Тебе почти повезло

Женщина махнула рукой.

— Нет, что ты. Я ничего не скрываю от тебя. Упаси Бог. Настя моя паникерша, могла и наговорить тебе ерунды всякой. Но ты не слушай.

Так, неспешно разговаривая на обычные житейские темы, Влад провел лучший час в своей жизни за последние несколько дней. Он не стал выпытывать ничего про Настю, про то, насколько часто она бывала здесь, оставалась ли на ночь. Все это показалось ему сейчас совсем не важным. Главное, что он получил, пусть и небольшую, передышку. Ушла нервозность, наступило умиротворение, очень хрупкое, но Влад с жадностью старался насладиться им в эти минуты. Потому что знал, стоит ему спуститься с крыльца и сесть в машину, как страх сомкнет на горле свои цепкие ледяные пальцы.

Он подъезжал к городу, когда ему позвонили из полиции и сообщили о смерти Павлова. Самообладание тут же покинуло Влада и он, резко затормозив, остановился у обочины. В висках громко пульсировала кровь, ладони вспотели.

— Владислав Петрович, мы хотели бы с вами побеседовать в связи с этим неприятным событием. Если бы вы сейчас подъехали к нам в отделение, мы были бы вам признательны. В противном случае придется вызывать вас повесткой.

— Я приеду. Зачем повестка? — едва сдерживая дрожь в голосе, ответил он.

В кабинете следователя было серо, холодно, пахло пылью. Майор держал в руках чашку с горячим чаем, который, по-видимому, он налил, чтобы согреть замерзающие пальцы. Шмыгнув носом, он указал ему на стул. Затем включил диктофон и негромко спросил:

— Хотите чаю или кофе?

— Нет, спасибо. Если можно, простой воды.

Майор кивнул и наполнил стакан из графина.

— Спасибо, — Влад сделал пару глотков и отодвинул стакан от себя. — Можно узнать, что случилось с Павловым? — он поднял на майора глаза, полные ужаса.

— Он погиб. Вчера вечером. Нам позвонили, сообщив, что произошло убийство. Звонили с домашнего телефона режиссера. Свое имя человек не назвал.

— Почему?

— Воздержитесь от вопросов. Лучше сосредоточьтесь на ответах, — он произнес это безо всяких эмоций. Очевидно, это было дежурной фразой на допросах.

Влад нахмурился и внутренне постарался собраться. Сейчас ему никак нельзя терять контроль над собой. Промежуток времени, когда он ездил к Павлову, Влад мысленно прокручивал в уме не один раз, вспоминая все детали, которые могли бы осложнить ситуацию.

— Надо понимать, меня вызвали на допрос? Или все-таки на беседу? — спокойно спросил он и посмотрел следователю прямо в глаза.

Майор поставил чашку на стол, достал из кармана носовой платок и громко высморкался.

— Нет. Пока только на беседу, — мотнул он головой. — Меня интересуют ваши взаимоотношения с Игорем Ивановичем. Мы опрашиваем всех, кто так или иначе контактировал с режиссером в последнее время.

Влад опустил голову, помолчал, затем произнес ровным голосом:

— Что ж, я готов ответить на ваши вопросы. Задавайте.

— Насколько нам известно, вы работали с Игорем Павловым довольно давно. Сколько именно?

Влад пожал плечами.

— Да уже, наверное, лет семь-восемь. Или около того.

— Скажите, а когда вы с ним виделись в последний раз?

По лицу Влада побежали мурашки, он провел ладонью по лбу, будто вспоминая последнюю встречу с режиссером.

— Хм…я бы сказал, что давно, — кашлянув, ответил он. — Пожалуй, месяца три назад.

Майор втянул голову в плечи и поежился, пощупав чашку, он поискал глазами чайник, но включать не стал, остался сидеть на месте.

— Почему? Вы что, с ним перестали работать?

У Влада сузились глаза, внутри нарастала злость. К чему он задал этот вопрос, если вчера Павлов сидел весь забросанный листами его сценария? И само собой, что этот момент был зафиксирован в первую очередь.

— Нет. В этом смысле у нас с Павловым все было в порядке. Три месяца назад он взял мой сценарий, чтобы обдумать дальнейшие планы по съемкам.

— И что, обдумал? — следователь впился взглядом в него. — Почему так долго?

— Ничего не долго. Игорь Иванович может работать одновременно над различными проектами. Где-то он режиссер, в другом месте — продюсер. Это обычная практика. Творчество творчеством, но есть и финансовые вопросы, и прочие нюансы. Что-то приходится отложить, к чему-то вернуться…

— Я почему спрашиваю, — перебил его майор, — он с вами вчера разговаривал по телефону. Предположительно незадолго до смерти. О чем был ваш разговор?

Влад судорожно сглотнул. Как хорошо, что следователь первый озвучил информацию про звонок от Павлова.

— Да, мы разговаривали с ним вечером. Он сказал, что надо встретиться и обсудить работу над сценарием.

— Когда именно?

— Что когда?

— Когда он предложил это сделать?

— Когда предложил? — Влад вздернул брови. — Не было конкретного разговора о сроках. Сказал, что надо встретиться. И все. В ближайшие дни, я так понял.

Майор поднялся из-за стола, растер пальцы и спрятал руки подмышками. Его явно знобило.

— О чем кроме работы вы еще говорили?

— Ни о чем, — Влад с удивлением посмотрел на майора. — Мы всего лишь деловые партнеры, никакие другие интересы нас не связывают.

Следователь отошел к окну, оказавшись за спиной у Влада. Некоторое время он молчал, и Влад чувствовал его сверлящий взгляд в спину.

— Вы ничего странного не заметили вчера во время разговора с Павловым? — нарушил, наконец, он гнетущую тишину.

— Что вы имеете в виду? — обернулся Влад.

— Ну, возможно, он напряженно вел себя, жаловался вдруг на что-то.

Влад отвернулся от него и сказал, глядя перед собой:

— Павлов как Павлов. Разве что кашлял. Простыл, наверное.

Майор быстро вернулся к себе за стол и уставился на Влада.

— Вы слышали, как он кашлял, или он сказал вам, что простыл?

— Слышал. Голос был немного осипший и несколько раз он кашлянул, — довольно резко ответил он и злобно зыркнул на следователя. — Это на что-то влияет? — не выдержал он. — От кашля еще ни один человек не умер!

— А вы не нервничайте. Мне виднее, от чего умирают люди. Что вам про это известно может быть? Пишете там все, что в голову придет. Главное, сюжет покруче завернуть. Пипл, глядишь, и схавает.

Влад сжал челюсти. Больше всего на свете ему хотелось сейчас треснуть этому менту в лоб, так, чтоб искры по всему кабинету.

— У вас еще вопросы есть ко мне? — сухо поинтересовался он.

Следователь выключил диктофон и махнул в его сторону рукой.

— На сегодня достаточно. Если понадобитесь, вызовем. Постарайтесь не исчезать из поля зрения.

— Постараюсь, — бросил Влад и направился к выходу.

— Владислав Петрович…

Влад обернулся.

— Вы не сердитесь на меня. Я, как и вы, тоже весь на нервах. Меня с этим делом сегодня так накрутили… Теперь ни есть, ни спать, ни кашлянуть некогда.

После холодного и унылого кабинета следователя теплый салон машины показался райским местом. Он не спеша, без цели, ехал по улицам. Хотелось прийти в себя после допроса. Пусть не под протокол, но беседой это никак назвать нельзя. Только допрос. С этой братией ухо востро держать надо, — тяжело вздохнув, подумал Влад. И глазом не успеешь моргнуть, как проснешься в камере! Как это он сказал — пишете там все, что придет в голову. Умник, понимает, что хамить он может без всяких последствий. А в голове у таких особей, между тем, одна мысль — найти стрелочника, да поскорее, желательно.

Влад остановился на светофоре. Пока шел обратный отсчет секунд на табло, он безуспешно пытался продумать свой дальнейший маршрут. Надо было как-то разобраться в ситуации и с Павловым, и с Волошиным. Только самому ему это сделать не под силу. Обратиться к Потапову? Даже это сейчас не получится, потому что сыщик, увы, не провидец. И не прояснит картину, что нарисовалась вокруг него. О чем просить? Найти, кто убил режиссера? Или кто отравил Волошина? Или куда пропал Соколов? Он и сам не знал, чего хочет. Скорее всего, конечно, все и сразу. Но так не бывает.

Во дворе дома стояла машина Насти. Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе Влада. Он нехотя вошел в подъезд, затем долго поднимался по ступенькам, и когда, наконец, очутился возле двери, его посетило странное чувство — будто это чужая квартира, где его никто сейчас не ждал. Повернув ключ в замке, он вошел и сразу ощутил аромат крепкого кофе.

— Привет. Кофе будешь? — выглянув из кухни, спросила Настя.

В коридоре стоял большой чемодан. Спрашивать, зачем он ей понадобился, Влад не захотел, ограничившись коротким «буду». Войдя в кухню, он некоторое время стоял, прислонившись к двери, наблюдая, как она суетливо заваривает ему в турке напиток. Ее спина была прямая и напряженная, и она чувствовала его взгляд, но оборачиваться не спешила.

— Извини, я тороплюсь, — сказала она, поставив на стол кофе и бросив на него короткий взгляд.

Ему стало зябко, он сел за стол, и, поежившись, сомкнул пальцы на чашке, как это недавно делал следователь.

— Настя, — произнес он, глядя на причудливую пенку напитка, — у тебя что-то произошло?

— Почему ты так решил?

Он сделал глоток, посмотрел на нее и пожал плечами.

— Хорошо, сформулирую вопрос по-другому. Ты решила уйти от меня? — спросил он и удивился тому безразличию, которое охватило его в этот момент.

— Я решила, что нам нужно пожить отдельно. Я вижу, что этого хочешь ты сам в первую очередь, но… — она замолчала.

— Но что?

— Но не решаешься признаться мне. Или самому себе. Даже не знаю… — она отвернулась, занявшись поисками чего-то там в шкафчике.

Влад вдруг подумал, что это все логично, то, что происходит сейчас в его жизни. Было бы странно сидеть вдвоем с Настей на кухне и обсуждать смерть режиссера Павлова или разрабатывать план поиска пропавшего Артема Соколова. Зачем ей эти проблемы? Нет уж, похоже, ему суждено испить горькую чашу до дна в гордом одиночестве.

— Пожалуй, ты права, — он поднялся, подошел к раковине и вылил недопитый кофе.

Настя ушла, оставив ключи от квартиры тут же, на кухонном столе. Наступила гнетущая тишина, которую нечем было заполнить. Он лишился способности думать, удивленно прислушиваясь к звенящей пустоте в голове. Как будто в космосе — нет ни верха, ни низа, и север с югом стали бессмысленны, по сути. В такие моменты, наверное, приходят людям мысли о самоубийстве. Влад подошел к окну, глянул вниз — пусто, даже следа от ее машины в этот раз не осталось.

Звонок в домофон заставил его вздрогнуть. Он не сразу понял, откуда эта заливистая трель, и какое-то мгновение стоял, ничего не понимая. Когда этим прибором кто-то пользовался в последний раз, он и вспомнить сейчас не мог. Подняв трубку, услышал взволнованный голос:

— Владислав Петрович, это я, Майя. Вы дома один?

— Да. Входите…

Что такого могло случиться, что секретарь Павлова пожаловала к нему собственной персоной прямо домой — загадка. Внутри у него словно взболтнули испорченный коктейль. Тошнота подкатила к самому горлу.

Майя была женщиной лет сорока-сорока пяти на вид, невысокого роста с невзрачными чертами лица и красивым, завораживающим голосом. Казалось, она могла убедить в своей правоте любого, благодаря этому бархатному, сочному тембру, который с лихвой восполнял все внешние мелкие недочеты природы. Павлов, скорее всего, учитывал это обстоятельство, когда принимал ее на работу к себе.