Наивная для мажора

Но почему-то именно сегодня в этом огромном зале под прицелом видеокамеры и сотен взглядов мне не удается справиться с волнением. Щеки и уши вспыхивают жаром, когда слышу объяснение парня:

— Не могу слушать этот бред, Эльвира Витальевна. Прошу понять и простить, разве не видите из моих ушей уже льется кровь? Где вы откопали эту милую девочку? Эххххх…ладно! — парень, высказав мнение, милостиво машет рукой, как бы позволяя продолжить выступление.

А я… я… я не могу. Чувствую себя какой-то поломанной. Выступление на глазах рушится. Мои старания оказываются изначально бессмысленны. Сверстники реагирует странным образом. Когда я говорю о достижениях, им скучно. Как же найти к ним подход?

— Продолжай, я весь во внимании! — громко подбадривает всё тот же странный парень, наблюдая, что я по-прежнему стою, как немая. — Что ты там говорила про своего жеребца?

— Моего жеребца? — теряюсь я, стараясь уловить смысл его вопроса и пока это делаю, окончательно заливаюсь смущением, поскольку всё больше студентов почему-то хохочет. Даже та самая Эльвира Витальевна хоть и грозит пальцем парню, но кашляет будто бы сдерживает смех.

Чтобы прервать неожиданный приступ веселья, вмешивается самый главный человек университета, и я безумно благодарна за поддержку:

— Сашенька, ты очень интересная девушка и достойна учиться в нашем университете. Ты прошла невероятно сложный отбор и можешь этим гордиться. Нам было очень интересно слушать твой рассказ. Твои достижения восхищают!

Он поднялся со своего места и с улыбкой поддержал мое выступление, похлопав в ладоши. Одобрение со стороны хотя бы одного человека приятно и, поэтому становится легче на душе! Я снова ощущаю прилив радости:

— Я так рада! Вы не представляете, как я рада учиться здесь вместе с вами. Вы все очень необычные люди, и со временем я надеюсь стать такой же, как вы! Я счастлива с вами познакомиться!

— А мы нет. Мы в шоке от количества влитых розовых соплей нам в уши!

Зал превращается в звериный зоопарк, где раздаются самые разные звуки животного мира: гогот, ржание, хрюканье. Студенты реагирует совершенно странно, отчего я теряюсь в невыносимом хаосе. Постепенно ужасная вакханалия приобретает новые звуки, приправленные недовольством. Общий гомон перекрикивает девичий голос:

— Камиль Ильгарович, будьте любезны, засуньте свой змеиный язык себе в зад и дайте бедной девчонке закончить речь, в противном случае мы никогда отсюда не уйдем!

— Ой, а кто это вякает? — отвечает в том же духе всё тот же разговорчивый парень. — Переключилась на девочек, Мами? — от его грубых слов голова начинает кружиться и с каждым вздохом воздуха всё меньше.

— Всем немедленно замолчать! И это студенты престижного учебного заведения! — взрывается вежливый ректор и это звучит настолько резко, что в зале мгновенно наступает тишина. Понимая, что мое выступление терпит сокрушительное фиаско трясущимися руками возвращаю микрофон на место, нервно кланяюсь гостям, хотя мне и не аплодируют. Более того, не замечают есть ли я вообще на сцене или уже ушла. Студенты заняты прослушиванием лекции рассерженного ректора, вещающего о правилах приличия и дисциплине.

Пользуясь моментом, спешу быстрее откланяться.

— Спасибо за внимание… — невнятно мямлю себе под нос, уже после того, как вернула микрофон на место.

Стремительно бросаюсь вперед к небольшой лестнице, ведущей на выход со сцены. Рассеянная. Сконфуженная. Плененная негативными эмоциями. Хочется побыстрее сбежать. Так быстро и далеко, как только получится. Не замечаю, как запутываюсь в лежащих на полу проводах от многочисленной техники. Ноги подкашиваются, коленкой ударяюсь о ступеньку и феерично лечу с лестницы. Благо она состоит всего из пяти ступеней, поэтому, не успев толком испугаться, приземляюсь очень быстро. К ногам студентов, сидящих на первом ряду.

Ректор прекращает отчитывать болтливых студентов. Те в свою очередь снова дарят мне свое драгоценное внимание. Видят, что я после падения лежу на полу, а микрофон вслед за мной с грохотом падает, чудом не задев. Но они понятия не имеют, что я порвала колготки и разбила коленку до крови и даже не представляют, как мне стыдно из-за полного провала. Еще хуже мое выступление просто не могло закончиться.

Хотя… После того, как прихожу в себя и поднимаю смущенный взгляд, я вижу знакомое лицо в первом ряду. За мгновение забываю обо всем случившемся: о провальном выступлении; о позорном падении; о том, что до сих пор стою на коленях на полу. Звуки затихают и слышно лишь, как кровь гудит в венах. Больше ничего.

Передо мной сын маминого работодателя. Красивый парень, на которого бессовестно глазела. В особенности откровенно пошло на его мужской орган. Ненормальная. Неадекватная извращенка. Постыдное событие произошло неделю назад у матери на работе. В эти дни как же я мечтала вычеркнуть этот момент из памяти, но, увы, не получилось. Боже, за что ты настолько суров? Я не в состоянии дышать. Дайте же глоток воздуха. Прошу!

Словно в немом кино наши взгляды сталкиваются в одной точке, и я до предела накаляюсь. Электрический тон пробегает по коже. Я захлебываюсь паническим волнением, а после, дойдя до эмоционального пика, каждая клетка тела взрывается, опаляя жаром. От его взгляда — внутри всё вздрагивает, а снаружи перед глазами расплывается. Непонятный гипноз пленяет, и я не в состоянии из него выбраться. Словно хмельная теряюсь в пространстве и долгое время не могу протрезветь от силы взгляда и от мощности поглотивших эмоций. Они очень странные, имеют разную окраску. Похоже, на смесь стыда с азартом. И если попытаться выделить главную эмоцию, то я не смогу. Единственное, что отвечу: ничего подобного по степени яркости мне не доводилось раньше испытывать.

Этот миг длится бесконечно, но по сути всего несколько секунд, на протяжении которых мы смотрим друг на друга. Я с трепетом ожидаю долгожданной реакции парня. Одновременно хочу и не хочу услышать ответ на свои прошлые постыдные действия. Тянет перешагнуть порог эмоций. В напряжении сглатываю вязкую слюну, чувствуя насколько пересохло в горле, и жду. Жду. Жду. Боюсь первой подняться с колен или заговорить. Вдруг всё испорчу!? Поэтому не двигаюсь и просто жадно рассматриваю знакомого незнакомца.

И вот, когда мое сердце совершает, наверное, пятидесятое сальто, парень реагирует…

И вот, когда мое сердце совершает, наверное, пятидесятое сальто, парень реагирует: просто берет и равнодушно отводит взгляд, возвращаясь к просмотру информации на смартфоне. Всей позой, расслабленно откинувшись на кресло, он показывает, насколько ему скучно присутствовать на празднике. Людские заботы и беды окружающих ему параллельны.

— Сашенька, ты не ушиблась!? Да, помогите же ей подняться. Больно видеть, что в нашем университете выросло целое поколение «джентельменов»! — словно на половину лишенная слуха с трудом слышу комментарии ректора, взывающие к человечности.

Разумеется, тут же ко мне бросаются двое парней и помогают подняться, предложив крепкие руки. Я послушно принимаю помощь, но всё еще жду. Продолжаю изнывать от ожидания реакции на свое бесстыдное поведение. Однако сын хозяина больше не смотрит на меня, а лишь на экран телефона.

Мне искренне не понятна его реакция. Разве она должна быть такой? Разве нормально, когда за тобой бесстыдно подглядывают? Замученная угрызениями совести, я вдруг испытываю секундное желание: попросить прощения, но как только представлю, что для этого потребуется поговорить с парнем о том самом месте, рубашка становится еще теснее. Пот проступает через каждую пору кожи, что заставляет чувствовать жуткий дискомфорт. Все-таки я не решаюсь перейти эту грань и извиниться. Это предел моей смелости.

Моя мысленная борьба обрывается внезапно, когда ректор максимально сокращено, всего несколькими словами, благодарит за выступление и под редкие смешки гостей провожает подальше от сцены. По идее я должна занять место в зрительном зале, но не остается душевных сил для сдерживания эмоций.

Провести остаток праздника, слушая перешептывания о моем фееричном выступлении? Увольте!

Поэтому максимально тихо, сдерживая дрожь в ногах, я выбегаю из зала. Правда, проклятые двери при открытии громко скрипят, выдавая мое бегство. Очень страшно обернуться, потому что там в зале можно увидеть злые ухмылки. Я бегу вперед, не оборачиваясь и не разбирая дороги. На повороте врезаюсь плечом в преподавателя. Тот заходится праведным гневом, но я быстро выкрикиваю слова сожаления, после чего продолжаю бег. Сейчас мало волнуют остальные люди, правила, приличия. На данный момент стойкое ощущение: что моей жизни, имею ввиду благополучию, настал конец. Я всё испортила. Всё. Всё! Всё! Все многочисленные старания мамы оказались тщетны.

Слезы душат. Вне себя от негодования и переполняющих эмоций продолжаю бежать. Куда и зачем? Не понимаю! В следующий момент, сохраненный в памяти, каким-то образом перемещаюсь на крышу четырехэтажного университета. Там расположена якобы закрытая пожарная лестница, которая на самом деле всегда открыта для студентов, желающих покурить на крыше. Я видела, как сюда заходили одногруппники, но сама прежде не бывала. Сегодня в первый раз. Это место идеально подходит для моего состояния. На высоте задувает сильный ветер и можно притвориться, что трясет от холода, а не от слез и глубокого чувства эмоционального поражения.

Я трясусь и плачу наедине с собой — в моем маленьком мире, где отсутствуют посторонние лица — так долго, что вскоре банально устаю переживать. Чувство: будто бы меня долгое время жестоко били и издевательски пытали. Жжет глаза и душу. В груди болит. Ноги трясутся и почти не держат. А челюсти от длительного зажима болят.

Оглядываюсь и понимаю, что оказывается, в мегаполисе уже царствует темная ночь.

За спиной раздается неожиданный скрип двери, и я вздрагиваю.

— Какие люди… — звучит человеческий голос.

И это безумно пугающе настолько, что я покрываюсь очередной волной дрожи. Оборачиваюсь и благодаря свету фонаря сквозь полумрак, различаю женский силуэт. Вижу, как алый огонек сигареты сильнее загорается, когда девушка совершает затяжку. Не испытывая желания видеть посторонних, я отворачиваюсь обратно. Намереваюсь продемонстрировать равнодушие. А для этого приходится насильно расслабиться: незаметно стереть слезы ладонью, шмыгнуть несколько раз носом и попытаться перестать дрожать.

Гостья, не пожелав понять намека, вновь заговаривает:

— Чего ревешь белугой? Ты же такая крутая! Аж само наикрутейшество: «героиня целого поселка»! — она произносит мое почетное звание по-особенному. Не так, как прежние знакомые. В голосе совсем не чувствуется восхищения.

Я не отвечаю. Не знаю, что сказать незнакомке. Долго молчу, а девушка не стоит на месте. Слышен цокот каблуков.

Вскоре она подходит совсем близко к перилам и тогда неожиданно мне в лицо ударяет столп дыма от сигареты. В ноздри, в глаза, в горло. Я захожусь страшным непрекращающимся кашлем, отчего незваная особа заливается смехом.