Жди меня, и я вернусь

Марина Колясникова
Жди меня, и я вернусь

«Жди меня, и я вернусь. Только очень жди…» — начала подпевать Капитолина Игоревна. Где — то неподалеку были слышны строчки песни, которая изменила ее жизнь раз и навсегда. Они будоражили воспоминания. Не торопясь, небольшими шажками старушка побрела на звук. Повернув за угол, она добралась до площади, где виднелась сцена, на которой стояла, на первый взгляд, невзрачная девочка, исполнявшая столь глубокую и чувственную песню. Подняв голову, пожилая женщина не увидела ни красиво отстроенный город, ни девочку исполнявшую песню, ни светлое небо над головой, нет, она увидела, как стоявшие у домов старухи плакали и крестились, напутствовали остаться живыми и невредимыми.

— Ох, Матрена, посмотри, Митьку то нашего забирают! Как мы без него будем то теперь? — зарыдал кто — то из толпы.

В деревне была страшная суматоха, мужчин провожали на фронт, а женщины оставались в отчаянье без своих отцов, братьев, сыновей. Так у юной Капочки, которой было всего 19 лет, отец был переведен на казарменное положение в Лесном порту, где работал слесарем, а брат ушел на фронт добровольно. Капа осталась одна с бабушкой, так как мать ее умерла еще в раннем возрасте, и бабушка растила ее почти всю жизнь. Через некоторое время жить стало спокойнее, точнее, горечь от расставания проходила быстрее, и они вдвоем начали возвращаться в обычную жизнь, но уже, конечно, не ту, что была раньше. И бывало, вскользь, наступали моменты дикой грусти.

— Бабушка, — послышался голос — я приехала, ух и мороз же у нас тут, в городе то теплее.

— Ты что — ж это у нас, вроде и не городская, а в фуфайке мерзнешь, ну — ка рассказывай давай, как съездила? — поинтересовалась бабушка.

— Да что тут рассказывать, люди невеселые, ходят хмуро, в магазине дорого все, сахар — почти 40 рублей! — тяжело вздохнула внучка.

— Шо ты дивуешься, внученька, времена такие, тяжелые. От батьки то писем не было? А от Котьки?

— Нет, бабушка, не было, ни от папы, ни от Коли — зарыдала Капочка, сняв и повесив на крючок фуфайку, она спросила — Долго еще? Долго еще нам так жить, бабушка?

— Не знаю, Капушка, терпи и молись на отцов и братьев наших, да все хорошо то и будет.

Так и проходили дни, люди пытались жить обычной жизнью, но вряд ли это вообще было возможно. Их грусть и печаль были лишь одним из недугов сердца, который можно было взять под контроль и укротить. А Капа часто говорила себе: «Пока я могу видеть это безоблачное небо, эти лучики солнца, я не должна поддаваться грусти, я буду сильной, буду стойкой и на меня будут смотреть и брать пример», но она все равно поддавалась своей слабости.

Наступило долгожданное лето, у которого чудесный звонкий голос, поющих высоко в небе и скрытых в ветвях деревьев птиц. Утренние жаворонки, соловьи и болтуны — воробьи поднимали настроение и дух жителей села. А лето, такое теплое, яркое и разноцветное, приглушало мрачные мысли или вовсе их разгоняло.

Вся работа деревни Бобково, Егорьевского района, Московской области приходилась на женщин, детей и стариков: матери работали на колхозе, дети всячески им помогали, они поливали и пололи колхозные овощи, работали на поле, косили и сушили сено наравне со взрослыми. Тогда еще юная Капитолина Игоревна работала на колхозе, она пахала с шести утра до девяти вечера, потом плелась домой, где ее ждал горячий суп с молодой крапивой или очень вкусная тыквенная каша с кукурузной крупой. Иногда, а точнее очень редко, когда у нее был выходной, она ходила на рыбалку в соседнюю деревню или в лес за яблоками и вишней, собирала малину и все то, чем можно было подкрепиться.

— Что, Капушка, по малину ходишь? — выскочил из — за кустов мальчик лет так десяти — Небось гляди, всю соберешь, меня без всего оставишь. А мне домой то с пустыми руками никак нельзя.

— Нет, Костька, всю точно не соберу, смотри как ее много! А как мама твоя, Ефросинья Петровна поживает? Как нога у нее, не беспокоит?

— Да лучше, лучше! Просит спасибо тебе передать, да чтобы зашла ты к ней вечерком как — нибудь. — весело сказал Костя

— Хорошо, Костя, зайду сегодня вечером, обязательно.

Так они и разошлись, Капа, радостная встретить маленького друга, пошла домой, а мальчишка с азартом начал собирать ягоды, одновременно лопая их.

— Бабушка, я дома, насобирала всего, теперь и компот у нас будет и сухофрукты

— Ой, вернулась, девочка моя, мы сейчас — ка все насушим, потом перетрем и лепешек настряпаем. Ух, вкуснотища будет! А ты что же это, к Ефросинье Петровне то зашла? Поговорили?

— Сегодня вечером пойду, ба, не волнуйся. Но только мне скажи, меня опять для разговора зовут? Если так, то я тебе говорила, что не оставлю тебя, ты же вон, с кровати без моей помощи встать не справишься.

— Да тьфу на меня, присмотрит кто — нибудь, не помру! А ты внученька зачем училась ежели работать по профессии не идешь, да еще и возможность такую упускаешь.

— Ба, не доучилась я, да и навык растеряла весь — уныло произнесла Капа.

— Ничего, навык приобретется, а про меня даже не смей думать! — гаркнула старуха — А ну — ка живо отправляйся к Ефросинье Петровне.

Бабушка была слишком настойчива, что девушке ничего не оставалось, как послушаться ее, и она медленно и угрюма побрела на соседнюю улицу.

Их разговор не заладился с самого начала, Капа не хотела ничего слышать о предлагаемой работе, в то время как мама Костьки все с большим энтузиазмом рассказывала о ней.

— Да что ты, боговая, так разволновалась, никто не оставит твою бабушку, присмотрю я за ней — уставше сказала Ефросинья

— Да за вами самой надо присматривать, вон нога который день не проходит, в обмороки падаете.

— Ничего, справлюсь, Капа. К сестре моей поедешь, она как практикантку тебя очень хвалила, лучшей ты ведь у нее была. Вот она и зовет тебя, письма мне пишет, а я все отнекиваюсь. Помогать будешь в госпитале, там руки лишние всегда нужны будут, раненых лечить, дух солдатский поднимать. Ты ведь все у нас умеешь и готовишь из всякого вкуснятину, и рубаху залатать сможешь, и споешь, и спляшешь. Да и сердце у тебя доброе, глаза чистые, небось какого — нибудь солдата под крыло и возьмешь. Девка то вон уже какая, замуж пора.

— Точно присмотрите? — отчаянно спросила девушка.

— Точно — ответила Петровна

Капитолина Игоревна в юные годы обладала глазами и вправду чистыми, невинными и небесно — голубыми. Она была достаточно мила, губы ее были бархатными, но узенькими, а волосы темными, густыми, как и брови. Они спускались ниже плеч и доставали лопаток. Капа была завидной невестой в своей деревне, к ней ни раз приходили свататься, но она всегда отказывала, и никто не знал почему. Хороши юнцы были, кто рукастый, кто в администрацию метит, а ей все не то.

Спустя неделю после разговора, Капа отбыла в госпиталь. Перед этим она попрощалась с бабушкой, вытирая накатившиеся от скорой разлуки слезы. Ее пришли провожать несколько подруг, бабки — сплетницы и Ефросинья Петровна с Костей.

— Доброго пути, внученька, не боись! — поддержала бабушка, и Капочка отправилась в путь.

Прибыв на место, она сразу же познакомилась с Анной Александровной, она оказалась заведующей госпиталя и настолько приятной женщиной, что Капа порой представляла, что та ее старшая сестра или даже мать.

Через пару недель Капитолина Игоревна, уже не та Капочка, что уезжала из деревни, совсем освоилась и вжилась в коллектив. К ним в госпиталь привозили разных людей, с разными ранениями и историями, которыми они с удовольствием делились с ней. А младшая медсестра, в свою очередь, пела им, хоть и не так красиво, но все равно поднимающе дух. Она читала книги, общалась с солдатами, подшивала одежду раненых.

Все шло своим чередом. Но однажды, к ним поступил необычный пациент, у него были тяжелые ранения, да, вы скажите, как и у многих. Но Капе этот мужчина показался очень привлекательным, пока он бился в горячке, она не отходила от него ни на шаг. Боец напоминал ей отца, такой же широкий лоб, густые брови, и запах, какой — то странный запах.

Через некоторое время мужчина очнулся, он увидел перед собой красивую юную девушку, волосы которой спускались на ее лицо и ветер слегка развивал их. Она заснула с книгой в руках, выронив письмо на постель больного. Тот аккуратно раскрыл его и увидел, что оно адресовано некой «Капочке», вероятно той, что безмятежно дремала около него. Девушка, будто почувствовав, всполошилась и посмотрела в глаза солдату, она увидела искру.

— Проснулись? — шепотом произнесла Капитолина Игоревна— долго же вы пролежали, Григорий Александрович, мы с Анной Александровной не знали, что с вами и делать.

— Григорий Александрович? — в недоумении спросил мужчина

— Да, а что не так?

— Я — я, я не помню, я не помню ничего… Кто я, Капа?

— Капа?

— Извините, ваше письмо — больной протянул листок бумаги

Девушка посмотрела в добрые глаза мужчины, нежно забрала листок и вложила в книгу.

— Ничего не помните, совсем ничего?

— Ну то, что я Григорий Александрович, может быть, и помню, а дальше темень…

— Анна Александровна, у нас амнезия! «Что будем с больным делать?» — громко сказала Капа.

Но ведь она могла не говорить этого так скоро, могла еще побыть с лежачим, могла еще посмотреть в его глаза. Но она не могла, потому как сердце ее начало выбиваться из груди, с ней явно происходило что — то странное. Может это любовь? Может с первого взгляда? Может, но младшая медсестра отметнула все мысли и пошла на дневной обход, взбудораженная и ошеломленная сама от себя.

— Понравился, Капа? — спросила заведующая

— Да — честно ответила девушка — хочу ему помочь

Шли дни, Капитолина Игоревна помогала мужчине сначала встать на ноги, а потом и вспомнить кто он такой. Спустя время, он уже был не Григорием Александровичем, а просто Гришей. Просто Гришей, который остановился в ее сердце кажется навсегда, который вызывал трепет при каждом прикосновении, который заставлял улыбаться каждый день. Они поняли, что любят друг друга, необычной любовью, теплой и доброй.

Григорий Александрович начал вспоминать моменты своей жизни, чем стал еще больше нравится Капе. Выяснилось, что он молодой, храбрый и мудрый офицер, который отважно спас товарищу жизнь, прикрывая его своей грудью.

Пока шло восстановление Гриши, влюблённые гуляли вокруг госпиталя, работники и раненые сплетничали об их отношениях, а Анна Александровна говорила побояться, иначе потом будет больно, может быть и не зря, а может быть понапрасну.

Офицер и Капа много времени проводили вместе, она ухаживала за больным, они разговаривали о разных вещах, порой вели бессмысленные беседы, но какие чувственные!

Девушка поняла, что окончательно влюбилась, но также что им скоро придется расстаться.

— Гриша, спрашивала она, ты вот вот поправишься, уедешь на фронт, а я останусь тут одна. Будешь ли ты помнить меня, мою любовь к тебе? Будешь ли скучать?

— Капа, я буду помнить и любить тебя, я буду бороться за нашу любовь, писать тебе письма и ждать нашей встречи. Жди меня, и я вернусь, только очень жди…