Поцелуй небо

Я не моя сестра.

Когда дело доходит до близости, я — трусиха. Я полностью признаю это. Я скорее выскользну из объятий, чем упаду в них.

И Лорен знает о моей нерешительности. Какая-то часть меня задается вопросом, не жалко ли ему Коннора, зная, что я не раскрепощаюсь после столь долгого времени, проведенного вместе. Но, возможно, Лорен просто пытается спровоцировать меня.

У всех на виду.

— Ты думаешь, я бы не сделала этого? — спрашиваю я у Коннора.

Не уверена, что смогла бы сесть к Коннору на колени и начать эротически танцевать. На публике. Без чувства унижения. Я уверена во всем, кроме этого: быть сексуальной, быть искусной в постели, быть великолепной в сексе. Я убеждена, что секс — это не то, чему можно научиться в теории. Нет, тебе нужно учиться на собственном опыте.

А у меня его нет.

Поэтому у меня есть чувство, что когда я займусь сексом с Коннором, наши отношения станут другими. Любое влечение между нами, будет разрушено моими неряшливыми движениями и неспособностью доставить ему удовольствие.

До сих пор он ни разу не надавил на меня, но я жду момента, когда он уйдет — когда ему надоест моя динамичная личность и мое навязчивое компульсивное поведение.

Черт, иногда и мне хочется уйти от себя. Даже мой психотерапевт ненавидит меня. Она прописала мне алпразолам, пароксетин, флувоксамин и кломипрамин — препараты, которые я принимала, а потом избавилась от них. На них я чувствовала такой кайф, что могла плыть по жизни, или же наоборот, такую тяготность, будто жила в аду.

Я не та девушка, с которой захочется спать каждую неделю. Я — погоня. Та, кого ты ловишь, а потом отпускаешь. И как только Коннор займется со мной сексом, он закончит её. Он выиграет самое трудное испытание в своей жизни: лишит девственности самую главную девственницу.

Я знаю это. Всем мужчинам нужно одно.

И я никогда, никогда не позволяю им получить это.

Но Коннор близок к этому.

Он смотрит, как я сильнее натираю кожу, всё моё тело напряжено и неподвижно, кроме щетки между пальцами.

— Не отвечай ей, — предостерегает его Лорен. — Это уловка.

Коннор не отводит взгляд от меня.

— Я могу справиться с ней, Ло.

Да, он должно быть, единственный. Он подходит ближе и выключает кран.

Я включаю его снова.

— Я ещё не закончила.

Под моими ногтями все еще тонкий слой соуса.

— Мы оба знаем, что ты не подаришь мне приватный танец. Так что давай сойдемся на ставке в тысячу долларов.

Его голос не читаем. Если в нём и есть огорчение, он никогда не позволит мне его распознать.

Я чувствую себя побежденной по всем фронтам.

— Я смогу это сделать, — заявляю я.

— Я не пытаюсь применить на тебе обратную психологию, Роуз. Я правда не думаю, что тебе стоит это делать.

Он снова выключает кран, и когда я собираюсь включить его снова, он проскальзывает передо мной, загораживая раковину, и оборачивает полотенце вокруг моих рук.

— Они чистые, — говорит он.

Я опускаю взгляд на свой комбинезон, который всё ещё испачкан.

— Мне нужно переодеться.

Лорен вклинивается: — Итак, мы в итоге договорились, будешь ли ты сегодня вечером танцевать на коленях?

— Только если я проиграю, — говорю я.

Мышцы челюсти Коннора сжимаются — единственный сигнал, который я могу прочесть. Он действительно не хочет, чтобы я это делала, но мне не нравится, как он смотрит на меня. Как будто я маленькая испуганная птичка.

Я не испугана. Пока.

— А если ты проиграешь, — говорю я, — что получу я?

Коннор смотрит на мой рот так же, как я смотрела на его.

Он проводит большим пальцем по моей нижней губе и говорит: — А чего ты желаешь, дорогая?

Мое сердце колотится. Я хочу быть великолепной в постели. Я хочу доставлять ему удовольствие лучше, чем он мне. Я хочу победить его.

Но я знаю, что когда дело доходит до секса, я никогда не выиграю. Я в таком невыгодном положении. Поэтому я говорю: — Если ты проиграешь, мне не придется танцевать для тебя приватный танец.

— Бууууу, — говорит Лили.

Лорен кивает.

— Скучно.

Но единственный, чье мнение имеет значение, говорит: — Договорились.

Коннор игнорирует мою сестру и её парня. Он заканчивает вытирать мои руки. Я только сейчас замечаю, какие они раздражённые и красные. Иногда меня уносит, а я даже не осознаю…

— Чья это была идея — нанять гадалку? — спрашивает Лорен.

— Это было запланировано продакшеном, — напоминаю я.

И Бретт, и Бен бросают на меня удивленные взгляды при упоминании продакшена. Мы не в прямом эфире. Это не Большой Брат.

— О, пожалуйста, — говорю я прямо в камеру. — Скотт, если ты это слышишь, удали эту часть, — я смотрю на Бена. — Вот так. Он не отшлепает вас за плохое поведение.

И как хорошие операторы, они молчат.

Лорен долго смотрит на коротко-стриженого Бретта. Наконец он привлекает его внимание. И тогда он проводит языком по шее Лили, не сводя глаз с камеры, словно соблазняя зрителей. Лили практически тает под ним, её дыхание сбивается в громкий стон. Лорен злобно ухмыляется, особенно когда Бретт в шоке отступает назад.

А затем он засовывает свой язык в ухо Лили.

Они издеваются над операторами.

И это только второй день.