Сводные. Дилогия
Я вернусь... Слышишь? Вернусь, потому что нельзя жить так, как я жил раньше, а теперь все изменилось. Я стану лучше, веришь? Сделаю все ради того, чтобы ты была в безопасности и счастлива. Я верну тебя, балеринка, потому что это крохотное сердце у нас теперь одно на двоих. И у моего сына должна быть настоящая семья, которой никогда не было у меня.
~~~
Он мой сводный брат, от которого все отвернулись. Он опасен и вне закона, а у меня впереди карьера балерины в лучших театрах Европы, о которых я столько мечтала. Но одна ночь и одна ошибка меняет все... И две полоски на тесте способны разрушить сразу четыре жизни.
- Автор: Жасмин Майер
- Жанр: Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература / Молодежная проза
- Дата выхода: 2021
Читать книгу "Сводные. Дилогия"
— Кость! — уже в машине испуганно смотрит на меня Юля. — А у тебя есть права?
— Мне их вернули, забыла? Все в порядке, не бойся. Давай я помогу тебе пристегнуться.
Да, права мне все-таки вернули. Хотя без связей Платона не обошлось, но даже не будь у меня прав, я бы все равно сел за руль и привез свою жену в больницу лично. И никак иначе.
Из-за мостов, дорожных работ, перекрытых улиц ехать приходится в дважды дольше обычного. Стараюсь не гнать, но стрелка ползет все выше. Особенно, когда Юля начинает корчиться от боли.
Я посмотрел все видео о родах, какие только мог, но из памяти до сих пор не выходит вечер, в который я застал Платона на кухне, одного с бокалом виски. Это был Юлин день рождение. Весь день он улыбался, поздравлял ее и приветствовал гостей.
И только вечером до меня дошло, каким тяжелым этот праздник был всю жизнь для самого Платона.
Я не хочу того же.
Нервозность одинаково наэлектризовывала и отца, и дочь. Оба думали об этом, но ни слова не произнесли за это время. Эта их боль и тайна, что роднила их. И чем ближе была дата родов, тем напряженнее было в доме.
А теперь еще и роды на две недели раньше.
— Ты позвонил папе? — выдыхает Юля после очередной схватки.
— Сначала приедем и позвоню.
— А-а-а-ай! Обязательно… Позвони… — стонет. — А если он не успеет?
— На роды он все равно не успеет, — стараюсь отвечать, как можно спокойнее. — Он в Америке, оттуда за три часа не прилететь.
А о том, куда он еще не успеет и что он еще не успеет сделать, я думать даже не могу. Ладони липнут к рулю, а на лбу проступает холодный пот.
Юля опять стискивает зубы и забывает дышать, как нас учили на курсах, переживая схватку.
Сколько времени прошло после следующей? Почему так быстро?!
Юля дышит часто-часто, над верхней губой проступают бисеринки пота. Снова кривится и задерживает дыхание. Я только успеваю выкручивать руль, но до больницы, в которой мы собирались рожать, еще слишком далеко. А все происходит слишком быстро!
— Кость, остановись.
Юлин голос вдруг звучит слишком ровно. Слишком без эмоционально. После ее стонов слышать такой голос еще страшнее, и по позвоночнику растекается липкое предчувствие необратимости.
— В каком смысле «остановись»? — я не слушаю ее.
Наоборот, вжимаю педаль газа, благо у нас главная. Я успею. Успею доставить ее к врачам, чтобы они позаботились о ней и не допустили того, что перечеркнуло жизнь Платону навечно.
Я не такой сильный, как он. Я этого просто не переживу.
— Я рожаю.
Я смотрю на нее опасно долго, отведя взгляд от дороги. Пустой дороги, но время утекает сквозь пальцы, а машина несется вперед, пока до меня доходит смысл двух простых слов.
— Остановись, — повторяет она.
Вижу, как расплывается пятно на ее юбке. Темное в свете фонарей, ее кровь на одежде сковывает меня ужасом. Пальцы перестают гнуться, и я едва сворачиваю к обочине, где достаю телефон и вызываю врачей.
— Где вы находитесь?
Понятия не имею. Кое-как определяю набережную, улицу, пока оббегаю машину и распахиваю дверь перед Юлей. Моя балеринка все-таки начинает дышать так, как учили на курсах. Она бледная, глаза расширены, а волосы уже прилипли ко лбу.
— Они сказали, что приедут.
— Они не успеют, — припечатывает она. — Тебе придется сделать это самому. Все будет слишком быстро… У моей мамы было также. Стремительные роды. Я читала.
Ни в одном жизненном сценарии я не готовился к такому. Все обучающие видео оказываются бесполезны теперь, ведь все они обрывались на фразе «а дальше о вас позаботятся врачи».
— Не волнуйся, Костя.
Мы вдруг поменялись ролями. Бледная, изнемогающая балеринка, вдруг успокаивает меня. Но это не я сейчас собираюсь совершить невозможное.
Она впивается в мою руку, когда ее выкручивает очередная схватка.
Мимо проносится какая-то машина, истошно нам сигналя. Юлины ноги широко расставлены, а я стою на коленях между ними. Что еще можно подумать, верно? Явно не то, что сейчас мне придется принимать роды у собственной жены.
— О боже… — выдыхает она. — Да что бы я еще раз позволила тебе подойти ко мне без защиты… Будешь две пары натягивать и резинкой основание перетягивать, понял?
— Как скажешь.
Я могу вообще с сексом завязать.
Только выживи.
Слышу спасительный визг сирены, но «Скорая» проносится по другой стороне набережной. Ближайший к нам мост… Конечно, же разведен.
— Они уже рядом, Юль. Держись. Все будет хорошо.
Она шумно дышит носом и снова тужится. Все действительно протекает слишком быстро. Стремительно. Пятно на ее одежде растет буквально на глазах.
— Сейчас.
Я не успеваю понять, что сейчас. Темнота ночи взрывается красками, рядом паркуется «Скорая», из которой мгновенно вылетают врачи. Им хватает доли секунды, чтобы понять то, что мой неготовый мозг все еще переваривает и осмысливает.
Меня отталкивают в сторону, но не слишком далеко. Я стою у заднего колеса, не способный вспомнить ни одну молитву, которая сейчас так нужна. Врачи суется вокруг Юли, подключают к ее пальцам датчики, рвут ее длинную юбку. Рука сама тянется к сигаретам, когда я вспоминаю, что бросил курить еще полгода назад.
Рядом встает другой фельдшер, перекрывает мне обзор. Спрашивает наши имена, просит Юлин паспорт. Все так буднично, как будто и не решается тут судьба нескольких человек.
— Вы увезете ее в больницу?
— Потом, — отвечает он, не поднимая головы.
Потом?
— Распишитесь здесь, Константин.
Подпись выходит смазанной и чужой, когда ночь вдруг разрезает громкий высокий и больше похожий на писк… детский плач.
Ручка выпадает из моих пальцев.
Я делаю какой-то шаг, под ногами хрустит пластик. Не верю своим глазам. В руках парня со скорой розовый крепкий малыш, орет во все горло. И это совершенно точно мальчик.
Мой сын.
Я хочу увидеть Юлю, но вокруг нее слишком много людей. Не знаю, как они там все помещаются, я даже не вижу ее. Только этого фельдшера, который укутывает ребенка быстро, опытно в казенную пеленку, хотя я стою в шаге от багажника, где целый чемодан вещей, шапочек и пеленок в том числе. Но я совершенно не могу сдвинуться с места. Только смотрю на сморщенное личико, которое одновременно напоминает лицо моего отца и Платона. Как такое вообще возможно?
— Я вас поздравляю, Константин! У вас сын!
Он передает орущий сверток мне, и все мои уверения, что я справлюсь, сам буду сидеть с ребенком столько, сколько понадобится ради Юли, разбиваются сейчас о суровую реальность — я же ни черта не знаю о детях. С чего я решил, что вообще смогу стать ему отличным отцом? Лучшим, как я обещал самому себе?
Кроху в моих руках даже измерили и взвесили, но все цифры и время рождения не задерживаются в моей голове. Я все еще не верю в происходящее и в то, что вот так быстро и нежданно держу сына на руках, и этот длинный путь, к которому мы столько готовились, уже начался. Внезапно, непредсказуемо и необратимо.
И только крик «Скорее, каталку!» приводит меня в чувство.
Люди приходят в движение. Слаженными действиями они выкатывают из пуза «Скорой» каталку, и двое уже подхватывают Юлю под руки, чтобы уложить на нее. Я снова даже не могу подойти к ней.
От страха, что сейчас ее увезут, а меня оставят одного, с сыном на руках, у меня прилипает язык к небу. Я должен быть решительнее, но не успею приспособиться к меняющейся реальности.
— Закройте свою машину и лезьте к нам! Поедем в больницу!
Тот же фельдшер, который мог наорать на меня из-за испорченной ручки, объясняется со мной, как с тугодумом. Увесистый комок в моих руках ворочается и негодующе сопит, и я, невесть каким чувством, понимаю, что ему хорошо у меня, но сейчас ему нужна мама.
Делаю, что говорят. Передаю ребенка, чтобы залезть внутрь «Скорой», а внутри первым делом наконец-то бросаюсь к Юле. Там тесно, и я ее вижу.
— Ты видел его? Видел?
— С ним все в порядке, ты молодец. Самая большая молодец.
— Да?... — ее странно клонит в сон, глаза сами собой закатываются, и мое сердце начинается биться невпопад. — Ладно. Тогда разрешаю тебе не натягивать второй сверху…
Глаза закрываются, и Юля роняет голову. В тот же момент меня снова отталкивают в сторону, и возвращают мне сына. Движение «Скорой» становится мягким, но уверенно-быстрым. Над головой воет сирена, а я только и могу, что крепко держать сына во время быстрых, резких поворотов. И это самая опасная гонка в моей жизни, потому что ни одна до этого не велась наперегонки со смертью.
«Скорая» плавно тормозит, и за секунду происходит десяток вещей одновременно, невероятно слаженно, уверенно. Юлю увозят, а меня с ребенком отводят в другую сторону, где терпеливо объясняют, что они позаботятся о младенце и что так надо, но я просто не могу разжать руки, в которых его держу. Потому что это единственное, что у меня осталось, если ее больше не будет.
— Все в порядке, Константин, — повторяет по сотому кругу врач. — Ваша жена потеряла много крови, но все будет в порядке. Бригада успела вовремя и они все сделали правильно. Все будет хорошо. Давай мы проверим малыша… Пожалуйста, отдайте его мне.
Чувствуя себя предателем, все-таки отдаю ребенка.
Опускаюсь на стул, возле другого сгорбившегося мужчины. Он выглядит так, как будто не спал уже неделю. Не думаю, что сам выгляжу лучше.
— Первый?
— Да.
— И у меня.
На этом разговор заканчивается. Мой телефон внезапно оживает, на экране светится имя Платона. У него в Америке сейчас разгар дня. Он должен знать.
— Платон? Юля родила. Еще в машине. Сейчас мы в больнице.
— В машине?! — ревет он по ту сторону трубки. Уверен, его слышно на весь штат. — Ты что не мог ехать быстрее, Костя? Как ты это вообще допустил? Я немедленно вылетаю! Мне нужен билет! Плевать, что конференция еще идет. У меня дочь родила!
Он уже говорит не со мной, переходя на английский, так что я отключаюсь первым.
Звонить Лее поздно, поэтому ей пишу сообщение. Она все равно могла прилететь сильно после родов, чтобы помочь Юле, но вышло, как вышло.
При виде нянечки я вскакиваю на ноги.
— Замечательный мальчик! Хоть и родился раньше, но просто восхитительный крепыш. Все хорошо, Константин. Можете зайти к жене, я вас проведу.
Едва не бегу впереди нее, постоянно одергивая себя. Мне дают маску, бахилы, одноразовый халат. И впускают в палату.
Все такая же бледная Юля слабо мне улыбается. Я помогаю ей придержать ребенка, когда нянечка распахивает ее одежду и показывает, как надо его кормить. Я стыжу себя почем свет стоит за то, что глазею на ее увеличившуюся грудь и не могу отделаться от мысли, что у такой неземной красоты оказывается есть самое что ни на есть практическое применение.
С первым довольным причмокиванием не могу сдержать улыбки. А еще украдкой вытираю глаза.
Нянечка уходит, оставляя нас одних. Я с опаской касаюсь ее волос, пока она улыбается, глядя сверху вниз на нашего сына.
— Все-таки мальчик, — шепчет она, поднимая на меня глаза. — А я так надеялась, что на УЗИ ошиблись.
— На всех трех? И даже на трехмерном? Я тебе сразу говорил, что будет мальчик. Девочку можем и потом сделать… — осекаюсь, натыкаясь на ее хмурый взгляд. — Ладно, два презерватива и скотчем перемотать, я понял.