Поцелуй небо

2. Роуз Кэллоуэй

Я жонглирую коробкой со старыми счетами, пакетом с салатами и примаверой(паста) с курицей, которые находятся в моих руках, пока ищу ключи в сумочке. Мой телефон в ладони, и я пытаюсь сохранять идеальное равновесие на своей веранде, покачиваясь в ботинках на десятисантиметровых каблуках.

Я живу в студенческом городке: Принстон, штат Нью-Джерси. И в моем огороженным двухэтажном доме есть участки простирающихся зеленых насаждений, черные ставни и зимние цветы. Но сейчас я не могу насладиться безмятежной атмосферой.

Слева от меня сверкает объектив, снимая. Оператор примерно моего возраста, жилистый и долговязый. За два дня Бен вымолвил столько же, сколько два других его сотоварища, то есть совсем немного. Они просто снимают.

Его присутствие отвлекает меня от жонглирования.

И красный соус вытекает из белого полиэтиленового пакета, минуя мой гороховый плащ и капая на мой комбинезон.

Я дергаюсь, пытаясь сохранить хоть какую-то грациозность, но моя коробка со счетами опрокидываться на меня.

И вдруг картон выхватывают прямо из моих рук, и я остаюсь в неловкой, сгорбленной позе, избегая капающего полиэтиленового пакета, словно это источник бубонной чумы.

Я оглядываюсь и встречаюсь взглядом с Коннором. И я быстро прослеживаю его черты: густые волнистые каштановые волосы, светлая кожа и розовые губы, поразительные голубые глаза и самодовольная улыбка, которая почему-то никогда не доставляет ему неприятностей. Он носит уверенность, как самый дорогой костюм, со вкусом, достоинством и таким обаянием. Мне сразу же хочется сразиться с ним, сравниться с ним улыбкой за улыбку, ухмылкой за ухмылку, словом за слово. Но сейчас этот самодовольный взгляд не уменьшает моих проблем.

Хотя я и очень благодарна, что мои счета не разбросались по крыльцу. Моя доходность смущает, и я бы предпочла, чтобы Коннор не видел этих цифр.

— Прослушиваешься на роль Квазимодо[4]? — спрашивает он.

Я сухо улыбнулась.

— Очень смешно.

— Давай сюда, — он жестами указывает на еду.

— Все под контролем, — говорю я, — ущерб уже нанесен. Мой комбинезон нужно будет замочить в пятновыводителе на час.

И всё же, он наклоняется и открывает дверь своим ключом. Не знаю, почему это меня будоражит. Может быть, потому что у него вообще есть ключ. Потому что он живет со мной. Я всё ещё не могу поверить, что наши отношения перешли на такой уровень. Тем более, я ещё не до конца разгадала Коннора Кобальта, а мы встречаемся уже больше года.

Его труднее всего понять, потому что он делает всё для этого.

Но я никогда бы не призналась в этом Скотту Ван Райту.

Я должна быть рада, что мой парень спас положение, забрав мои вещи, но тот факт, что я всё испортила, заставляет меня чувствовать себя разбитой, так ещё и мои волосы пушатся, помада размазана, платье криво сидит — а, ну ещё, оно испачкано, так что вот. И мой рот открывается раньше, чем я успеваю его закрыть.

— Ты хорош в этом.

Его бровь изгибается, точно видя, куда я клоню.

— В засовывании моего ключа в отверстие.

Его рука скользит к изгибу моего бедра.

— Я ничего не говорила о твоей замочной скважине, — отвечаю я.

— Нет, уверен, ты собиралась сделать комментарий с твоей замочной скважиной и моём ключе.

— Если ты пытаешься сбить меня с толку сексуальными идиомами, то ничего не выйдет.

— Я и не думал, учитывая, что именно ты первая упомянула о замочных скважинах, — он как будто читает мои мысли. Мы часто думаем одинаково. — Ты слишком много времени проводишь рядом со своей сестрой, — добавляет он, улыбаясь при этом.

Полагаю, он прав. Лили быстро бы уловила связь. Ключи. Скважины. Секс. Вот что в её голове. Я бы хотела сказать, что таких мыслей не бывает у меня, но я всего лишь человек.

Мой взгляд переходит на камеру, и Бен качает головой, как бы говоря нельзя смотреть в объектив. Но я не смущаюсь нашего разговора. Я просто пытаюсь привыкнуть к постороннему присутствию, которое мешает, как неприятный компаньон на свидании.

— Дверь открыта, — говорит Коннор.

Так и есть. Я отдаю ему свой клатч и телефон. Затем жертвую своими руками и придерживаю дыру в пакете, соус собирается в лужицу, но, к счастью, не оставляет красной дорожки на паркете.

Я направляюсь на кухню и замечаю второго оператора — Бретта: невысокий рост, коренастый и немного пухлый, полная противоположность Бену. Его глаза увеличиваются, пока он снимает, стедикам[5] прикреплена к его груди, как у Бена.

Мне требуется две с половиной секунды, чтобы найти причину его широко раскрытых глаз. Лорен загнал мою сестру в угол у шкафа, прижавшись к ней всем телом так плотно, что между ними даже воздух не пройдет. Они целуются глубоко и страстно, будто они одни в этой вселенной.

Его руки исчезают под её блузкой, но совершенно очевидно, что он лапает её грудь. И тут одна рука появляется. Слава Богу.

Он закидывает её ногу себе на талию. Или нет.

Лили резко вздыхает, её пальцы хватают его каштановые волосы, густые сверху и более короткие по бокам. Она миниатюрнее меня, и волосы у неё светлее. У меня задница и груди больше и полнее бедра. Она худее в тех местах, где я нет.

Коннор прочищает горло, и Лили отделяется от Лорена (или от Ло, в зависимости от моего настроения. Обычно я использую обе версии. Он предпочитает сокращение своему полному настоящему имени, но меня это не волнует).

Всё лицо Лили краснеет.

— Мы вас побеспокоили? — непринужденно спрашивает Коннор, ставя мои вещи на барную стойку.

Ло вытирает рот, брови приподняты.

— Вообще-то, да.

— Не будь грубияном, Лорен, — отвечаю я, ставя пакет в раковину.

Лили пытается спрятать своё лицо руками. Мы с Коннором чувствуем себя более комфортно в подобных ситуациях.

— Грубияном? — говорит Лорен с коротким смешком. — На прошлой неделе ты сказала мне, что если когда-нибудь увидишь меня с эрекцией, то прихлопнешь мой стояк дверным косяком.

Коннор кивает Ло.

— В защиту Роуз скажу, что никто, кроме Лили, не хочет видеть твою эрекцию.

— Это не то, что ты говорил мне прошлой ночью, — подкалывает он.

Губы Коннора приподнимаются.

— Шшш, это только между нами, любовь моя.

Я бросаю на него взгляд.

— Ты напрашиваешься на то, чтобы спать сегодня на полу.

Их дружба, хоть и забавляет, но приносит мне ущерб.

Коннор придвигается ко мне вплотную и наклоняет голову, чтобы прошептать мне на ухо, его глаза полны решимости.

— Если ты считаешь, что это к лучшему, то позже я уговорю вернуть меня в твою постель.

Его голос пронизывающий, сексуальный и такой, что у меня на мгновение перехватывает дыхание. Я собираюсь ответить, но Ло щекочет бедра Лили, и она взвизгивает. Они отвлекают меня, прерывая короткий момент, который происходил у меня с Коннором.

Лорен — алкоголик в ремиссии. Лили работает над своей сексуальной зависимостью. У них хороший стабильный период, но они не могут жить одни, поскольку изоляция — это то, что усугубило их зависимость в первую очередь. Поэтому они здесь. С нами.

И это так же неловко, как и кажется.

Я думала, что они будут более сдержанными в присутствии камер, но всё произошло наоборот. Лорен вывел ППЧ(публичное проявление чувств) на совершенно новый уровень.

Некоторые издания считают, что Лорен и Лили помолвлены только для того, чтобы исправить запятнанный образ моей сестры как человека, страдающего сексуальной зависимостью, поэтому Лорен пихает свой язык ей в горло (на камеру), чтобы показать всему миру средний палец за сомнения в их любви. Ему и правда всё равно, что думает общественность обо всем этом.

Но мне нет.

Именно поэтому здесь камеры.

Прежде чем Лили полностью успевает высвободиться из рук Лорена, он снова притягивает её к своей груди и игриво кусает за плечо. Она ерзает с глупой улыбкой и шлепает его по руке. Его укусы превращаются в поцелуи.

И обе камеры отводятся от меня и наводятся на них.

Я ничуть не возражаю. На Лили фирменная вещь Calloway Couture, которая может понравиться зрителям: сливовая кружевная юбка с блузкой цвета шампанского (незаправленной, благодаря стараниям Ло). Обычно она ходит в леггинсах и мешковатых футболках Лорена без лифчика, поэтому в этом наряде она выглядит немного неуверенно, но я знаю, что она изо всех сил старается исправить ситуацию.

Я открываю запястьем кран, и Лорен отрывает взгляд от Лили, чтобы посмотреть на красный соус, который смывается с моих ладоней.

— Чье сердце ты вырвала на этот раз?

Скотта Ван Райта. Хотелось бы.

— Коннора, — говорю я, — но он остановил меня до того, как я зашла слишком далеко.

Коннор ухмыляется.

— У нее шустрые ручонки, но я быстрее.

Мои глаза сужаются. Ой, мечтать не вредно.

— Когда придёт экстрасенс? — Лили оживляется, тревожно расчесывая пальцами волосы, и пятится так, будто её тело не совсем ей подходит. Сзади Лорен обхватывает её за талию и кладет подбородок ей на плечо. Она тут же расслабляется.

Его присутствие дает ей некую поддержку, которая освещает все её существо. Если бы у неё не было Лорена, я представляю, как она скиталась бы по улицам, спала со случайными парнями, чтобы удовлетворить свои сексуальные навязчивые желания. Я благодарна ему за то, что он здесь, помогает ей, больше, чем я когда-либо покажу.

— Она должна скоро приехать, — я добавляю еще мыла для рук и скребу под ногтями.

Коннор прислоняется к стойке рядом со мной.

— Экстрасенс на званом ужине, — говорит он, — потом и оглянуться не успеем, как будем сыпать соль вокруг дверей и создавать спиритические круги.

— Это на два часа, — напоминаю я ему, — и тебе не обязательно верить, чтобы получить удовольствие от сеанса.

Он смотрит на меня так пристально, что у меня начинает сильно колотиться сердце. Мои глаза скользят по его губам и возвращаются к его озадаченному взгляду.

— Нет, — говорит он после долгой паузы, — я просто должен слушать, как какая-то мошенница пытается нас рассорить.

Я набираю в ладонь побольше мыла.

— Этого не будет.

— Я могу предсказать будущее лучше, чем тот, кто войдет в эту дверь, и я ставлю тысячу долларов на то, что она заставит кого-то заплакать сегодня вечером.

— Хорошо, — говорю я. — Если ты хочешь проиграть тысячу долларов, то я приму ставку. Кто заплачет? Ни один из парней. Не я. Остаются Лили и Дэйзи, а я не думаю, что моя младшая сестра прольёт хоть одну слезинку. А Лили — она темная лошадка. Но я бы поставила на её стойкость.

— Ни за что, — вклинивается Лорен. Он окутывает Лили в своих объятиях. — Это несерьезно. Вам нужна настоящая ставка.

— Это большие деньги, — говорит ему Коннор.

— Для кого? — спрашивает Лорен. — Ты наследник многомиллиардной компании, как и Роуз. Все наши родители срут слитками золота.

— Это отвратительно, — резко отвечаю я.

— Приватный танец на коленях, — внезапно говорит Лорен. — Если Роуз проиграет, она должна подарить Коннору пятиминутный танец на коленях.

Моя грудь сжимается, и я так сердито смотрю на Лорена, что мне кажется, что мои глаза протыкают его.

— Ты не должна этого делать, — говорит мне Коннор. Он изучает то, как я задерживаю дыхание.