Пустая страница

Глава пятая

"Сколько человека не корми, главное – не моей стряпнёй".

Дневник Кайлы.

***

На утро следующего дня я приняла окончательное и бесповоротное решение. Надо готовить. Найдя в интернете самый дешевый в мире пирог, я отправилась на местный базар и закупилась нужными ингредиентами для так называемой шарлотки. Вроде всё просто, но нет же. Это какой-то заговор. Яблоки, яйца, мука и прочая нечисть сговорились против меня.

Пусть будет проклят тот день, когда человек решил, что ему нужно питаться. Я бы лучше на этой ярмарке станцевала, спела или сделала бы сальто назад. Трижды. Но нет, им подавай еду.

Мало того что я разгромила всю кухню, разбила тарелку и, кажется, уронила скорлупу от яйца в тесто, так ещё и плита отказывается работать. Если сегодня я спалю дом Дориана, то это будет не моя вина.

С третьей попытки мне удаётся включить чудо техники. Заглядываю в телефон и жду, когда духовой шкаф нагреется до нужной температуры. Я сегодня ещё ничего не ела.

Желудок сводит, и, посмотрев на жидкое тесто для шарлотки, я морщу нос. Ну уж нет, я это есть точно не буду.

Достаю из холодильника тосты и апельсиновый сок, это я тоже приобрела на так называемом базаре. Мне в жизни не нужно было что-либо готовить. Когда я жила с родителями, то мама никого не подпускала к плите, она всегда страдала этим – готовкой. Потом я уехала в колледж и в основном питалась в кафе или же заказывала пиццу. Потом в моей жизни появился Ник, он достаточно обеспечен, и мы постоянно ели в ресторанах и кафе. Кухня в нашем, точнее, в его доме, девственно чистая и расположена там лишь ради красоты.

Уплетаю зажаренный хлеб, отставляю сок на стол и открываю духовку, на меня оттуда шипит огнедышащий дракон, отступаю на шаг и проверяю свои брови. Вроде на месте.

Ставлю круглую форму со странным тестом внутрь, закрываю духовой шкаф, устанавливаю таймер и ухожу в комнату. Достаю дневник и записываю вчерашний день, кроме моего разочарования касаемо машины, конспектирую, что мне снова помог полицейский, у которого, кажется, плохи дела с подружкой. А может это их обычное общение? Меня это не должно волновать, но наблюдать за незнакомыми людьми в какой-то степени интересно.

Окончательно позабыв о времени, я полностью отдаюсь дневнику и пишу туда о каждом жителе городка. Описываю их внешность, характер, а Олли, как и парнишку бариста, я даже зарисовываю.

Таймер пищит, и я быстро срываюсь с кровати и бегу на кухню. Достаю чудо, которое вполне себе приятно пахнет. Но пробовать я всё равно не рискую.

Время уже шестнадцать тридцать, скоро заявится Дутти со своей свитой. Перекидываю на красивую тарелку шарлотку и понимаю, что у неё очень непривлекательный вид. Достаю из холодильника сливки и щедро поливаю сверху. Кручу тарелку и рассматриваю сотворённое с видом знатока.

Вроде неплохо.

Подхожу к зеркалу, проверяю легкий макияж и оглядываю себя с головы до ног. Симпатичная. Я это всегда знала, но больше это не имеет значения. Черные волосы собраны наверху, пару прядей спадает на голые плечи; карие глаза, ресницы и брови на месте. Легкий сарафан желтого цвета и босоножки на среднем каблуке. А взгляд потухший. Даже у Дутти и то глаза сияют. А я молодая, здоровая, но… несчастливая.

Не могу отвести от себя взгляд. Я долго решала, что мне надеть. Я давно не выходила за пределы дома в платье, только когда Ник позволял и всегда в его компании. Смотря на себя, чувствую, словно нарушаю какой-то закон. Неправильно выходить в платье. Я должна надеть брюки и рубашку.

Отворачиваюсь от зеркала и мысленно приказываю себе собраться. Я ведь хотела новую жизнь, ту в которой именно я буду решать, что мне надевать, куда и с кем идти.

Больше он мне не указ.

Когда-то всё было иначе. Может, я ещё смогу вернуться к жизни? Смеяться в голос и радоваться новому дню? Буду путешествовать и общаться с незнакомыми мне людьми? Узнавать их истории жизни и записывать это в дневник?

Я действительно хочу этого – легкости. Легкости во всём и со всеми, а пока я внутренне напрягаюсь каждый раз, стоит мне с кем-то заговорить. Но я определенно стала меньше думать о Нике. Этот городок – болото и оно тянет меня в себя. Буду я брыкаться или нет, не имеет значения. Местные жители уже запустили свои щупальца. И мне интересно. Действительно небезразлично то, что происходит в Скайвилле. И у меня есть три недели, чтобы пожить чужой жизнью.

"Буц-буц-буц".

Вот и мои новые подруги.

Закидываю на плечо сумочку, забираю шарлотку и иду к двери. Открываю её, и тут же начинается щебетание.

– Я вот приготовила оленину под ореховым соусом, – сообщает Шайла.

– А я – буженину и пирог с мясом. Мужчины любят мясо, – утверждает Олли.

– Я так и вовсе приготовила три блюда. Но это сюрприз, – улыбаясь, сообщает Дутти. – А у тебя что?

Ну всё, я готова к тропе унижений и насмешек.

– Шарлотка, – отвечаю я.

Они хором переспрашивают:

– Шарлотка?!

Подруги смотрят на меня так, словно я только что нарушила все возможные законы штата. Пожимаю плечами и отвечаю:

– К глубочайшему счастью всех оленей округи, да.

Запираю дом, и мы выходим на тротуар. Бросаю взгляд на соседний дом, полицейской машины нет.

– Дориан уже на празднике, он сопровождает свою маму и Рене.

Мне так и хочется спросить кто такая эта Рене, но я сдерживаюсь. Меня это абсолютно не касается. Шайла косится на меня и кивает. Что означает этот кивок? Какие они все странные, но безусловно добрые. По отношению ко мне уж точно.

Долго, около часа мы идём до разукрашенной площади, всю дорогу дамы беседуют, а я не понимаю, как у них ещё остаются неизведанные темы для разговоров? Они ведь успели обсудить за час всё, начиная от политики и заканчивая мужем Дутти, который разводит пчёл. Она предложила мне баночку мёда, и я согласилась. И ещё оказалось, что два дома напротив того, где сейчас обитаю я, занимает чета Прэстонов и Олли. Вот чьи занавески не знают покоя.

– Как твоя тетушка? Поправилась? – спрашивает Дутти.

Да она и не болела.

– Всё хорошо, – отвечаю я.

Уже издалека я слышу громкую музыку и чувствую запах попкорна и сладкой ваты. Можно было приготовить попкорн? Вот блин. Это я умею.

Множество людей гуляют по площади, у всех приподнятое настроение. Звонко смеясь, бегают дети. Молодые парочки ходят, держась за руки. Общая атмосфера – безмятежность и релакс. Я не вижу ни одного жителя Скайвилля, который бы переживал, ругался с кем-то или рыдал в стороне ото всех. Нет. Эти люди как маленькие частички одного счастливого организма. Каждый из них что-то привносит. Даже я. Шарлотку.

– Нам в самый центр, – говорит Дутти и с завидным упорством продвигается сквозь толпу.

Доходим до сцены и останавливаемся за ней. Там стоят множество столов, а на них посуда, рядом с каждой тарелкой собрались женщины от мала до велика. Младшей примерно тринадцать, а вот самой старшей немногим больше… максимума. Старушка сидит на кресле-каталке, она настолько стара, что, подозреваю, ей больше ста лет. Перед ней на столе лежит запеченный гусь. Это ведь явно не она приготовила. Старушка – мошенница? И почему я не догадалась купить уже готовый пирог? Идиотка!

Опускаю шарлотку на стол и уже подумываю о том, чтобы уйти с этого праздника жизни. Позориться перед незнакомыми людьми – чуть более привлекательней позора перед знакомыми.

– Ой, нет, – говорит Шайла. – Даже не думай, Дутти тебя уже внесла в список, не подводи её.

– Ты о чём?

– Ты решила слинять. По глазам вижу.

Она ещё и проницательная. Нужно записать это в вымышленный блокнот и никогда с ней не ссориться.

– Я об этом даже и не думала, – лгу я.

Мне стало так легко врать, что я себя не узнаю. Хотя что я теряю? Три недели, и я уеду из этого городка. Никому от моих небольших недомолвок плохо не станет. Только если вымышленной тетушке.

Дутти возникает возле нас и, улыбаясь, говорит:

– Сейчас будет выступать мэр, а после аукцион. Я так нервничаю.

Щеки Дутти раскраснелись, но она улыбается, так счастливо, что я не могу сдержать ответную реакцию.

– Тебе-то что переживать? – спрашивает материализовавшаяся из воздуха Олли. – Твою стряпню разберут, а если никто не купит, тебя Эйб поддержит.

От этих слов Дутти расцветает ещё больше.

– Мой милый Эйб…

– Он только с тобой милый, с остальными злюка. Ходит постоянно, как будто пчелами обкусанный.

Олли закатывает глаза, и от этого её тонкие слишком черные брови взмывают ещё выше прежнего.

– Олли, да прекрати ты. Он – душка, – настаивает Дутти с легкой улыбкой на губах.

– Он – старая клюшка, – говорит Олли.

Шайла задевает меня за руку и подаёт наклейку с номером 32.

– Это что?

– Под этим номером ты выйдешь на сцену. Прицепи куда-нибудь.

Ещё раз осматриваю всех собравшихся поваров и замечаю на каждой идентичную наклейку, но с разной нумерацией.

Отлично, нас ещё и заклеймили, как коров каких-то. Ну да ладно, мне нужны деньги. Приклеиваю номер на сарафан чуть выше груди. Подруги продолжают трещать, но меня в это не втягивают.

Перестаю слушать их разговор и разглядываю толпу, что собирается перед сценой. Замечаю Брэдли, рядом с ним стоит женщина выше его на голову, это, наверное, Пэгги. Женщина олицетворяет собой грацию и высокомерие. Идеально ровная осанка и цепкий взгляд.

В отдалении от толпы я вижу Дориана, он разговаривает с Рене. Она что-то ему говорит, но он отрицательно качает головой. Мужчина пытается отойти, но девушка берет его за руку. Он останавливается, тяжело вздыхает и притягивает её к себе. Они обнимаются. Дориан поднимает взгляд и пересекается со мной глазами. Разрываю короткий зрительный контакт и отворачиваюсь. Я словно подглядела в замочную скважину. Этот город плохо на меня влияет.

На сцену выходит абсолютно седой мужчина в элегантном коричневом костюме и останавливается напротив микрофона.

– Уважаемые жители Скайвилля, поздравляю вас с открытием ежегодной ярмарки.

Все аплодируют, и мужчина, дождавшись тишины, продолжает:

– Но ещё до того, как мы начнём наш любимый аукцион, хочу представить вам нового главу по борьбе с мошенничеством в Скайвилле, Уильяма Рида.

Все снова аплодируют, а Шайла шепчет мне на ухо.

– Это его сын.

Неплохо устроился. Бросаю взгляд в толпу и нахожу там Дориана, он смотрит на сцену с совершенно непроницаемым лицом. И он, кажется, единственный, кто не осыпает овациями мэра.

Шайла, как демон-искуситель, сидящий на плече, шепчет:

– У Дориана с Ридом-младшим давняя вражда. Дориана даже отстранили из-за Уильяма. Это было буквально на днях…

Оборачиваюсь к Шайле и спрашиваю:

– Зачем ты мне это говоришь?

Она пожимает плечами.

– Тебе же интересно. Иначе чего пялишься на Дориана?

– Не пялюсь, – тут же отвечаю я и снова бросаю взгляд на полицейского.

Краем глаза замечаю, как Шайла максимально сильно закатывает глаза и агрессивно шепчет:

– Ага. Ещё скажи, что ты была не в его футболке в день нашего знакомства.

– Футболка была новой, – шепотом оправдываюсь я.

– Да-да. Конечно.

Тем временем на сцену поднимается молодой мужчина. На нём идеально отутюженный черный костюм и лакированные туфли. Брюнет в солнцезащитных очках. Но солнца уже как такового и нет.