Кровь моего монстра

Он никогда не ложится рядом со мной и не спит. Во-первых, он вообще мало спит.

Я бы тоже хотела не спать, потому что все мои ночи были наполнены одним и тем же повторяющимся кошмаром, в котором Майк просит о помощи, а затем умирает, а за ним следуют дядя Альберт и бабушка.

Поэтому, хотя я и боялась реакции дяди Альберта на мою поездку в Нью-Йорк, мне пришлось позвонить ему и убедиться, что все в порядке.

— Я могу сама о себе позаботиться. Не беспокойся обо мне — говорю я с уверенностью, которой не чувствую. — Как поживают бабушка и Мишка?

— С ними все в порядке, Саша. У нас все в порядке. Это ты попала в ужасную ситуацию.

— На самом деле все не так уж плохо, у меня есть... — я замолкаю, прежде чем проговориться, что у меня есть друзья. Дядя Альберт плохо на это отреагирует. Иметь друзей, это то же самое, что подвергать опасности свою настоящую личность и, следовательно, всех их.

— У тебя есть что? — спрашивает он.

— Я здесь хорошо устроилась. Никто меня не подозревает — кроме Кирилла и Виктора. Анна, Юлия и Константин тоже меня не любят, но моему дяде не обязательно об этом знать.

— В таком месте никогда не будешь слишком осторожна.

— Я знаю, я знаю. Я действительно становлюсь ближе к Кириллу.

— Так и есть?

— Совершенно верно. Я должна быть хороша в том, что делаю, верно?

— Он Морозов, Саша. На твоем месте я бы не был так уверен в близости с ним.

— Я знаю. В любом случае, как поживает бабушка?

— Ты меняешь тему.

— Ты можешь мне сказать? — спрашиваю я невинным тоном.

На другом конце провода раздается долгий вздох.

— Она стареет, но она не страдает или что-то в этом роде. На самом деле она более энергична, чем я.

Я улыбаюсь, когда меня охватывает облегчение.

— Приятно это знать.

— Звони мне время от времени.

— Я думала, это опасно?

— Это так, но я бы предпочел время от времени слышать, что ты все еще жива.

— Будет сделано. Могу я поговорить с Майком?

— Один момент — его голос звучит далеко от телефона. — Майк, это Саша.

В трубке раздается мальчишеский визг, а затем следуют его короткие вдохи.

— Саша, Саша, это действительно ты, Саша?

Мои плечи расслабляются, и я смягчаю свой голос.

— Привет, любовь моя. Я скучаю по тебе.

— Скучаю по тебе больше, чем до луны, а потом снова вверх, скучаю по тебе, скучаю по тебе, Саша.

— Не больше, чем я. Я хочу съесть тебя.

— Что ты имеешь в виду? Я не конфетка! — он смеется, и я тоже смеюсь. — Когда ты возвращаешься?

— Мне очень жаль, но я не могу прямо сейчас, Мишка. Я нахожусь в далеком месте и какое-то время не смогу вернуться домой.

— Так далеко, как до Луны?

— Нет, но сейчас трудно вернуться.

— Но однажды ты это сделаешь, верно? — в его тонком голосе слышится дрожь, и мне хочется пнуть себя за то, что я это сказал.

— Конечно! Я делаю это, чтобы обезопасить тебя, но однажды я вернусь и никогда не уйду, хорошо?

— Хорошо — говорит он без особой энергии. — А вот и папа.

Я поднимаю глаза, борясь со слезами, и мои глаза встречаются с ледяными.

Кирилл стоит на верхней площадке лестницы, прислонившись к перилам и держа руку в кармане.

Черт.

Бля.

Пожалуйста, только не говори мне, что он слышал все это?

Нет, я убедилась, что там никого не было, когда я начала разговаривать с дядей, так что он не мог...

Я стараюсь не дергаться, когда заканчиваю разговор и убираю одноразовый телефона в кобуру с пистолетом.

— Ты искал меня?

Выражение его лица нейтральное, но это ни в коем случае не хорошо. Я узнала, что Кирилл пугающе хорошо скрывает свои эмоции, или те эмоции, которые у него остались. Вы никогда не сможете увидеть его гнев или созерцание, когда он так успешно прячет их там, где никто не может видеть.

Когда он не отвечает, я иду к лестнице, вызывая чувство легкости, противоположное беспокойству, скручивающему мой желудок.

Каждый шаг ощущается так, словно я тащу мертвое тело.

— Босс...

— С кем ты разговаривала? — его вопрос достаточно небрежен, но за ним скрывается острие.

— Ни с кем…

— Не ври мне, черт возьми.

Командный тон его голоса лишает меня дара речи.

Мне требуется несколько мгновений, чтобы собраться с духом и прошептать:

— С каких это пор ты меня слушаешь?

— Почему это так важно в отношении разглашения личности человека, которому ты звонила? — он делает один шаг ко мне. — Я спрашиваю не потому, что не могу узнать сам. Я прошу дать тебе шанс самой мне все рассказать.

Мое сердцебиение колотится с неровными интервалами, не позволяя мне нормально мыслить. Не помогает и то, что Кирилл приближается ко мне ровными, уверенными шагами, которые сбивают меня с толку. Впервые за долгое время я остро осознаю, какой он большой и внушительный. В его походке есть что-то хищное. Это похоже на огонь, который вот-вот сожжет все на своем пути.

Когда он останавливается передо мной, это ничем не отличается от того, что меня втягивает в орбиту другого человека и у меня отнимают воздух. Он смотрит на меня сверху вниз своими ледяными глазами, и я поражаюсь разнице в нашем росте. Только теперь он, кажется, стал больше и выше.

Пугающе.

Опасно.

— Кто это был, Саша?

Чем больше я смотрю в его неумолимые глаза, тем суше становится у меня во рту. Тем жестче и глубже они поглощают меня в свои глубины.

— Последний шанс.

Проходит одна секунда.

Два.

Три.

Он тянется ко мне, и я визжу, когда он обнимает меня за талию. Вначале я думала, что он покончил со словесным запугиванием и переходит к физическому, но он не притягивает меня к себе и не встряхивает, как я ожидала. Вместо этого его рука тянется к кобуре моего пистолета. Я понимаю, что он делает, только когда становится слишком поздно. Кирилл с ошеломляющей легкостью хватает мой одноразовый телефон, затем отступает, чтобы осмотреть его.

Каждая клеточка моего тела приходит в состояние боевой готовности, и я вскакиваю, чтобы схватить его, но он без особых усилий удерживает его вне досягаемости. Держа телефон в воздухе, он смотрит на меня своим холодным взглядом. Тот, кого боится увидеть каждый член организации и даже его домочадцы.

— Пожалуйста, верни его, — умоляю я, мой голос дрожит.

— Я давал тебе множество шансов раскрыть то, что ты скрываешь от меня. Мое терпение само по себе, это шанс. Но поскольку ты отказывалась принять его, я вынужден прибегнуть к этому методу.

— Значит, мне не позволено уединяться? — спрашиваю я язвительным тоном.

— Нет. Я сказал тебе, что твоя жизнь принадлежит мне, и я специально сказал, что не шучу, но ты, очевидно, предпочла поверить в обратное.

В последней попытке исправить ситуацию я вытаскиваю свой пистолет.

Кирилл не меняет своей позы и просто смотрит на меня так же, как и все это время.

— Ты собираешься застрелить меня, Саша?

Я не позволяю себе думать, когда прицеливаюсь и стреляю.

Телефон вылетает из руки Кирилла и падает на землю с дырой прямо посередине.

Я делаю вдох. Номер телефона дяди Альберта теперь в безопасности. Кирилл ни при каких обстоятельствах не может завладеть этой частью моей жизни. Он не только не предан никому, кроме самого себя, но еще и остается сыном своего отца. Он явно перевыполняет то, что не удалось его отцу, так что, если он также решит уничтожить остальных из нас, как хотел его отец?

В один момент я стою, а в следующий мои ноги отрываются от земли, когда Кирилл хватает меня за шею. Его пальцы впиваются в чувствительную плоть, и я не могу дышать, когда он усиливает хватку. Я мечусь, царапая его запястье, но с таким же успехом я могла бы и не прикасаться к нему. Его голос темнеет, звуча так, словно он находится под землей из-за жужжания в моих ушах.

— Кто он такой, что ты зашла так далеко, чтобы защитить его, а?

Я похлопываю его по запястью, мои глаза умоляют его отпустить меня.

— Ки... рилл...

— Кто он, черт возьми, такой, Александра?

Его голос гремит у меня в ушах. Это первый раз, когда я слышу такой злой, пугающий тон, который может свернуть горы. Слезы застилают мои глаза, и я не уверена, из-за того, как он кричал на меня, или из-за того, что я задыхаюсь. Как раз в тот момент, когда я думаю, что потеряю сознание, Кирилл отпускает меня. Я падаю на землю, кашляя и массируя отпечатки рук, которые он оставил на моем горле.

Мое плечо ударяется о стену, и я благодарна за поддержку, когда падаю, и меня чуть не тошнит от кашля. Когда я успокаиваюсь и мне становится легче дышать, я смотрю на монстра, стоящего надо мной. Его глаза бушующего цвета, напоминающие штормовое море, которое хочет утопить меня.

— Мне понадобится имя.

Я медленно качаю головой.

— Я... не могу.

— Ты не можешь или не хочешь?

Я встаю во весь свой рост.

— Почему я должна тебе что-то рассказывать, если я ничего о тебе не знаю?

— Ты принадлежишь мне, а не наоборот.

— Я никому не принадлежу.

Он подходит ближе, выражение его лица становится еще более пугающим, чем раньше. Я делаю шаг назад.

Я не нарочно. Это просто происходит.

Кирилл, страшный человек. Кто-то может возразить, что он не человек, а наполовину человек, наполовину зверь. Прямо сейчас он выглядит совершенно как зверь. В нем нет методичности, как на поле боя, или, когда он что-то замышляет. Он не спокоен и не собран.

Это личное.

С каждым его шагом становится ясно, что эта ситуация плохо кончится для меня. Проблема в том, что, похоже, я ничего не могу сделать, чтобы рассеять бушующий вулкан, который вот-вот захлестнет меня.

Я даже не могу сбежать, когда он блокирует единственный выход.

Может быть, если я отвлеку его…

С лестницы доносится шум, и я замираю. Кирилл этого не делает; все его внимание сосредоточено на мне. Он похож на гигантского черного кота, который не остановится, пока не поймает свою добычу.

— Босс! — Максим звонит сверху. — Произошло вторжение.

28

САША

Не смотря на чрезвычайное положение, если бы я могла обнять Максима за то, что он помешал разрушительному плану Кирилла, я бы это сделала.

Но опять же, это может привести к прямо противоположному эффекту и подвергнуть жизнь Максима опасности, вот почему я воздерживаюсь от действий, повинуясь этому импульсу. Это, а также тот факт, что безопасность клуба может оказаться под угрозой.

В подобных ситуациях любой ожидал бы, что наступит хаос, но это невозможно в заведении, которым управляет Кирилл. Нет даже сигнала тревоги, призывающего людей в клубе покинуть помещение. Музыка продолжается, и все продолжают танцевать и пить, совершенно не осознавая серьезности ситуации.

Кирилл направляется прямо в диспетчерскую. Мне требуется несколько мгновений, чтобы прийти в себя, прежде чем я последую за ним. Но даже когда я добираюсь до этого места, я остаюсь в тени, в самой дальней точке, все еще стоя в той же комнате, что и он. Чтобы выжить, мне нужно как можно больше избегать быть в центре его внимания.