Твои письма не лгут

В ответ снова лишь пожал плечами:

— Я не эксперт по части животных, откуда мне знать, дамочка! Моя работа заключается в другом.

— Но в заключении об этом нет ни слова!

— В заключении указана причина смерти! — со вздохом отвечает заведующий. — Укус или что бы там ни было, не был этой самой причиной. Это лишь сопутствующее повреждение, полученное ещё при жизни. Судя по всему, как минимум, за два часа до наступления биологической смерти.

— Откуда такая уверенность? И что это не связано?

— Ну, если бы повреждена была сонная артерия, я бы ещё поверил! — с явным раздражением поясняет Евгений Сергеевич. Жилистые пальцы мнут край стола, выдавая напряжение. — В таком случае, он просто истёк бы кровью. При повреждении вен намного проще остановить кровь. Она успела свернуться ещё до его гибели. Была проведена и судебная экспертиза. Судмедэксперт заключил, что смерть не носит криминальный характер. Так что Вы просто занимаетесь охотой на ведьм!

Благоразумно решаю промолчать и внимательно просматриваю текст документа в поисках других зацепок. Мужчина демонстративно кашляет, как бы намекая на время. Я оставляю это без внимания.

На коже волосистой части головы в проекции правой теменной кости обнаружен линейный белесоватый рубец длиной 8 см ориентированный на 5 и 11 часов условного циферблата. Кожные покровы лица без видимых повреждений, на туловище присутствуют ушибленные раны диаметром… с наружной части локтя, на предплечье в проекции лучевой кости, на лопатке справа. Под ногтями обнаружена грязь, следы биологического материала не выявлены.

— Разве все эти ушибы на теле не говорят о возможной борьбе? — не унимаюсь я.

— Успокойтесь, ради Бога! — закатывает глаза заведующий. — Он мог получить их где угодно. И если бы была какая-то борьба, на нём осталось бы ДНК нападавшего. По результатам исследования ни под ногтями, ни на теле не обнаружено никаких следов. Уж поверьте, судмедэксперты знают, где и что искать! И вам пора бы уже уходить, у меня через пол часа вскрытие!

Вроде и разложили всё по полочкам, но некоторые детали не дают мне покоя. Слишком странно всё это. Пусть я не эксперт, но интуиция редко подводит. Почему-то мне кажется, что в протоколе упущено что-то ещё. Но спрашивать об этом мужчину напротив, естественно, не стану.

Оставшуюся информацию просматриваю бегло. Не хочу задерживать Евгения Сергеевича. Пусть он и хотел получить от меня услуги интимного характера, но в итоге здорово помог. Это немного разбавляет мою неприязнь.

Не замечаю больше ничего необычного. Разве что перелом шейных позвонков, но мужчина раздражённо пояснил, что это нормально для подобных случаев. В этом у меня не возникает сомнений.

Нехотя возвращаю ему папку. Изначально я не надеялась обнаружить что-то необычное, но теперь мне очень хочется сохранить у себя копии. К сожалению, не получится. И Евгений Сергеевич ни за что не пойдёт мне на встречу.

Устало поднимаюсь со стула под его облегчённым взглядом.

— Благодарю, что уделили мне время! — сдержанно говорю я. — Вы правда очень помогли.

— Ага, надеюсь никогда не увидеть Вас вновь! — сухо отвечает он и вдруг улыбается. Кривоватая бровь многозначительно поползла вверх. — Кто же Вы такая? Я более, чем уверен, что у Германа Мартынова нет никаких сестёр!

Отличная работа, Ватсон! Я возвращаю ему улыбку и ограничиваюсь всего одной фразой:

— Полагаю, Вам лучше не знать!

И гордо покидаю кабинет заведующего патологоанатомическим отделением. Вскоре нахожу входную дверь и выскакиваю на свежий воздух. По лицу хлещет дождь, но я не спешу к машине. Медленно покидаю территорию больницы. Старательно обхожу лужи.

В моей голове столько мыслей, что хватило бы на целый конспирологический роман. Журналистка из меня хорошая, но от полученной информации не стало легче. Надежды похоронить связанное с Германом прошлое рухнули, разбиваясь вместе с дождевыми каплями. Я чувствую, что в этой истории есть что-то мутное и тёмное. Ещё мне кажется, что от правды лучше держаться подальше.

На ум невольно приходят возможные заголовки для будущей статьи. Не хочу пиариться на смерти лучшего друга, но хочу, чтобы его запомнили, чтобы люди узнали его историю. И я так просто не сдамся. У меня есть ещё пять дней. Вполне достаточно, чтобы капнуть поглубже. Ради себя? Нет, скорее, ради него. Что-то случилось с Германом, что-то плохое. То, что толкнуло его на необратимый шаг, или убило само. Если получится раскопать эту тайну, буду решать, как поступить потом с этим грузом.