Любимая невеста

Мои пальцы скользят между ее складочек, сопровождая ее возбуждение, я погружаюсь в нее, когда нахожу ее клитор, обводя его так, что она задыхается от прикосновения к моей коже ее попка выгибается вверх, она прижимается к моей руке, стремясь к большему количеству этого восхитительного трения, и ее губы спускаются вниз.

Мой член пульсирует в предвкушении, зная, что ее мягкие губы в любой момент обхватят мой кончик, ее язык обводит чувствительное местечко внизу, скользит вниз, принимая меня в тесные рамки ее горла. Никто не возбуждает так, как Катерина. Она может сосать член лучше, чем любая женщина, которую я когда-либо знал, и это лишь одна из многих причин, почему я рад, что женился на ней.

Я мог бы перечислить гораздо больше, и я сделаю это позже, когда она будет лежать, затаив дыхание и насытившись, в моих объятиях. Но сейчас я довольствуюсь тем, что стону от удовольствия, другой рукой сжимая в кулак ее волосы, пока она скользит еще на дюйм вниз, направляя свой рот к моей пульсирующей длине. Она не торопится, но теперь пришло время напомнить ей, кто главный, что я решаю, когда мне отсосут.

Ее глаза закатываются, чтобы встретиться с моими, разгоряченные и остекленевшие от похоти. Ее рот открывается, этот мягкий розовый язычок вырывается, чтобы пробежаться по всей длине моего члена, дразня выступающую, пульсирующую вену на верхушке. Моя голова откидывается назад, я снова стону, усиливая хватку на ее волосах, когда ее рот движется вверх, и ее губы раздвигаются, чтобы плотно обхватить головку моего члена, втягивая меня в свой рот влажным, горячим трением, которое угрожает слишком быстро отправить меня за грань.

Иногда ночами это все, чего я хочу, просто излиться ей в рот и в горло, ощутить, как горячая струя моей спермы струится по ее языку, слышать ее стоны, когда она пьет меня, слизывая все до последней капли. Но сегодня вечером это всего лишь прелюдия. Я хочу киску своей жены, и она знает, что я получаю то, что хочу.

И она рада это предоставить.

Она не пытается заставить меня кончить, поэтому Катерина лижет меня почти лениво, длинными медленными движениями, посасывая мою головку и ствол своими полными губами, пока мой член не становится таким набухшим и твердым, что я не уверен, что для меня возможно возбудиться еще больше, мой толстый ствол растягивает ее губы, пока она изо всех сил пытается принять его целиком.

— Еще разок в твое горло, да, ах, черт! — Я громко ругаюсь, когда мышцы ее горла сжимаются вокруг меня, мой член душит ее, когда она скользит вниз к основанию, поглощая меня всего. Когда она подходит, ее глаза слезятся, губы опухли и блестят от слюны, а мой член блестит, жаждущий оказаться внутри нее.

Моя рука расслабляется в ее волосах, и Катерина отстраняется, вскидывая голову и рассыпая все эти каскадные темные локоны по плечам. Она одаривает меня озорной усмешкой, оседлав меня, ее рука крепко обхватывает мой пульсирующий ствол, когда она направляет его между своих ног, ее большой палец поглаживает вену на моем члене, а ее бедра опускаются на меня, ее складки раздвигаются и обвиваются вокруг моей головки, когда я проникаю в нее с ощущением, которое превосходит любое другое удовольствие, которое я когда-либо испытывал. С ней всегда так.

Она трахает меня медленно, дразняще, растягивая каждое мгновение, заставляя меня жаждать большего, даже когда я внутри нее. Когда я, наконец, снова беру инициативу в свои руки, хватаю ее за бедра и жестко и быстро вхожу в нее, усмешка на ее лице говорит мне, что она ждала этого. Ждала, когда я возьму ее, чтобы показать ей, что даже когда она на мне, я главный.

Я тот, кто владеет ею, предъявляет на нее права. Моя, навсегда.

Моя любимая невеста. Моя жена.

Я сдерживаюсь, пока она не прижимается ко мне быстрыми, беспомощными движениями, которые говорят мне, что она близко, мышцы внутренней поверхности ее бедер дрожат, когда она подталкивает себя к оргазму. Мои собственные мышцы напряжены от силы сдерживания моей спермы, мое тело напряжено и готово к этому. В тот момент, когда я чувствую, как она сжимается вокруг меня, ее ногти впиваются в мою грудь, я откидываю голову назад с ревом удовольствия, жестко входя в нее, засаживая свой член как можно глубже в нее, когда начинаю кончать.

Я изливаюсь в нее, ее киска сжимает меня, доит меня, пока я пульсирую и извергаюсь внутри нее, удовольствие почти невыносимое. Ничто никогда не было так хорошо, как Катерина, ни одна женщина не могла сравниться с ней. Ничто никогда не сможет восполнить потерю ее, если этот день когда-нибудь наступит.

Она моя навязчивая идея. Мой наркотик. Единственная женщина, которая могла бы справится со мной, и идти со мной рука об руку.

Моя. Моя. Моя.

Я хватаю ее за бедра, перекатываю на спину, оставаясь погруженным в нее, удерживая там свою сперму, позволяя ей укорениться. Мои руки скользят по ее телу, лаская ее, когда она тихо вздыхает от удовольствия, и я нежно целую ее в губы, зная, что сегодня ночью она заснет в моих объятиях. Какие бы проблемы когда-то между нами ни были, сейчас они ушли, отдалились так далеко, что я даже не могу полностью вспомнить, в чем они заключались или как мы их преодолели. Между нами была какая-то пропасть, но сейчас… сейчас я даже не могу вспомнить, почему или как вообще существовала хоть одна ночь, когда я не прижимал свою жену к груди, лелея ее. Обожая ее. Любя ее.

Катерина поднимает подбородок, выгибаясь, чтобы поцеловать меня. Я иду ей навстречу, снова яростно целую ее, чувствуя ее теплые, полные, мягкие губы под моими. Я отдергиваюсь назад, чувствуя, как ее кожа становится восковой, тело обмякает, и когда я выскальзываю из нее, откидываясь на кровать, мои руки остаются в чем-то теплом и липком.

Кровь. Кровь на кровати, на моих руках, повсюду. Я поднимаю руки, наблюдая, как капли стекают по моим ладоням, и когда я наконец выглядываю из-за них, я чувствую, как моя собственная кровь стынет в жилах.

Это не моя Катерина на кровати, обнаженная и прекрасная. Это моя первая жена Катя, ее лицо искажено скорбью даже после смерти, ее вскрытые запястья истекают кровью.

***

Сон заставляет меня проснуться, оставляя меня в холодном поту, когда я лежу там, а свет рассвета сереет прямо за моим окном. Я подношу руки к лицу, наполовину ожидая увидеть на них полосы крови, но они чистые и обнаженные. Это был сон, говорю я себе, и пытаюсь вспомнить первую его часть: Катерина на мне, ее губы жадно обхватывают мой член, Катерина оседлала меня, доводя до кульминации. Но как я ни стараюсь, отвратительный финальный акт продолжает возвращаться в мои мысли, вытесняя все остальное. И если я буду честен, даже воспоминание о первой, лучшей части сна мало помогает мне чувствовать себя лучше.

Катерины здесь нет. Она исчезла, захваченная Алексеем, вместе с Софией, Анной, Сашей и моими дочерями. Она сейчас в какой-нибудь другой постели, если ей повезет. Я не могу не задаться вопросом, думает ли она вообще обо мне, проник ли я в ее сны, скучает ли какая-то ее часть по мне с глубокой и невыносимой болью, которую я испытываю каждую секунду с тех пор, как Алексей утащил ее.

Нет способа узнать.

Правда в том, что я, возможно, никогда не узнаю.

Хакер Лиама копнул достаточно глубоко, чтобы обнаружить следы местонахождения Алексея. Нам удалось точно определить район, где он может быть. Это само по себе дало нам ключ к разгадке, когда-то у меня был дом в этом регионе, горное шале, которое я подарил особо прибыльному клиенту. Если Алексей переманил у меня этого клиента, возможно, он пользуется домом. И если это так, если он там, у нас есть преимущество, на которое я не смел надеяться.

Когда-то этот дом был моим. Я знаю его довольно хорошо, хотя и не проводил там много времени, пока он был моим. Из всех мест, где мог бы находиться Алексей, именно это дает нам наибольший шанс обойти его охрану и проникнуть внутрь.

Благодаря моим оставшимся связям в Москве нам удалось выяснить, что несколько известных людей, которые покупали у меня в прошлом, планировали посетить “ретрит”, который, как я знаю, является кодом для вечеринки, где будут заключаться сделки по продаже незаконных товаров, требующих осторожности. Это могут быть наркотики, это может быть крупная дичь или живые тела для охотничьих вечеринок, которые некоторые представители московской элиты устраивают в своих поместьях, это может быть оружие или сделки по торговле оружием.

Это могут быть женщины.

Я держу пари на это, и что это не только другие женщины, но и те женщины, которых Алексей украл у нас. Катерина. София. Саша. Ана. Мои дети.

Сегодня вечером, когда опустятся сумерки, мы отправимся в поход в горы, к возможному убежищу Алексея. И как только мы прибудем, ничто, кроме ядерного взрыва, не сможет помешать мне найти дорогу внутрь.

И что тогда?

На этот вопрос еще предстоит ответить. Когда я спасу Катерину и девочек и она вернется ко мне домой…я отказываюсь излагать это в терминах "если", что произойдет тогда? Я могу сказать ей, что люблю ее, но понятия не имею, будут ли эти чувства взаимными, по крайней мере, не в устной форме. Я готов поспорить на многое, что Катерина любит меня в ответ, но моя жена, упрямая и своенравная женщина. Если она не чувствует, что наш брак может существовать на равных основаниях, она не скажет ничего, что так много значит. И для того, чтобы она чувствовала себя в безопасности в этом…

Я должен измениться. Моя жизнь должна измениться.

Что-то изменилось во мне, когда я увидел, как Сашу тащат вниз по лестнице, оскорбляют и бьют снова, потому что она пыталась спасти Елену. Я понял, что Катерина пыталась сказать мне все это время, что независимо от того, насколько сильно я мог верить, что даю этим женщинам лучшую жизнь, в конце концов, я только открыл для них больше возможностей быть обиженными, униженными и порабощенными. Я ничего им не дал, и я отнял у них все шансы жить своей собственной жизнью, созданной их собственным выбором.

Я не знаю, почему мне потребовалось так много времени, чтобы увидеть это, за исключением того, что почти сорок лет это все, что я знал. Мой дед построил этот бизнес, передал его моему отцу, который сделал то же самое со мной. У меня никогда не было причин думать иначе о мире, в котором я вырос. В конце концов, это ничем не отличается от любого другого из нас. Ни у одного из нас: ни у Луки, ни у Левина, ни у Макса, ни у Лиама, нет чистых рук. Мы все совершали аморальные поступки, выходили за рамки кода, который, как мы утверждаем, нам дорог, разбогатели на зависимостях, пороках и боли других. Я имел в виду это, когда однажды сказал Луке, что его бизнес ничем не лучше моего просто потому, что это более сложный способ накопления богатства. Но теперь я вижу, что это тоже было не совсем правдой.

Росси, а затем Лука годами занимались торговлей наркотиками. В какой-то момент, конечно, зависимость овладевает теми, у кого есть доступ к их поставкам, и больше нет выбора в том, будут ли они продолжать покупать у тех, кто продает эти наркотики. Но, по крайней мере, вначале, это их собственный выбор. Их собственный выбор, получить кайф, забыться в химически вызванном экстазе, отгородиться от любой части мира, которая стала для них невыносимой или даже просто скучной.