Иллюзия сна

— Значит, ты важная птица? — она удивлённо приподняла бровь. — Я тебя знаю? Ты… ты не похож ни на кого из известных магов.

Он снова рассмеялся. На этот раз, как ей показалось, слегка устало. Опустил голову и прикрыл лицо ладонью.

— Вот так стараешься-стараешься, несёшь хаос и разрушения, а тебя даже не узнают.

Он посмотрел на неё в упор — и Типа коротко охнула. Это было странное и противоестественное впечатление. Черты лица ночного гостя, казалось, почти не изменились. Но что-то разгладилось, что-то растянулось. Глаза стали чуть больше, скулы — выше, тонкие губы — полнее. И на Типу смотрел человек, который мог бы быть её братом или ещё каким-нибудь близким родственником. Да что там — так выглядела бы она сама, будь она мужчиной.

Только один маг — да и то по слухам — был похож на всех и ни на кого в отдельности. «Человек убийственного обаяния», зеркало с тысячью лиц.

— Лойсо Пондохва?

Казалось, от самого звучания этого имени в ней что-то оборвалось и ухнуло. Это как сказать «неизлечимая болезнь», или «никогда больше», или «смерть» — кажется, что пригорает слюна на языке. Но почему все эти люди были так глупы, чтобы доверять ему? Кто вообще доверяет… себе? Он улыбнулся — и Типе в его улыбке чудилось и исследовательское любопытство, и высокомерие. Равнодушие к «неинтересным людям», раздражительность, жёсткость, чёрная тоска, ненависть к миру, обменянная на любовь к снам, уязвимость и постоянно гложущая сердце слезливая злость. Все демоны её собственной души. Если он показывает людям их самих, то они должны его ненавидеть.

— Приятно познакомиться, Типа Брин. Вижу тебя, как наяву, — он картинно прикрыл глаза рукой [6]. — В твоей шкуре может быть интересно.

Неизвестный день Эпохи Кодекса. Где-то далеко от Соединённого Королевства.

Типа поняла, что плачет. Слёзы, стекая по щекам, заливались в уши. Спустя годы после их знакомства единственное, о чём она жалела, так это о том, что он не убил её ещё тогда.

Она любила Лойсо Пондохву, хотя это было абсурдно. Или, возможно, именно потому, что абсурдно. Он был жестоким, непредсказуемым и весёлым. Он делал, что хотел, и никто не мог ему помешать. Он смотрел на мир, как на длинный затянувшийся сон и с удовольствием рассказывал, что мечтает устроить Конец Мира.

— Так почему не сейчас? — она даже подпрыгивала в кресле от восторга.

Она мечтала прекратить это именно на такой ноте. Умереть вместе с Миром. Заснуть навсегда, зная, что во сне не будет кошмаров. И что потом не придётся просыпаться, внезапно обнаружив, что любимый человек снова превратился в существо, которое она ненавидела. В подобие её самой.

Расчётливый и холодный. Она должна была злить его: вроде бы ничего особенного, мелочь, от которой можно избавиться щелчком пальца — но мелочь, умевшая делать то, чего не умел он. Сама Типа ненавидела слабаков, которые были в чём-то лучше её. Лучше может быть только тот, кто сильнее. И Лойсо, настоящий Лойсо, вряд ли захотел бы справиться с искушением дать выход своей злости. Но «влезая в её шкуру», он становился таким же прагматичным, как она:

«Ты дашь мне все сны, а я тебе — все наваждения. Всё, до последнего секрета».

«Ты же говорил ,что всё вокруг — наваждение».

«Вещью владеет тот, кто может её уничтожить. Так что… да»

В уголке губ мелькает знакомая самодовольная улыбка — его, не чья-то, не позаимствованная — и на секунду сердце Типы подскакивает в груди:

«И ты тоже наваждение?»

«Если хочешь».

Это значит — ты можешь получить меня, Типа. Но не настоящего меня, я только те иллюзии и маски, под которыми я иногда скрываюсь. Это будет честно. Всё о наваждениях, но ни кусочка правды.

И вроде бы он ей не нужен фальшивым. Он нравился ей тем, ни на кого не похожим, неуловимым, умеющим пугать и смешить, заставляющим струны сердца петь, как ванты шикки при попутном ветре. Но отказаться сложно. Ведь тот он никогда не будет с ней.

«Тогда я тоже сон».

Так она закрепляет договор.

* * *

Когда он учил её магии, то невольно забывался, снова становясь собой.

А когда учился сам, то был Лойсо Пондохвой больше, чем когда-либо: пролезал в её сны, как бы она их не защищала, устраивал ей самые отборные кошмары, сбрасывал с пузыря Буурахри и ловил чуть ли не над самой землёй, подкладывал под подушку ядовитые цветы горной опеххи.

«Но ты же меня всё равно не убьёшь, пока я не расскажу тебе всё, что знаю».

«Я знаю, я всё прекрасно знаю. Но ты же понимаешь, как иногда трудно удержаться».

Она надеялась, что они расстанутся, как учитель и ученик. А он покинул её, как надоевшую любовницу. Как раньше делала сама Типа: вычёркивая из жизни всё, что стало неинтересным, и больше никогда об этом не вспоминая. «Встречи с теми, кого когда-то любил — как встречи с покойниками», — повторяла она.

Теперь Типа сама оказалась в роли погребённой заживо. Лойсо всегда прекрасно умел перенимать повадки тех, с кем общался.

…Перед смертью Типе Брин снился странный сон. О бескрайней равнине, покрытой выцветшими до белёсого оттенка травами, похожими на чьи-то жёсткие светлые волосы. Жаркая земля и ядовитое дыхание ветра [7]. Если у жителей Соединённого Королевства было бы понятие «Ада», то открывшаяся Типе картина вполне могла бы стать его иллюстрацией.

Сон был таким плотным и осязаемым, что перестал быть сновидением и превратился в целый мир. Раскрываясь, словно цветок, он протянул себя на бесчисленные годы в прошлое и будущее. Вечный и переменчивый. Жаркий и сухой, убивающий ядом дыхания всё живое — но невыразимо прекрасный.

--------------------

[1] Магические предметы черпают силу из Сердца Мира. Часть из них перестают действовать вдали от него, но другие — как подушки сновидений — начинают тянуть энергию из людей, становясь смертельно опасными для жизни (см. «Туланский детектив»).

[2] Хлеххелы — «водяные». Выглядят как обычные люди, но могут жить под водой и даже должны какое-то время это делать (см. «Наследство для Лонли-Локли»).

[3] Хотя парить над самой землёй в Ехо умеют даже многие дети, управляемый полёт, к тому же на большой высоте, требует очень высоких ступеней Очевидной магии. Гораздо проще исчезнуть и одновременно запустить своего двойника-иллюзию — это Типа и называет «фокусом».

[4] Глаза коренных жителей материка Угуланд, на котором расположен город Ехо, слегка светятся в темноте, а сами угуландцы обладают очень хорошим ночным зрением, позволяющим видеть даже в тёмном погребе или читать при свете звёзд.

[5] Собственно, мягкий пол, что-то тип гигантского встроенного матраса в полкомнаты — и есть типичная для Ехо кровать.

[6] Традиционная форма вежливого приветствия / знакомства в Соединённом Королевстве.

[7] Описание мира, в котором был какое-то время заключён Лойсо Пондохва.

[image_154|center]