Кровь моего монстра

Диктаторский мудак.

Он делает шаг вперед, беззастенчиво вторгаясь в мое пространство. Я должна напомнить себе, что я «мужчина», а мужчины не трусят, особенно если хотят, чтобы их воспринимали всерьез как солдата.

Я должна напомнить себе, что капитан всего лишь пытается запугать меня, но ободряющая речь никак не замедляет ритм моего сердца.

Просто почему, черт возьми, он так на меня действует?

Не помогает и то, что я вдыхаю его с каждым вдохом. Невозможно игнорировать его присутствие, которое затмевает мое, или его рост, который заставляет меня чувствовать, что он великан.

Дыхание рядом с ним ничем не отличается от всасывания воздуха через соломинку.

И это ненормально.

— Подними голову, Липовский. Я хочу, чтобы ты снова посмотрел на меня так же, как только что смотрел.

В его голосе есть что-то понижающееся, как будто он стал глубже и ниже, чем его обычный тон разговора.

А теперь мне просто страшно смотреть на него. Максим сказал мне, что капитан, это всегда дикая карта. Нужен человек определенного калибра, чтобы покинуть семью с таким положением, как у Морозовых, только для того, чтобы сыграть в игру со смертью.

Я постепенно начинаю понимать, что за человек капитан Кирилл, и я, конечно, не хочу быть в его дерьмовом списке.

Не сейчас. Никогда.

Но он поступает неразумно, запрещая мне участвовать в этом действии, так что я действительно свирепо смотрю на него, когда поднимаю глаза.

Его глаза холодны, как лед, но под их поверхностью скрывается намек на огонь. Это тонко и незаметно, но это прямо здесь.

Капитан протягивает ко мне руку с раскрытой ладонью, и по моему позвоночнику пробегает покалывающее ощущение опасности.

Как будто я стою лицом ко льву, с поднятой лапой на грани нападения.

Моя первая мысль - убежать.

Но прежде чем я успеваю это сделать, воздухе раздается громкий грохот.

8

САША

Какое-то мгновение я не двигаюсь.

Время останавливается, и все вокруг погружается в пугающее море тишины.

А потом все рушится. Что-то нечеловеческой силы хватает меня за плечо, толкает вперед сталкивая вниз. Мои колени и грудь ударяются о заснеженную землю, выбивая дыхание из моих легких.

Сначала я думаю, что взрыв был настолько сильным, что меня отбросило в сторону, и в настоящее время я умираю. Все мои цели, надежды и мечты маленькой девочки начинают мелькать у меня перед глазами. Однако холод пробирает меня до костей, и я ощущаю его вкус на языке. Жестокая хватка все еще на моем затылке, вдавливает меня в снег, не давая двигаться. Остаточная ударная волна от взрыва гудит у меня в ушах. Невозможно разглядеть, что меня окружает, но я слышу выстрелы:

— Вперед, вперед, вперед!

Я пытаюсь поднять голову, и крепкая хватка медленно ослабевает, но не исчезает.

— Лежи! — резкий приказ перекрывает искаженный шум в моих ушах.

Мне не нужно смотреть, чтобы знать, что это капитан. У него характерный голос и его присутствие, которые невозможно перепутать. Ослабление его хватки позволяет мне увидеть что происходит. Мы оба зажаты за деревом напротив склада, откуда донесся звук взрыва бомбы. Мои губы приоткрываются, когда в поле зрения появляется ужасная картина.

Склад в огне.

Клочья и ошметки взорванного здания и кровь пачкают белизну снега. Некоторые осколки погружаются в него, а другие образуют вокруг себя лужу воды.

Но это не то зрелище, от которого меня пробирает до костей. Это человеческие конечности, разбросанные повсюду. Они заполняют снежное поле, как бутафория.

Эта... эта одежда... наша.

Эти люди из моего подразделения.

Пронзительный звук паники визжит у меня в ушах. Образы крови и трупов с дырами в них вторгаются в мою голову.

Крики. Вопли. Слезы.

Хлопок.

Хлопок.

Как и тогда, я беспомощна и так сломлена, что даже не могу остановить кровотечение, не говоря уже о том, чтобы кого-то спасти.

Они мертвы.

А я нет.

Они..

— Дыши, Липовский — властный голос звучит так близко к моему уху, что я вздрагиваю. — Дыши, черт возьми, Александр.

Приказ звучит твердо и грубо, и я смотрю вниз и обнаруживаю, что мои пальцы сжимают спусковой крючок винтовки, а плечи трясутся так сильно, что я не могу их контролировать.

— Посмотри на меня — это снова тот же голос. В его тоне нет ничего мягкого, даже попытки казаться вежливым, но возможно, это именно то, что мне нужно, потому что моя голова медленно поворачивается в сторону голоса.

Мое хаотичное дыхание выравнивается, когда я застигнута врасплох ледяной глубиной голубых глаз капитана. Смотреть в них, все равно что оказаться в ловушке на Северном полюсе.

— Вот так. Дыши — его голос понижается еще больше, и он звучит почти приветливо, но все еще повелительно. — Мне нужно, чтобы ты, черт возьми, пришел в себя, или ты умрешь. Ты меня слышишь?

Медленно, но верно я восстанавливаю контроль над своим дыханием. Дрожь прекращается, и я резко киваю.

— Используй свой голос, солдат.

— Да, сэр.

— Команда А была поражена, а команда Б отправилась в качестве подкрепления, так что нам нужно будет прикрыть их. Ты в состоянии сделать выстрел?

Адреналин приливает к моим конечностям, и я инстинктивно крепче сжимаю винтовку.

— Да, сэр.

— Если у тебя нет психологической устойчивости, держись от этого подальше. Я не позволю тебе подвергать опасности жизни моих людей своей нерешительностью.

— Эти люди, мои друзья! — я вздергиваю подбородок. — Я сделаю все возможное, чтобы вытащить их отсюда живыми.

Наступает короткая пауза, прежде чем он кивает и указывает на одно из ближайших деревьев.

— Иди туда.

— Почему не в одном из ранее обозначенных мест?

— Они атакованы. Мы потеряли всех наших снайперов — он говорит это без намека на эмоции, как будто он только что не объявил, что многие из людей, которых я начала считать своей второй семьей, ушли.

Легкая дрожь пробегает по мне, но прежде чем она распространиться и усилиться, я ненадолго закрываю глаза, глубоко вдыхаю, а затем доползаю к дереву.

Я подумаю об этом позже. На данный момент я нахожусь на задании.

В тот момент, когда я заставляю себя мыслить таким образом, моя голова проясняется. Мало-помалу мои движения становятся инстинктивными, роботизированными и наполняются целеустремленностью.

Я даже не обращаю внимания на непрекращающиеся звуки выстрелов или взрыв мин, которые взрываются повсюду вокруг нас.

Бум.

Бум.

Бум.

Быстрым движением я опускаю винтовку за спину и забираюсь на дерево в рекордно короткие сроки. Вместо того чтобы останавливаться на первой твердой ветке, я продолжаю движение до тех пор, пока не получу наилучший обзор склада и баланс на ветке.

Недостатком является то, что эта ветвь не такая сильная. Но опять же, я вешу не так много, как мои коллеги-мужчины, так что там, где они, скорее всего, сломают эту штуку и упадут, я не упаду.

Я ложусь на живот, держу винтовку наготове и смотрю в объектив. Первое, что я делаю, это обозреваю картину целиком.

Мой рот наполняется слюной, а тело сотрясается при виде расчлененных тел, в основном наших солдат. Парализующий страх охватывает меня при мысли о том, что я увижу тело Максима или Юрия. Или даже Виктора. Я каким-то образом привыкла к стоическому ворчуну, и я точно знаю, что его потеря ударит по капитану больше всего.

В ушах звенят помехи, и я на секунду вздрагиваю, думая, что это еще одна бомба. Но затем раздается характерная команда:

— Сосредоточься, Липовский.

— Да, сэр! — глубоко вдыхаю и закрываю глаза. Когда я открываю их, меня наполняет неземное спокойствие.

Я не жду приказов и не думаю дважды, когда прицеливаюсь и стреляю в повстанца, который сражается с одним из наших. Выстрел попадает ему в голову, и он падает на землю, как мертвое мясо. Солдат на мгновение поднимает голову. Как и капитан, команда В, должно быть, поняли, что мы потеряли наших снайперов, и поэтому они подумали, что никто не прикрывает их спины.

Теперь мы с капитаном делаем это.

— Тебе лучше остаться в живых — говорю я про себя, когда солдат исчезает за сараем.

В тот момент, когда он уходит, я целюсь в другого повстанца, наполовину скрытого осколками бомбы, и убиваю его точным выстрелом в сердце.

Мой уровень адреналина резко возрастает.

Щелчок.

Целься.

Стреляй.

Ритм становится естественным, когда я укладываю их «отдыхать» одного за другим.

— На одиннадцать часов, — звучит голос Капитана у меня в ухе. — Ты берешь вправо. Я возьму налево.

— Принято к сведению.

Я двигаюсь в том направлении, куда он мне приказал, и останавливаюсь, когда вижу около пяти повстанцев, лежащих на земле. С выстрелами в голову.

Ну, черт возьми. Похоже, я недооценила стрелковые способности капитана. Я всегда думала, что он просто стратег. Я не знала, что он тоже был важной оперативной силой.

Я стреляю в двоих справа, затем останавливаюсь, когда понимаю, что убила только одного, а второго ранила в плечо. Он убегает, держась за раненую руку. Я слежу за его движениями и прицеливаюсь.

— Не надо! — командует капитан мне на ухо, но я уже выстрелила.

И я снова промахиваюсь. Бля.

Повстанец исчезает за хаосом разрушенного склада.

— Почему вы остановили меня? — спрашиваю я с ноткой разочарования.

— Покинь позицию. Сейчас же! — кричит он, и я мельком вижу кого-то, одетого во все черное, на вершине противоположного холма. Прежде чем я успеваю сползти с ветки, выстрел попадает и в без того хрупкую ветку, она трескается, увлекая меня за собой.

Я вешаю винтовку на шею и держусь за другую ветку. Но снайпер целится и в нее тоже. В своих безумных движениях, чтобы избежать его прицела, я душу себя ремнем своей винтовки. Из-за того, что в мой мозг поступает мало кислорода, а грудные повязки сдавливают легкие, мои попытки побега становятся вялыми.

Черт.

Я ослабляю ремень на шее и продолжаю свой путь вниз.

В тот момент, когда мои ноги касаются земли, я прячусь за деревом, тяжело дыша. Когда я начинаю снимать ремень винтовки с шеи….

— Оставайся на месте.

Мрачный голос капитана заставляет меня приковаться к месту, мои руки по обе стороны от меня, а сердце бьется так громко, что я слышу его у себя в ушах.

Я оглядываюсь вокруг, пытаясь хоть мельком увидеть его, но его нет ни на одном из ближайших деревьев. Но он должен быть достаточно близко, чтобы увидеть меня.

— Он следит за каждым твоим движением. Если у него будет хороший шанс, он прикончит тебя.

— Как была раскрыта моя позиция?

— Он использовал твои выстрелы, которые ты сделал, в качестве параметра, чтобы выяснить, где ты был. Вероятно, это он уничтожил наших снайперов.

— Черт.

— Действительно, черт возьми Липовский. Сейчас на кону твоя жизнь. Если ты пошевелишься, ты умрешь. Если ты останешься там, ты тоже умрешь, потому что он, скорее всего, послал пехоту в твоем направлении.