Тень сфинкса. Удар из зазеркалья

— А таких нет, — оборвала Лори все тем же томным голосом.

Джини собрался было уже продолжить свою эскападу, но вдруг запнулся.

— Что вы сказали?

— Я говорю, что таких людей, как я, больше нет, — как ни в чем не бывало пояснила девушка.

Кейлер нахмурился и мрачно покосился на свой пустой стакан.

— Ну и что же вы в таком случае за птичка?

Лори оценивающе взглянула на него, словно прикидывая в уме, стоит ли делиться с этим субъектом хотя бы толикой ценнейшей информации. И, наконец, заговорила:

— В моих жилах течет египетская и французская кровь. Родом я из племени, которое называется убасти.

— Ну уж теперь-то точно подходящий момент для того, чтобы вы, наконец, назвали свое имя! Или я сно- Ьа заговорил штампами?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Не обращайте внимания на мою скромность. Когда я начинаю смущаться, люди почему-то считают, будто я их стараюсь уколоть. Я это вижу по их глазам. Ведь страх и агрессивность на самом-то деле стоят совсем рядом, как вы считаете?

— Но вы опять не назвали себя!

— А зачем это вам? — лукаво поинтересовалась Лори, кокетливо склонив голову набок. — Вы, наверное, хотите меня соблазнить?

Теперь и сам Джини несказанно удивился.

— А вы хотите, чтобы я вас соблазнил?

— Не знаю. Нет, скорее всего нет.

— Вы очень красивы, — выпалил вдруг Джини. — Хотя бы это вам известно?

Девушка опустила глаза, впервые за их долгую беседу.

— Ну, красота — штука субъективная. Это ведь дело вкуса. Я, например, считаю, что у меня слишком высокая грудь.

— Не думаю, что большинство американских мужчин поддержат это мнение. А если хотите услышать мое… ваша грудь просто выдающаяся!

На смуглых щеках девушки проступил румянец. Она тихо возразила:

— Я полагаю, вы сказали это только для того, чтобы польстить мне.

— А вам не нужны ни лесть, ни комплименты, — довольно фыркнул Джини. — Вы и без того достаточно привлекательны. Но самое главное, у вас есть то, что мечтает приобрести любая женщина, но что практически ни одной не удается.

Лори подняла на него свои сверкающие изумрудные глазищи. Джини почудилось, что зрачки ее стремительно сузились до щелок, но уже в следующую секунду вдруг мгновенно распустились, словно великолепные темные бутоны неведомых цветов.

— Вокруг вас — потрясающий мистический ореол таинственности. Как только я вас увидел, я сразу сказал себе: «Джини, эта девушка связана с какой-то тайной». Ну вот, посудите сами — мы с вами разговариваем уже целую вечность, а я до сих пор не знаю даже вашего имени.

Она засмеялась. Гости, стоящие неподалеку, заметили, что девушка улыбается, а сенатор Хасбаум украдкой шепнул своему соседу:

— Вы только посмотрите! Опять этот Джини Кейлер попал в десятку. Эх, мне бы сейчас годков двадцать долой! Уж я бы показал этой бабенке, на что способны ребятки из штата Теннесси.

— Неужели вам так важно знать мое имя? — продолжала упираться девушка.

Джини неопределенно пожал плечами.

— Ну, а как же мне к вам обращаться? Предположим, что я захочу пригласить вас куда-нибудь на ужин после этого банкета. Каким же образом прикажете это сделать? Дорогая мисс Икс, или мисс Игрек, или как вы там себя называете, не угодно ли вам отужинать со мной после этой развеселой вечеринки?..

— Вам не следует так говорить, — внезапно посерьезнев, перебила его девушка и отрицательно покачала головой.

— А как мне надо говорить?

— Вообще никак, потому что я все равно никуда не поеду. Я не могу,

Джини взял ее руку и нежно зажал между своими ладонями.

— Почему же? Вы вполне могли бы поехать со мной. Вы ведь не замужем, правда?

— Правда.

— Я так сразу и подумал. Потому что у всех замужних женщин рано или поздно появляется эдакий взгляд… будто их постоянно кто-то преследует. Они вечно чем- то напуганы.

— Напуганы? — удивленно распахнула глаза Лори.

— Конечно, — продолжал развивать свою мысль Джини. — Им же приходится постоянно волноваться, теряться в догадках и мучиться вопросами: с кем из присутствующих дам переспал их благоверный, и сколько здесь львиц, успевших соблазнить их собственных любовников.

— Мне трудно вникнуть в столь сложные отношения.

— Ничего, постепенно привыкнете. Это называется демократией.

Девушка невольно коснулась своей серьги и медленно, глубоко задумавшись, обронила:

— По-моему… это звучит аморально.

Джини с опаской посмотрел на нее. Слова «мораль* он не слыхал с очень давних пор, пожалуй, с самого начала своей блистательной карьеры, стартовавшей четыре года тому назад. Тогда Джини разоблачил проект осушения болот. Кейлер выяснил, что его соперники просто намеревались выкачать под эту авантюру деньги из правительства. После чего разразился потрясающий скандал.

Но когда это словечко слетело с губ Лори… Она сама стояла перед ним почти обнаженная, выставив на всеобщее обозрение свои роскошные прелести, и рассуждала ни о чем другом, а непременно — о морали! Вот уж нелепость! Подумать только!

— Послушайте, — осторожно ввернул Джини. — Наша жизнь кишмя кишит стрессами и всяческими неудачами. Для многих людей, и в частности для политиков, такие ребяческие шалости являются, может быть, единственным допустимым развлечением.

— Извините, — возразила девушка, — но для меня подобные «шалости» просто неприемлемы.

Джини только развел руками, как бы извиняясь за свое откровение.

— Ну, хорошо. Давайте забудем об этом. Я ничего дурного не имел в виду. Просто я считаю, что вы весьма привлекательная женщина. Если бы я, конечно, был монахом, то вполне мог бы и не заметить, что вы потрясающе сексуальны. Но я же не монах…

Девушка растерянно моргнула и стушевалась.

— Так вы… считаете… что я сексуальна?

Джини едва сдержался, чтобы не прыснуть.

— Ну, разумеется! А интересно, о чем вы думали, когда, собираясь сюда, подбирали вечернее платье?

Девушка покраснела.

— Не знаю. Я вообще не думала, что…

Джини дотронулся до ее руки.

— Голубушка, — начал он. — Думаю, вам самое время назвать свое имя. И жизнь сразу покажется гораздо легче.

— Ну, хорошо. Меня зовут Лори Сэмпл.

Джини нахмурился.

— Сэмпл? Позвольте, так ваш отец был…

— Французским дипломатом, совершенно верно. Его звали Жан Сэмпл.

Джини нежно сжал ее пальцы.

— Примите мое соболезнование по поводу его кончины. Я, правда, не был знаком с ним лично, но некоторые мои друзья довольно тесно общались с вашим отцом и всегда превосходно отзывались о нем. Простите…

— Вам не следует так переживать. Отец всегда знал, что его жизнь состоит из опасностей. Моя мама говорит, что тецерь-то он, наконец, обрел покой.

Кейлеру удалось поймать за рукав шмыгнувшего рядом официанта и, прежде чем тот скрылся в толпе, заказать еще один коктейль с водкой. Джини снова повернулся к Лори.

— Вы уверены, что мне не удастся заманить вас на ужин? Я вот уже несколько месяцев мечтаю отведать окорочку во французском ресторане.

Девушка отрицательно замотала головой:

— К сожалению, Джини, ничего не получится.

— Но я не понимаю, почему? — растерялся тот. — Конечно, я не супермен, но все же парень хоть куда. Молод и полон энергии. Неужели вы предпочитаете общество очкастых книжных червей из министерства финансов?

— Джини, — продолжала девушка, вновь окатив его волной терпкого, умопомрачительного запаха каких-то невероятных духов. — Я вовсе не хочу показаться вам грубой или неблагодарной. И не собираюсь оскорблять ваши чувства и помыслы. Но я пришла сюда только потому, что на эту вечеринку незадолго до своей смерти был приглашен мой отец. И я сочла своим долгом присутствовать здесь как бы вместо него. Я уже пообщалась со всеми его друзьями и теперь со спокойной совестью могу уехать домой.

— А почему же вы в таком случае не в трауре? — неожиданно выпалил Кейлер.

— Понимаете, на это есть свои причины, — спокойно осадила его Лори. — В нашем роду в течение многих поколений считалось, что смерть мужчины это скорее повод для празднования, а не для траура и печали. И я радуюсь его кончине, ибо он выполнил свой земной долг и теперь пребывает в покое.

— Вы радуетесь?! — Джини, казалось, не верил своим ушам.

Лори горделиво закинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Да, — подтвердила она. — Так поступают люди моего племени. Так было всегда и так будет всегда.

Джини пытался осмыслить все сказанное этой потрясающей девушкой, когда внезапно перед ним возник официант с заказанным коктейлем. Джини сунул официанту доллар и нерешительно произнес:

— Лори, вы меня, надеюсь, извините, но только мне раньше не приходилось встречать людей, которые радовались бы смерти своих близких.

Она отвернулась и заговорила:

— Мне вообще не стоило рассказывать вам об этом. Я прекрасно понимаю, что некоторых людей подобное буквально шокирует. А вот мы считаем, что если человек закончил свою миссию на земле, выполнив свой долг, и его жизнь оборвалась, то это уже само по себе является поводом для радости.

— Черт меня побери, если я хоть что-нибудь понял, — ошарашенно пробормотал Кейлер и отхлебнул из стакана ледяного напитка.

Лори снова повернулась к нему.

— Ну, мне пора.

— Как, уже? Но вы пробыли здесь всего несколько минут. Эта пирушка продлится как минимум до трех ночи. Подождите, вы же не видели еще самого интересного. Миссис Маровски вот-вот надерется и начнется стриптиз. А когда веселье будет в самом разгаре, ваши мысли о морали вылетят к черту прямо вот через это окошко, уверяю вас.

— Не надо потешаться надо мной, Джини.

— Голубушка, да кто же посмеет над вами потешаться! Я просто не хочу, чтобы вы так рано покинули меня.

— Я знаю. Извините. Я не могу остаться.

И тут совершенно неожиданно, будто материализовавшись из некоего фантастического луча, возле Лори возник высокий смуглый мужчина в черной шоферской униформе. Борода его казалась идеально уложенной, а руки незнакомца были затянуты в черные лайковые перчатки. Он молча застыл позади девушки, и весь вид его подсказывал Джини, что он более не намерен оставлять в этом сомнительном обществе Лори, и пора бы Кейле- ру подобру-поздорову распрощаться с девушкой. Разумеется, все другие предложения незамедлительно будут отвергнуты. Возможно, незнакомец был арабом или турком, но в любом случае ясно: этот верзила не робкого десятка, и уж что-что, а защитить Лори для него пара пустяков. Если она, конечно, нуждалась в подобной защите.

— Прощайте, мистер Кейлер. Было приятно с вами познакомиться.

— Лори, но…

— Мне в самом деле уже пора. Меня дома ждет мать. Она будет волноваться.

— Ну, позвольте, я хотя бы подвезу вас до дома. В этом-то вы не можете мне отказать!

— Не беспокойтесь. Вот мой шофер. Я прекрасно доберусь и сама.

— Лори, я настаиваю. Вы, наверное, слыхали, что я самый отчаянный работник во всем Госдепартаменте, и я не потерплю никаких возражений.

Лори закусила губку. Наконец она повернулась к свирепому и хмурому шоферу, не отходившему от нее ни на шаг, и робко спросила:

— Можно?

Наступила долгая пауза. Джини чувствовал, что и сенатор Хасбаум, и его приятели во все глаза наблюдают эту молчаливую сцену, но сейчас для Кейлера существовала только Лори, а все остальное словно растворилось в тумане. Джини спокойно и уверенно уставился на шофера, а тот, в свою очередь, внимательно рассматривал самого Кейлера.