Мощи Распутина. Проклятие Старца

5

Никому не верь. Будь готов к предательству.

Этот урок Росток навсегда усвоил от своего деда, Александра Владимировича. Тот был образованным человеком, школьным учителем, который вместе с донскими казаками воевал против большевиков на Южном Фронте. Раненный в битве под Воронежем, он попал в плен к красноармейцам и провел два года в одном из первых концлагерей Красной Армии. Зимой бежал, путь приходилось прокладывать по снегам. Александр сумел добраться до Крыма, где над ним сжалился капитан грузового судна и тайно провел на борт. Так, вместе с волной первых российских эмигрантов, он отправился в Миддл-Вэлли, где ему ничего не оставалось, кроме как добывать уголь в шахтах. Женился поздно, на русской женщине по имени Елизавета, которая родила ему сына.

Но и светлой жизни на новой земле пришел конец, когда Елизавета умерла. «Где одна смерть, там трое смертей», — гласило русское суеверие, и Александр начал ждать, когда замкнется круг судьбы. Его сын, отец Виктора, погиб через год во время взрыва метана в последней из действующих шахт Миддл-Вэлли. Александр позже говорил, что трагедию можно было предотвратить, если бы шахтеры следовали древней традиции и брали с собой в шахты канареек. Спустя еще восемь месяцев умерла мать маленького Виктора, Ирина. Ее убил рак шейки матки, причинив ужасные страдания, на которые ребенок вынужден был смотреть. Смерть забрала троих членов семьи, и семидесятидвухлетний Александр вместе с пятилетним внуком остались единственными, кто выжил.

Старик воспитывал внука в своей Фанере. Это его взгляд на русскую историю перенял Росток, с его слов знал древние легенды, изучил кириллицу и научился уважать те ценности, которые сочли бы за глупость везде, кроме подобных иммигрантских сообществ. Окружающий мир виделся мальчику таким же враждебным, каким Александр считал свою родину, и чтобы выжить в нем, дед научил внучка быть скрытным, никому не доверять и всегда помнить о предательстве. В конце концов, так учился выживать сам Александр.

Когда мальчику было четырнадцать, упрямое сердце старика все же не выдержало. До своего совершеннолетия Росток жил в пустом доме; ему помогали соседи, которые, не доверяя властям, не желали отдавать мальчика под опеку Общества помощи детям.

— Давай же, Росток, выше нос, — сказал Бракнер, прервав размышления Виктора. — Нельзя все время жить прошлым.

Росток в ответ только пожал плечами. Он и не ждал, что Бракнер его поймет. Тот вырос в Скрантоне[2], и его предки из Германии так тесно слились с местным населением, что он вряд ли задумывался о своем происхождении.

— Ладно, — вздохнул Бракнер. — Не хочу с тобой спорить: допустим, Ивана действительно убили. Но ты мне так и не назвал мотив. Зачем кому-то прокрадываться в психиатрическую клинику и убивать восьмидесятилетнего пациента? К чему создавать себе лишние проблемы ради убийства старика, который и так долго не протянул бы?

Прежде чем Росток успел ответить, у него зазвонил мобильный. На экране высветился номер Уолтера Зайко — патрульного, уехавшего с медиками по вызову 911.

Росток с хмурым видом прослушал сообщение, затем отрывисто отдал патрульному приказания и, встав, направился к двери.

— Звонил Занко, — сказал он, обернувшись через плечо. — Коронер собирается вывозить труп из дома Даниловича.

— Какого черта окружной коронер приехал в Миддл-Вэлли, не предупредив нас? — спросил Бракнер, подбегая к Ростку.

— Не знаю. Но это труп Пола Даниловича. Сына Ивана.