Райский

— Ты ведешь себя нехорошо, Эллис.

Я беру свою тарелку и пихаю ее ему в грудь. Он даже не шелохнулся.

— Съешь член, Анжелл, но не забудь приберечь вторую половину, чтобы твой отец подавился.

Я обхожу его, чтобы убежать. Не оглядываясь, чтобы посмотреть, следует ли он за мной, но у меня такое чувство, что нет. Хорошо. Я надеюсь, что он так же зол на меня, как и я на него. Напористый сукин сын.

Я выхожу из столовой, пропуская завтрак, о решении, о котором я сожалею позже, когда с трудом прогуливаюсь по своим занятиям. Я стараюсь не обращать внимания на Сэйньа во время каждого нашего общего урока, но по мере того, как наступает утро, я все меньше и меньше беспокоюсь о нем и все больше и больше стремлюсь к концу дня, чтобы я могла спрятать свое лицо в уединении моей собственной комнаты.

Мой желудок так громко урчит, и я так сосредоточена на том, насколько я голодна, что не обращаю особого внимания на то, где я иду на урок истории. Это единственная причина, по которой Сталкер Барби может застать меня врасплох.

Толчок, казалось бы, приходит из ниоткуда. Моя спина ударяется о доску объявлений, резиновые спинки гвоздей впиваются в мою плоть, и дыхание вырывается из моих легких.

Широко раскрыв глаза, я смотрю на Лорел, которая стоит, сжав руки в кулаки, и смотрит на меня. Она совсем одна, никакой бимбо-компании не видно. И она выглядит разъяренной, но я не уверена, что я сделала, чтобы она так заметно разозлилась. По крайней мере, я не думаю, что сделала что-то большее, чем раньше.

— Что теперь, сука? — рычу я, мои руки вытянуты передо мной, чтобы оттолкнуть ее.

Она тычет мне в лицо одним из своих глупо длинных ногтей. — Тебе нужно, черт возьми, исчезнуть.

— ICE снова отказывается депортировать твою мачеху, Лорел? Это все? Ты еще более стервозная, чем обычно.

Она подходит ко мне, придвигая свое лицо так близко к моему, что я вижу веснушки сквозь макияж на ее раздутых ноздрях.

— Вся школа говорит о твоем маленьком шоу с Сэйнтом сегодня утром за завтраком.

Я закатываю глаза. Дерьмо. Наверное, я принимала желаемое за действительное, надеясь, что мне удалось не допустить, чтобы мой спор с Сэйнтом стал публичным зрелищем. Скорее всего, это была обреченная попытка с самого начала. Я сомневаюсь, что Сэйнт может что-то сделать в этом кампусе, чтобы все об этом не узнали.

Оттолкнувшись от стены, я делаю шаг вперед, чтобы обойти Лорел, но она кладет руку мне на грудь и толкает меня обратно к стене.

— Ты так легко от меня не уйдешь, шлюха, — рычит она.

— Тебе лучше убрать свою руку от меня, пока я не разбила твое лицо об пол.

Это не пустая угроза. Не сегодня. Я готова уложить ее, если она не отступит.

Может быть, она видит по моим глазам, что я не вру, потому что она опускает руку, но не отступает, чтобы позволить мне отодвинуться от нее.

— Ты шлюха, — выплевывает она. — Здесь все было просто прекрасно до того, как появилась ты. Ты все испортила, ты, деревенщина, помешанная на трейлерном мусоре. Ты украла Сэйнта и убила мою лучшую подругу и…

— Меня серьезно тошнит от твоих приоритетов, но мы оба знаем, что я не убивала Сайди, так что прибереги свое дерьмо. Я откидываю голову назад и ухмыляюсь. — И к твоему сведению, сука, ревность тебе не особенно идет. Ты продолжаешь обвинять меня в том, что Сэйнт не проявляет к тебе интереса, но я не могу взять на себя всю ответственность. В основном виноваты, твоя цепкая индивидуальность и неаккуратные минеты, которые его совершенно не заводят.

Ее глаза вспыхивают яростью, и я знаю, что попала в яблочко. Ее действительно до смешного легко читать.

— Он был моим, — настаивает она, ее плечи дрожат. — Ты украла его у меня

— Он был твоим? Это объясняет Розалинду, да?

Я ненавижу то, какое удовлетворение я получаю от ее удрученного выражения лица. Я ненавижу, что она превратила меня в идиотку, но я в первую очередь выжившая. Если я не буду для нее сукой, она съест меня заживо.

Выражение ее лица снова становится жестким.

— Я собираюсь сказать это один раз. Если ты не покинешь Ангелвью и не оставишь Сэйнта в покое, я разрушу твою жизнь.

Я почти смеюсь ей в лицо. Она понятия не имеет, сколько людей угрожали мне этим раньше, и из всех них она пугает меня меньше всего. Мне нужно разобраться с наркоманами и матерью-психопаткой-манипулятором, вернувшейся из мертвых. Заносчивая злая девчонка, единственные угрозы

которой отец-тиран и момент жестокой славы на собрании, больше не кажется такой большой угрозой, как в моем первом семестре здесь. Это осознание придает мне странный прилив уверенности.

— Знаешь что, Лорел? — говорю я, отталкиваясь от стены и прижимаясь к ней. — Я здесь закончила.

Она насмехается надо мной.

— Я не шучу, ты, потаскушка, убивающая детей. Я испорчу весь твой мир, если ты…

Я протискиваюсь мимо нее и, оставив ее разговаривать с доской объявлений, и захожу в класс.

Когда я впервые вхожу, я так рассеяна, что даже не замечаю Сэйнта, пока не оказываюсь почти на своем месте. Я поднимаю глаза и встречаюсь с его жестким взглядом, и, вздрогнув, понимаю, что он не сидит в своем обычном кресле. По какой-то богом забытой причине он пересел за стол рядом с моим, и Гейб сидит рядом с ним, его пылающая рыжая голова опущена к экрану его телефона.

Какого черта?

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, я слышу быстрые шаги позади себя и поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лорел крадется в комнату. Она останавливается в дверях, ее лицо сморщивается в замешательстве, когда она смотрит на свое обычное место, а затем ее глаза осматривают пространство. Когда они приземляются на Сэйнта, они широко раскрываются от явного удивления. Ее щеки краснеют, когда она полностью осознает, что происходит, и ее верхняя губа дрожит. Она долго смотрит на него, прежде чем поднимает подбородок и идет на свое место, притворяясь, что все в порядке.

Я снова обращаю свое внимание на Сэйнта. Он пристально смотрит на меня, но не произносит ни слова, пока я медленно иду к своему месту. Мы смотрим друг другу в глаза, но между нами висит тяжелая тишина. Его лицо — бесстрастная маска, и я не могу сказать, злится ли он все еще.

Я имею в виду, я знаю, что злится, но я стараюсь не показывать этого, потому что не хочу доставлять ему удовольствие, зная, что он так действует на меня.

Устраиваясь на своем месте, я понимаю, что кого-то не хватает.

Лиам.

Оглядываясь назад, я не припоминаю, чтобы видела его сегодня ни на одном из наших общих занятий. Это странно, потому что при всех его капризах, он прилежный ученик. Я не думаю, что он пропустил какие-либо занятия, на которых я была с ним, даже в прошлом семестре.

Я оглядываюсь на Сэйнта, который больше не смотрит на меня, и беспокойство шевелится у меня внутри. Он бы ничего не сделал с Лиамом, не так ли?

Нет, я качаю головой, как будто это прогоняю эту мысль.

Нет, это невозможно. Сэйнт ничего не сделал бы одному из своих лучших друзей.

Даже если этот друг помог ему спрятать тело, что является преступлением.

Даже если этот друг не делал секрета из того, что я ему интересна, девушка, на которую Сэйнт сделал явное и убедительное заявление.

Это покачивание в моем животе превращается в узел.

Я веду себя нелепо. Святой не причинил бы вреда Лиаму.

Верно?