Его пленница

И разве не так? Разве её вина в том, что он приучил её к этому? Что он всегда рядом, когда она нуждается в нем? Быстрого ответа нет: на том конце провода серьезная заминка. Ей хочется поторопить его с ответом, но она молчит.

— Каролина попросила составить ей компанию, — все же выдыхает он как-то тихо: — У неё оказался лишний билет в театр.

Она открывает рот, затем закрывает, не зная, что сказать на это. Может быть, ей послышалось? Может быть, он ничего не сказал? Или сказал что-то другое?

— В театр? — с сомнением переспрашивает Мила. — Ты серьезно?

Если честно, она в это как-то не верит.

— Да, — выдыхает в трубку Витя, и выходит это у него немного застенчиво.

Хотя, Витю вообще застенчивым назвать ну вот совершенно никак нельзя. Один единственный раз, когда они пошли в театр в зрелом возрасте, а не от школы, когда они были ещё детьми, она точно не забудет. Витя уснул в самом начале постановки. Все было бы ничего, если бы он просто спал. Но какой там! Он начал храпеть и не тихо так, что едва слышно, а громко, можно даже сказать, что на весь театр. А в театрах очень даже неплохая акустика. Так что, его храп, возможно, подорвал уверенность актеров. Милене было стыдно, а Витя долго смеялся с этого и уверил её в том, что больше в театр он ни ногой, потому что и дома ему так же хорошо спиться. Поэтому она просто не может поверить в то, что он согласился пойти в театр.

— Подожди, Витя, это точно ты? — с лёгким сомнением спрашивает она.

Хотя и так ясно, что это он. Просто как он будет мотивировать это, кроме как тем, что у Каролины лишний билет?

— Конечно это я, — он хмыкает. — Или ты не узнаешь мой голос?

Она закатывает глаза. Хотя он этого и не видит.

— Нет, серьезно. Кто ты, и что ты сделал с Витей Пчелкиным? — она не пытается скрывать разочарование в голосе.

— Ты сама знаешь, что я не люблю театры. Я бы и не пошел. Но Каролина попросила составить ей компанию, и я—

Она перебивает его:

— И ты не смог отказаться?

— Я пытался, но—

Оправдания. Оправдания. Оправдания. “Я пытался” звучит совсем несерьезно для такого человека, как Виктор Пчелкин, который делает так, как ему вздумается. Если бы он не хотел, ему бы даже не пришлось бы пытаться. Он бы послал Каролину.

— Все с тобой понятно, — Милена вздыхает.

Значит захотел провести с Каролиной время. Только и всего.

— Что понятно? — он звучит на удивление растерянно, будто действительно не понимает, в чем проблема. — Она должна была идти с подругой, но подруга заболела, а у всех остальных её знакомых дела.

Витя решил не замечать очевидных вещей? Вряд ли там в действительности фигурировала подруга. Просто Каролина не может оставить попыток заполучить Витю. Вот и все. А он решил этого не замечать? Или замечает, но ничего не делает для того, чтобы остановить Каролину? Чтобы заставить её ревновать? У него получается.

— И в какой же театр вы идете? Во сколько начало? — спрашивает она и тянется за справочником с номерами.

— Московский академический театр имени Владимира Маяковского. В семь.

По крайней мере, хорошо, что он не увиливает и сразу отвечает на вопрос. Найти театр в справочнике - не проблема.

— Приятно провести время, — Мила не собирается его останавливать.

Если хочет идти, пусть идет. Он свободный человек, может идти с кем угодно и куда угодно. К тому, же разве не она уехала на два месяца в другую страну, чтобы провести время по-дружески с другим мужчиной? Да, она уехала. И ни капли не чувствовала себя виноватой.

— Если у тебя все отменилось с Катей, мы могли бы-, — тихо говорит он.

Но она перебивает его тут же:

— Не могли бы, — хотя ей и хочется сказать, что они могли бы встретиться, что он должен послать Каролину и приехать к ней.

— Я мог бы приехать, — предлагает Витя, немного даже настойчиво.

— Наслаждайся театром, Пчелкин. Может быть, в этот раз опыт будет более удачным. Тем более, раз уж дал обещание даме, сдерживай его. А я, пожалуй, развлеку себя теплой ванной. Пока.

Судя по тому, как он вздыхает, Витя хочет что-то сказать, но она кладет трубку.

Времени на ванну, правда, у неё совсем нет.

Эта авантюра не сказать, что обречена на успех. У нее нет никакого четкого плана. Да и нечеткого плана тоже, по сути говоря, нет. Она просто приезжает к театру и покупает оставшийся последний билет. Ей в этом плане везет, потому что, когда она звонила в билетную кассу, ей было сказано, что билеты еще есть.

Глупая эта авантюра, нужно было остаться дома. Но когда это она действовала, следуя голосу разума, а не зову сердца? Так что, в некотором роде она даже вздыхает с облегчением, когда заходит в театр. Ей не хотелось бы быть из толпы тех людей, которые трутся у театра, спрашивая, есть ли лишний билетик.

Её не волнует ни то, как выглядит театр внутри, ни то, какая постановка. Её волнует только то, как быстро она найдёт в толпе знакомую макушку.

У неё уходит всего несколько минут, стоя позади у дверей в партер, чтобы выцепить Витю. Эти зачесанные и прилизанные лаком волосы она узнает из тысячи. Рядом с ним - черная макушка Каролины. Они уже на своих местах. Практически все уже на своих, она это понимает, когда оглядывается вокруг.

— Вам помочь найти место? — рядом с ней материализуется работница театра, пожилая дама с сияющей улыбкой.

— Я была бы вам очень признательна, — Мила тут же соглашается на помощь, показывая даме билет.

Конечно, все театры устроены одинаково, и она может и без помощи найти место, но все же.

Чего она точно не ожидает, так это того, что её место окажется прямо рядом с Витей.

А ведь она думала, что придется угрожать кому-нибудь, чтобы поменяться местами с тем, кто сидит с ним. А тут ничего делать не придется: её место как раз между Витей и еще каким-то парнем, который пришел в одиночестве судя по всему. Может быть, она успеет сегодня еще купить лотерейный билет? Потому что просто не может ей так чертовски повезти. Она надеется, что её лимит удачи сегодня и навеки вечные не закончился. Ей еще пригодится удача однозначно.

Она знает, что Витя смотрит на неё. Впрочем, как и Каролина. Но это и неудивительно. Пускай ее появление и не эффектное, но, тем не менее, все равно впечатляющее, потому что они оба не ожидали её здесь увидеть. Мила, в свою очередь, даже не оборачивается, чтобы посмотреть по левую от себя сторону, где сидит Витя. Он все еще смотрит на неё, облокотившись о подлокотник, который разделяет их, локтем. Ждет ли, что она скажет что-то первая? Возможно. Но Милена не торопится повернуться и поприветствовать его.

— Вы пришли сюда одна? — раздается голос её соседа по правую руку.

И она поворачивает голову, одаривая парня взглядом: ничего примечательного в его внешности нет, каштановые волосы, серые глаза, тонкие губы, костюм, видавший дни получше. Но она улыбается ему так, будто никого красивее в жизни не видела. Стоит отдать ему должное, он не краснеет застенчиво, а улыбается вполне себе уверенно. Это добавляет ему очки привлекательности в её глазах.

— В общем и целом-, — начинает было говорить она.

— В общем и целом нет, она не одна, — Витя отвечает вместо неё, слегка наклонившись над подлокотником.

Тут-то она и смотрит на него, кидает не слишком довольный взгляд, а затем оборачивается обратно:

— Этот вечер еще покажет. К тому же, мне пригодится интересный собеседник, потому что некоторые люди буквально порой засыпают в театрах, — и Мила протягивает свою ладонь этому парню, представляясь: — Милена.

— Петр, — Петр целует ее ладонь.

Его хватка на её руке твёрдая. И глаза говорят о многом. Внешность может быть действительно обманчива, если честно.

— Надеюсь, нам с вами будет очень весело сегодня, Петр, — тихо говорит она, потому что свет начинает затухать.

— Тебе точно будет весело сегодня, — шепчет ей на ухо Витя, сжимая её колено.

Разве она не за этим сюда пришла?

========== Бонусная глава. 5 раз, когда Ваню приняли за сына Вити и Милы ==========

1994 год

Январский день определенно радует своей погодой сегодня. Снег лежит красивым пластом, укутав деревья в белые шубы, и мороз совсем не кусается. На улице сейчас просто загляденье. Она, укутанная в норковую шубу, даже чувствует, что немного вспотела под всеми слоями одежды. И хотя коляску пришлось тащить лишь один лестничный пролет, Милена успела устать. Но это и не важно, потому что самое главное то, что Ваня спит сейчас.

По Олиному рассказу он плакал практически целую ночь, но не заснул под утро, а заснул практически сразу же, как Мила вытащила коляску из подъезда. Было бы неплохо прогуляться, в метрах ста от дома небольшой парк, но она осела на скамейки у дома, боясь, что Ваня проснется и начнет опять плакать, стоит ей двинуться лишний раз. А так он хотя бы поспит, и может быть будет меньше капризничать.

Ей жалко Олю. Она стала нервной и дерганой, и очень сильно нуждается во сне. Или, по крайне мере, хотя бы в паре часов просто наедине с собой, чтобы восстановить свои силы. Конечно, быть практически одной наедине с ребенком — та еще задачка со звездочкой. Они все помогают по мере возможности, но вся основная работа на Олиных плечах.

Мила не представляет, как смогла бы справиться со своим собственным младенцем. Да, она связала жизнь с детьми, выбрав профессию учителя. Но одно дело дети, которые могут говорить, а совсем другое — младенцы. И когда младенец плачет, так как это их способ выразить себя и выразить недовольство каким-либо обстоятельствами, Мила теряется. Она еще не успела привыкнуть к Ваниному плачу. И не сказать, что наверно вообще привыкнет. Поэтому хорошо, что её племянник сейчас спит в коляске, укутанный так, что в его коляске наверно можно вырастить экзотические растения с экватора.

Она жалеет, что не взяла с собой какую-нибудь книжку. Время течет на удивление медленно. И хорошо, что у детей заканчиваются уроки, и они идут домой. Она хотя бы может занять себя наблюдениями за ними. Эта малышня тоже когда-то была такая же мелкая, как и Ваня. Так что оглянуться они не успеют, как Ваня пойдет в школу. Кажется, что шесть лет — это много времени, но они пройдут так быстро, что никто и не заметит.

За чем Мила еще наблюдает, так это за знакомым Мерседесом, который паркуется на свободном месте во дворе. А затем из него показывается знакомое лицо, в пальто нараспашку, никакого шарфа и никакой шапки. Как будто сейчас начало осени, а не снежная холодная зима. Она смотрит на него, приподняв бровь, а Витя улыбается широко, от уха до уха, пока идет к ним. Правда его улыбка немного тухнет, когда он едва не падает на скользкой дороге. Зато походка у него становится не такая вальяжная, потому что после этого он идет чуть медленнее, кидая взгляды на дорогу под ногами.

— И что ты тут делаешь? — негромко спрашивает Мила, когда он оказывается рядом с ними.

— Твой брат — полная Маша-растеряша, — говорит Витя так же негромко, заглядывая в коляску. — Надеюсь, Ванька, ты таким не будешь, — обращается он к Ване, а затем ловит её нахмуренный взгляд и поясняет, отстраняясь от коляски и замирая напротив неё: — Он забыл дома кое-какие документы.