На один раз

Глава 9

— Не хотелось бы тебя оскорблять, — сказал он по пути, — но всё то же самое я могу получить даром. И получаю. В избытке.

— Ты предпочитаешь использовать женщин один раз, — ответила Алекс, демонстрируя неплохую о нём осведомлённость, когда Давид сел на угол столешницы к ней лицом. — Но даже если не покупаешь, вряд ли они обходятся тебе даром.

— Хм… — удивился он, что она не растерялась, нашлась что ответить и довольно смело. — Я бы возразил на счёт формулировки «использовать», всё же это процесс взаимный, но оставим дискуссии на потом. У меня другой вопрос. На сколько раз ты согласна ради брата?

— На сколько сочтёшь нужным.

— М-м-м… даже так? Хочешь стать моей постоянной любовницей?

Давид отложил шарф и упёрся рукой в подбородок, словно не зная, что же с ней такой делать, с этой Александрой Квятковской.

— Если ты этого хочешь, — ответила она спокойно, даже с заметной, хоть и ненастоящей весёлостью, — я готова.

— Разве это не должен решать я? — остудил Давид её легкомысленный настрой ледяным тоном. — Выбрать, оценить. Твоя задача — меня заинтересовать, даже если ты пришла всего лишь вымолить прощение брату, которого, по-хорошему, тебе давно пора послать подальше.

— Родных не выбирают. В каждой семье есть сложности, — вспыхнула она.

— Справедливо. Не пойму только, почему я должен вникать в сложности вашей семьи. У твоего брата был шанс всё исправить. И у твоего отца был. Но они предпочли отправить ко мне тебя.

— Шанс? — замерла она. — О чём ты говоришь?

— Я говорю об извинениях, Александра. Самых банальных извинениях. Ты тоже могла бы начать с них, а не с того, что ты здесь по просьбе отца в качестве компенсации.

Она опустила голову. Гордыня, свойственная Квятковским, была ей явно знакома. И принцип: извиниться — значит признать вину наверняка привили с детства.

«Не верь, не бойся, не проси» — тюремную поговорку, говорят, ставшую известной благодаря книгам Солженицына и Шаламова, любил повторять отец Давида. В детстве для него это звучало как «Не плачь, не бойся, не прости». Но звучало так частно, что Давид усвоил на всю оставшуюся.

— Ты напрасно решила пожертвовать собой, — ответил Давид, когда Алекс на него посмотрела.

— Я ничем не жертвую, Давид, — разозлилась она. — И не буду строить из себя мученицу.

— Детка, ты пришла предложить себя, но даже не знаешь как, — он взмахнул руками и презрительно скривился. — В погребе среди бутылок у тебя и то получилось лучше. Давай, я подскажу, — кивнул он. — Изобрази страсть, неодолимое влечение. Льсти мне, развлекай, восторгайся, весели, ублажай мои взгляд и слух. Не стой каменным истуканом, — Давид сделал жест рукой, предлагая ей начать.

— Я тебе не клоун, — упрямо мотнула головой Алекс.

— Оу, гнев, — хмыкнул Давид. — Не совсем то, что нужно, но уже хоть что-то. Я заинтригован.

Она сглотнула, словно хотела ему ответить, но передумала. Стиснула зубы.

— Ты ведь пришла выплатить долг, — напомнил он назидательным тоном. — Большой долг. А что, по-твоему, должна делать любовница?

— Ты не женат, — отрезала она. — Слово, обозначающее сексуальную партнёршу вне брачного союза и отношения на стороне, здесь неуместно.

— Даже так? — приподнял он бровь. — Ты предпочитаешь другое? И какое же? Деловое партнёрство? Или, может, назовём это отношениями?

— Пусть будут деловые отношения, — сбавила она обороты.

— Прекрасно, — скрестил руки на груди Давид. — Тогда начнём с условий наших деловых отношений, чтобы избежать недоразумений. Основное: твоё тело должно быть доступно мне всегда, когда я этого хочу. Я же правильно понял предмет обсуждения?

Она кашлянула, словно поперхнулась или у неё перехватило горло.

— Ты имеешь в виду интимную близость?

— О, дорогая, — Давид позволил себе смешок, увидев её лицо. — Я имею в виду намного больше, чем секс. Это тело должно сопровождать меня в поездках и на мероприятиях. Должно уметь вести светские разговоры, давать остроумные ответы, кокетничать и очаровывать моих деловых партнёров. В общем, делать всё то, чего большинство мужчин не умеет. Но на твоём месте, я бы всё же сосредоточился на сексе, — нарочито оценив её с ног до головы, усмехнулся Давид в ответ на её тоскливый взгляд. — Только учти, я и в этом довольно искушён.

Смотреть за тем, как она то бледнеет, то покрывается красными пятнами, то стискивает пальцы, то сжимает кулаки, было одно удовольствие. Слегка болезненное, даже нездоровое, но всё же удовольствие.

Давид прекрасно знал, что Алекс Квятковская избегает сборищ, неуютно себя чувствует среди людей, потому слегка глумился, намекая, что на «блистать в свете» ей ставку лучше не делать.

У Давида даже появился соблазн её пожалеть, стоило лишь представить, как ей сейчас невыносимо. Но он тут же подумал, что Квятковский наверняка использует красавицу дочь для подобной миссии не первый раз, сколько мужчин она уже ублажила — и жалость как рукой сняло.

— Ты хорошо подумал? — спросила Алекс хрипло, словно у неё резко сел голос, но с неожиданным вызовом. — Если меня будут постоянно видеть рядом с тобой, то решат нас связывает нечто большее, чем деловые отношения. Гросс и Квятковская будут стоять в таблоидах на одной строчке. А если я правильно поняла твоё отношение к моему отцу, ты хочешь прямо противоположного — не иметь с ним никаких дел и не видеть его имя рядом со своим ни при каких обстоятельствах.

— Считаешь, наши отношения сочтут серьёзными? — очередной раз удивился Давид, хоть и не подал вида. Она держала удар, чем только сильнее его заводила.

— Уверена, во всех СМИ напишут: «Крысиный король дрогнул», «У человека без сердца нашлось сердце», — улыбнулась она. — Или придумают что-нибудь покрасочнее. Давид Гросс, что ни с одной девушкой не встречается дважды, снова с Алекс Квятковской? Тебя сочтут по уши влюблённым.