крик, — документы на развод, пришлет мой адвокат!

Она замирает, нервно сглатывает и шумно выдыхает. И это единственное выражение эмоций, которое я от нее получаю.

— Хорошо.

Это «хорошо» для меня, как красная тряпка для быка.

— Хорошо? — реву зверем ей вслед, — и это все, что ты можешь сказать, после семи лет совместной жизни???

Она хватает сумку и бежит к выходу.

— Я с тобой, дрянь, разговариваю, — хватаю ее за плечи и встряхиваю, как тупую куклу.

— Отпусти, мне больно, — Марина пытается вырвать.

— А мне по-твоему не больно? — ору, как потерпевший, — я тебе верил. Думал, ты надежная, верная. И что в итоге? Предетельница!

В этот момент она сверкает в мою сторону яростным злым взглядом и, как-то умудрившись, вырваться из моих рук, отвеивает мне пощечину. Звонкую, хлесткую, злую.

Я в оторопи смотрю на эту женщину и не узнаю. Это не моя Марина! Моя Марина тихая, спокойная, никогда не мешается под ногами, всегда всем довольна и счастлива.

Жена тем временем натягивает сапоги, хватает свою куртку и выскакивает на лестничную площадку.

— Ну и вали к черту, потаскуха! — ору ей вслед.

С такой силой захлопываю за ней дверь, что по всей квартире жалобно звенят стекла.

Сука. Сука. Сука!

Меня просто выворачивает наизнанку. Бью кулаком по стене. Один раз, второй третий. Бью, не обращая внимание на боль, на то, что на костяшках выступает кровь. От злости аж тошнит.

Не понимая, что делаю несусь в нашу комнату, как разъяренный бизон замираю на пороге, бешенным взглядом водя по сторонам. Здесь везде она. Все пропитано ее мерзким запахом! Швыряю на пол все эти чертовы фотографии, на которых я как дебил улыбаюсь рядом с этой сукой. Топчу их ногами, с упоением слушая как звенят стекла и трещит дерево рамок.

Мне кажется этого мало. Хватаю пестрые бумажки и рву их, получая просто звериное удовлетворение. Потом очередь доходит до вещей. Я распахиваю Маринин шкаф и вываливаю оттуда ее одежду, рву швыряю, рычу от ярости.

Как же я ее ненавижу!

Спустя полчаса дом похож на руины, словно по нему прошелся смертельный ураган, разламывая на осколки привычную устоявшуюся жизнь. Только легче мне не становится.

В груди по-прежнему клокочет и каждый вздох с болью, с сипом, доставляя мучение.