Запах страха

— И не только. Статистику собрал, — Лейтенант извлёк из заплечной сумки карту, линейку и маркер. — Даже табельное прихватил на всякий случай.

Разложив на столе карту, мы принялись за дело. Совпадающие по времени точки, ложные и реальные, соединили отрезками, которые с некоторым приближением пересеклись в общей точке.

— И что вы тут высчитали? — Филипок удивлённо воззрился на нас.

— Мой друг Рябов заодно с преступниками. Имеешь дело со зверем — используй и звериную логику, а она весьма прямолинейна. Это значит, что груз находится в точке, противоположной той, что мы имеем. — Я приложил линейку к карте и маркером провёл линию, проходящую через импровизированный центр, — Там же и состоится сделка. Домик лесника идеально подпадает под эту характеристику.

— А время?

— Едва ли изменилось: спецназ не может оказаться одновременно в двух местах. — Я нарисовал маркером кружок на карте, сложил её вчетверо и протянул лейтенанту. — Серёга, рысью к Сержинскому, объяснишь этому бздиловатому коньку весь расклад.

— Как вы майора назвали?

— Коньком бздиловатым! Можешь ему это передать!

— Есть передать! — с восторгом отозвался Кукушкин, приложив руку к козырьку бейсболки.

На начальном этапе необходимую информацию предоставлял Каплан: именно Борис добыл для меня компромат на Мацуева.

— Зачем тебе это, БоБо?

— Неужели непонятно, Сеня: сам хочу царствовать и всем владеть! Или я не Борис?

Когда Мацуева посадили, Каплан перестал выходить на связь. Вакантное место занял Филипок: отчим не подпускал его к унаследованному бизнесу. Сын пронюхал про мою причастность к публикациям разоблачительных статей и втихаря просматривал переписку папаши. Моя Констанция появилась ближе к финалу, её данные нередко расходились с данными Филипка, часто не в пользу последнего.

— А за всем стоит мой дед, Мацуев?

— Глупенький Каплан! Неужели не дошло, почему наследником Мацуев сделал тебя? Он — твой отец и давно мёртв. Джемма была его наложницей, Мацуев её удочерил не потому, что доверял: так сподручней контролировать и завещание не оспорить.

— Значит, те указания, что получал Каплан…

— Исходили от Джеммы. Бинго, Филипп Борисович! Джемме очень понравилось рулить самостоятельно. Она пудрила мозги мне и кошмарила Борю.

— Жрать охота! — Филипок полистал меню. — Когда на нервяке, ем все подряд. Шотики — супер, но кроме сэндвичей и десертов ничего не вижу.

— Так это же бар, а не ресторан. Но сэндвичи достойные, я отвечаю.

Филипок влёгкую умял пару сэндвичей, а под конец трапезы к нашему столику подрулила Джемма в сопровождении двух крепких парней с квадратными челюстями.

— Я так и знала, что найду вас здесь. — Джемма поправила тёмные очки. — Идете с нами. Оба. И не делайте глупостей.

— А если твой мушкетёр и его спутник будут сопротивляться?

— Получат пулю, — жёстко отрезала женщина.

— И ты позволишь убить собственного сына, мамочка? — дерзко усмехнулся Филипп, отчего лицо Джеммы исказилось от злобы.

— Которого ненавижу и проклинаю так же, как и его отца!

— Сколько раз слышал эту фразу, — обратился ко мне Филипок, — но всегда думал, что это она про Каплана.

В переулке, где на меня напала Инесса, нам с Филипком заклеили скотчем рты, зафиксировали руки и ноги стяжками и погрузили в просторный, продуваемый всеми ветрами багажник внедорожника. Когда мы остановились, я к ужасу своему различил знакомый тембр голоса БоБо.

— Зачем меня сюда привезли?

— Ты мне больше не нужен, мой суслик. У твоей самочки прорезались зубки, и теперь она будет грызть морковочку сама. Федор, Василий! Ожидайте гостей у шлагбаума, стволы держите наготове.

— Этих доставать? — послышался голос Глеба.

— Конечно. Твоя волчица заприметила удобную для светской беседы полянку невдалеке. Ждите меня здесь, я отведу своего суслика в норку и сразу вернусь.

Багажник наконец-то открылся, и Рябов тут же отвёл взгляд.

— Предупреждаю: бежать некуда, а кричать бесполезно, все равно никто не услышит. — Глеб помог мне и Филипку выбраться из багажника, освободиться от скотча и перекусил бокорезами стяжки на ногах.

— Здорово она тебя охмурила, Глебка! Вы слишком хорошо кормили своих черных волков. Помнишь эту притчу?

— Моя волчица умеет быть убедительной. — Глеб убрал инструмент в карман куртки и застегнул молнию.

— Я вас давно раскусил. Ведь наше знакомство с Джеммой не было случайным: кобели унюхали запах течки и облаяли её. Ты придумал?

— Кто же ещё! — хмыкнул Рябов. — А ты привираешь, дружище. Сейчас уже дошёл, задним умом. Нам долго удавалось впаривать лажу тебе и ментам.

— А не сдал ты меня, чтобы продолжать это делать дальше? Гениально придумано: крупняк повяжут менты, с мелочёвкой разберётесь сами.

— Тоже верно. Но ума не приложу, где же мы прокололись?

— Отметина от наконечника стрелы осталась на запёкшейся утиной коже. Перед уходом я её схавал, уничтожил улику.

— Чёртов арбалет! — выругался Глеб. — Джемма с ним сама не своя.

— Она и без него чокнутая, — поддержал разговор Каплан-младший.

— Заткни пасть, сосунок, когда старшие разговаривают, — Появившаяся из-за наших спин Джемма ткнула Филипка прикладом арбалета в зубы, — может, проживёшь минут на десять дольше.

Джемма приложилась от души: весь наш недолгий путь Филипок проделал, пошатываясь и спотыкаясь. Он строил мне рожи, вращая глазами, вытягивал окровавленные губы трубочкой.

— Я почти сроднилась с моей Дианой, — Джемма ласково погладила арбалет. — Чо-Ко-Ну, многозарядный, сделан по спецзаказу, Инесса привезла из Китая. Я положила глаз на него ещё тогда в лесу, а эта сучка ухитрилась сбежать.

— После того, как ты убила Глебкиного отца? — Я украдкой взглянул на непроницаемое лицо Глеба.

— Этот изверг ему не отец, да и не был Андрей святым, — ответила Джемма. — Ведь ты знал, что именно Рябов уломал твоих родителей работать на Мацуева. Никакой ты не правдоборец, мой мушкетёр, банальная месть всему причиной.

— Разве не месть движет тобой, моя недалёкая Констанция? Ты помогла Мацуеву сбежать из колонии, для чего? Отвечу: чтобы отрезать ему яйца и пристрелить.

Извилистая лесная тропинка привела нас на живописную, почти идеально круглую поляну, заросшую по периметру кустарником.

— Кто ты такой, чтобы меня судить? Разве ты провёл годы и годы в аду? Нет! — Глаза Джеммы зажглись недобрым огнём. — Я попыталась сбежать, но твои родители меня продали! Им это не помогло: Мацуев никогда не жаловал стукачей. Инесса застрелила обоих из этого арбалета, а меня отдали на воспитание охранникам, бывшим зекам. Я прошла все круги ада, стиснув зубы. Затаилась, лебезя и пресмыкаясь, угождая и ублажая всех подряд, включая самого Мацуева. А что придавало мне силы, мой никудышный мушкетёр? Знание того, что рано или поздно наступит час расплаты.

— А что плохого тебе сделал Боря?

— Твой закадычный друг Бобо задумал прикрыть лавочку. Пришлось слегка поумерить его пыл: я каждый год дарю ему на день рождения бутылку коньяка от Мацуева с фальшивым отпечатком. Похоже, он начал что-то подозревать и в последнее время отбился от рук.

— Сначала мы действовали через тебя, — подхватил Глеб. — Но теперь правильней и эффективней будет взять все в свои руки.

— Причудливые хитросплетения судьбы меня не раз удивляли, — Джемма вскинула арбалет. — Твоя месть почти состоялась, мой мушкетёр. Инесса подумала, что мы заодно, и пала от твоей руки. Мацуев и Андрей Рябов мертвы, признайся, ты ведь и Глеба планировал убить?

Я промолчал и оглянулся на Филипка: его взгляд не стал более осмысленным, но сфокусировался в точке за спинами наших гонителей.

— Молчишь, Сеня, — с укором произнёс Глеб, — А значит Джемма права. Пора с ними кончать, моя волчица.

— Раз, два, три, четыре, пять… — Джемма навела арбалет на Каплана, потом на меня. — Диана хочет поиграть…

Я отвернулся, зажмурился, но увидел, как мой товарищ по несчастью открыл рот и набрал в лёгкие побольше воздуха.

— Кукуфкин! Ствеляй! — разорвал тишину истошный вопль Филипка.

И Кукушкин выстрелил! Толчок от пули сбил прицел: стрела возилась мне в правое бедро. Я покачнулся, но устоял на ногах, невыносимая боль пронзила тело. До меня наконец-то дошло, что Филиппок давно заметил лейтенанта и пытался сообщить об этом мне.

— Всем поднять руки! Работает спецназ! — Из-за деревьев вынырнул Серёга в своей оранжевой бейсболке и с пистолетом в руке.

Но мозг и организм Джеммы ещё не приняли своего краха. Женщина взвела механизм и с разворота выстрелила в Кукушкина, только тогда у неё подкосились ноги. Глеб подхватил Джемму на руки и бережно уложил на землю.

Со стороны избушки лесника послышались выстрелы, Филипок, улучшив момент, ломанулся в кусты.

Морщась от боли, я кое-как доковылял до неподвижно лежащего Кукушкина.

— Мой волк… Волчица будет ждать тебя… Я и Диана, мы еще поохотимся с тобой… — донеслись до меня обрывки фраз умирающей Джеммы, когда я проходил мимо склонившегося над ее телом Глеба.

В открытых глазах Кукушкина застыли боевой задор и удивление. Лейтенанту досталась лёгкая смерть, стрела попала точно в сердце. Он умер мгновенно, так и не успев осознать происшедшее. Эх, Серёга, Серёга.

— Он желала твоей смерти, Арсений, так тому и быть. — Глеб закрыл глаза Джемме и угрюмо посмотрел на меня, поднимаясь с колен.

— Твоя волчица? — Ярость и гнев, бушевавшие где-то внизу живота, вырвались на свободу, — Волкам не знакомо чувство мести, они убивают добычу ради пропитания. Но она — не волчица, да и ты не волк, Глебка. Ты снова лишь маленький мальчик, заблудившийся в лесу. И я знаю — тебе страшно, очень страшно. Нет! Я это чувствую!

Словно цунами «Амурские волны» накрыли меня с головой: течение закружило в водовороте и увлекло за собой в пучину, чтобы обновлённым и несокрушимым вынести на берег. Здесь, среди песчаных дюн лишь я и мой враг. Он жаждет крови, но не ведает, что его кончина уже предрешена, ибо иному случиться не дано.

Я без труда разорвал стяжки на руках, выдернул стрелу из ноги: набежавшая волна, смешавшись с кровью, унесла стрелу в океан.

* * *

Чёрный волк, петляя между холмами, мчится навстречу истекающему кровью белому волку. Ненависть и злоба гонят его, не дают остановиться и передохнуть. Но чем ближе враг, тем более горячим и липким становится песок, лапы тонут и увязают в нем, и вот уже почти невозможно не только бежать, но и дышать. Это значит, надо успеть, надо вложить все силы в последний прыжок, и все будет кончено.

Белый волк зализывал раны, когда из-за песчаного гребня появился враг. Чёрный волк взвился на дыбы, но встречным порывом ветра его опрокинуло набок, тело забилось в предсмертных конвульсиях, лапы вздрогнули в последний раз. Его противник, припадая на заднюю лапу, подошёл к окаменевшему чёрному собрату, заглянул в подёрнутые дымкой глаза. Волк вытянулся рядом на песке, а когда взошла луна, поднял голову к небу и завыл: белому волку не прожить без чёрного.