Этот взгляд

* * *

Вот он, нарисованный на широком щетинистом лице идущего впереди меня строителя средних лет... Этот взгляд, эта знающая ухмылка с приподнятой бровью. Вспышка белой ярости овладевает мной, и меня начинает трясти от всплеска адреналина. Ты, упырь, почему ты не хочешь умереть? Сколько раз мне придется тебя убить, прежде чем ты наконец останешься мертвым?

Я стараюсь контролировать себя. Я не хочу, чтобы меня заметили, еще нет.

И сам стараюсь лишний раз не смотреть по сторонам. Так легче.

Пожилая женщина обходит меня стороной, нервно прижимая к себе широкополую шляпу, и кружит вокруг меня. Я борюсь с желанием выкрикнуть непристойности в ее морщинистое, ничего не понимающее тупое лицо, серое, длинное и овечье в своем невежестве. Она не способна увидеть вас таким, какой вы есть на самом деле, — она видит только меня, таким, каким я выгляжу: потрепанным и слишком одетым в гнетущую жару, ковыляющим чучелом человека в длинном пальто и заляпанных мочой рабочих штанах, грязноглазым бродягой, прижимающим к груди рваную продуктовую сумку. Она считает, что я могу быть опасен, и она права, но только не для нее. Я никогда не причиню вреда реальному человеку. Единственное разумное существо, которому я когда-либо причинял вред, — это ты, а ты ведь на самом деле не живой, не так ли? Нет. Ты... нечто совсем другое. Неживой паразит, отвратительный попутчик из-за края времени и пространства.

Я не убиваю тебя, не совсем. Я тебя истребляю. Пускай это звучит наиграно и где-то даже пафосно — но это моя миссия!

Заблудшие души вдруг завывают мне в ухо какофонию страданий, и я отшатываюсь, закрывая голову руками и прижимаясь к ржавому столбу уличного знака. Люди смотрят на меня, потом отворачиваются, выражение их лиц старательно нейтральное. Я мрачно игнорирую их причитания и заставляю себя стоять прямо. Я продолжаю идти за тобой, не отрывая взгляда от тротуара перед ногами, и вскоре забываю о себе. Я должен быть осторожен. Я должен изо всех сил стараться делать вид, что все в порядке, что я не преследую монстра по жаркой летней улице с дрожащими руками и пульсацией в горле. Если я не буду осторожен, меня насильно увезут в больницу. Такое уже случалось. Если это повторится, они могут меня не отпустить. Ты бы этого хотел, не так ли?

Я должен быть осторожен. И я буду, пока хватит сил.

Ты останавливаешься у журнального киоска, чтобы купить газету, а я отворачиваюсь, кутаюсь в свою длинную куртку и таю на фоне мрачной кирпичной стены, как тень. Ты не замечаешь меня. Мне становится интересно, помнишь ли ты еще, как я убил тебя в первый раз, столько лет назад. Я столкнул тебя с крутой узкой лестницы, которая вела со второго этажа нашего дома на чердак. Это было так давно, и с тех пор ты украл столько личностей...

Ты помнишь? Я помню. Я отчетливо помню, как потом смотрел на свои руки, пальцы которых все еще были раздвинуты от толчка, который отправил тебя в смертельное падение. Я смотрел на свои тонкие детские руки, и кровь бурлила в моей голове, как товарный поезд. Сердце грозило выпрыгнуть из тесной грудной клетки.

Я помню, как мне пришлось перешагнуть через твое тело, чтобы спуститься по лестнице. Я никогда не забуду, как твоя вялая, остывающая плоть ощущалась под моими ногами. Она была как резина.

Сколько раз я изгонял тебя из этого мира? Я сбился со счета. Эту войну с нечистью невозможно закончить. Тебе ли это не знать.

Я молча иду за тобой по бесконечным кварталам, и муки предвкушения скручивают мои внутренности в узлы. Мы проходим мимо десятка пиццерий и массажных салонов, ломбардов и винных магазинов с решетками на окнах. Для незаинтересованного окружающего мира ты кажешься усталым работягой, возвращающимся домой после тяжелого, палящего дня на солнце... Но я знаю, кто ты на самом деле. Монстр. Демон. Тварь, похищающая тела невинных людей и заставляющая их совершать невыразимые поступки. Другие люди могут не видеть тебя, но я вижу. От меня не спрячешься! Этот взгляд я могу заметить за милю. Я слишком хорошо знаю этот взгляд.

Наконец, ты сворачиваешь за угол на однополосную улицу, безмолвную и пустую в полуденной жаре. Я достаю из сумки двадцатикилограммовый когтевой молоток и пробегаю последние несколько шагов между нами с высоко поднятым молотком и ревом на устах. В этот последний, мимолетный миг ты, как всегда, спотыкаешься и притворяешься растерянным и испуганным. Твоя попытка обмана приводит меня в бешенство, и я обрушиваю на твой череп шквал праведных ударов. Хлынет кровь. Сгустки кожи и волос брызжут во все сторону, заливая улицу. Глаза щиплет от обжигающей пленки крови и пота.

Я размахиваю молотком до тех пор, пока не задыхаюсь от напряжения. Я размахиваю им до тех пор, пока твой украденный сосуд не будет полностью уничтожен, а ты снова не будешь изгнан из мира живых. Я откидываю назад голову и воюю о своей победе в выцветшее голубое небо над головой.

Красные пятна пляшут перед глазами. Я смутно осознаю, что у меня эрекция. Спотыкаясь, я подхожу к протекающему пожарному гидранту и слизываю свернувшуюся кровь с рук, лица и рукавов пальто, все еще пыхтя, как собака, от ярости нападения. Молоток покрыт густой жижей из мозгового вещества, кожи и волос; я смываю ее, как могу, и кладу обратно в сумку.

Пусть это будет конец. Не возвращайся... ради Бога, не возвращайся больше. Изыди, демон!

Я быстро удаляюсь от окровавленной шелухи, опустив голову на воротник куртки. Я не знаю, куда теперь идти и что делать дальше. Я сворачиваю за угол и брожу без цели, мои мысли постоянно обрываются на фоне непрекращающихся стенаний заблудших душ, которых сотни. Невозможно сосредоточиться. Что же мне теперь делать? Мир — это углы и путаница, ревущие гудки и горячий, неровный солнечный свет. Хочется закричать как можно громче, чтобы заглушить все это. Я хочу...

Вот!

Это было... это было опять. Я почти проигнорировал это. Слава Богу, что именно в этот момент я перевел взгляд, а то бы совсем пропустил. Видимо, старею. На противоположной стороне улицы, в ожидании автобуса — симпатичная молодая женщина и ее сын, светловолосый мальчик лет семи-восьми. Вздернутая бровь... знакомая ухмылка...

Зрачки расширяются, и я обнажаю зубы в бессознательном оскале. Я перебегаю улицу и приближаюсь к ним с опущенными бровями и сжатыми руками. Женщина отступает назад и резко обращается ко мне, но я не улавливаю ее слов... потому что смотрю на мальчика. На его изогнутую бровь. Его ненавистную ухмылку, древнюю и знающую. Улыбку самого дьявола.

На ходу, я достаю из сумки молоток.