Бес

- Йа, натюрлих! - для рукопожатия мастер протянул металлическую клешню. - Мы - одна семья, и если кому-то угрожайт опасность - мы с Вайберт не хотейт остаться в сторона. Этойт дюк заслуживайт хороший порка, йа! Мы принимайт участий в... как это по-русски?.. Йа! Заффарухха.

Хриплый и дребезжащий голос механика разлетелся в утреннем воздухе далеко над стадионом. С ближайшего пилона взвилась стайка голубей и исчезла в белёсом, как застиранная простыня, небе.

Послышался негромкий скрип, и следующим на сцене появился Вайберт. Загадочный и мрачный подмастерье, от которого я не слышал пока ни единого слова. Он толкал перед собой кресло, в котором сидел Ефим Демидов.

Колени директора цирка были накрыты пледом, седые волосы тщательно причёсаны на пробор. Глаза глубоко запали и в них поселилась бесконечная усталость.

Взгляд директора блуждал по лицам людей, ни на ком не останавливаясь. Казалось, Ефим пребывает где-то не здесь.

Рядом с ним неслышно ступал силач Иван. На плече его небрежно покачивался стальной ломик, и только когда он подошел совсем близко, я понял, что это не ломик, а гриф от штанги.

- Ну... - начал снова Алекс.

- Подожди, - перебил Тарас. - Ещё не все собрались.

На соседнюю парковку заехало сразу три автомобиля: "Эскалэйд" отца Прохора, красный "Жук" Антигоны и чёрный микроавтобус "Мерседес".

Богомолки посыпались из Эскалэйда, как чёрные вороны. Никогда не понимал: как там умещаются все эти солидные тётеньки? Было их ровно двенадцать, с чудо-отроком во главе.

Ради предстоящего события святой отец переоделся. Вместо привычной уже кенгурушки с его тощих плечиков свешивалась косуха из толстой свиной кожи, сплошь увешанная серебряными крестами. В руках батюшка тоже держал крест. Нет, всё-таки не крест, а меч, метровой длины, с обоюдоострым лезвием и массивной крестообразной рукоятью.

Насколько я помню историю, именно такие клинки были в большом почёте у рыцарей Тампля, лет эдак девятьсот назад... Не перестаёт меня удивлять наш чудо-отрок.

Меч он держал весьма профессионально, я бы сказал, небрежно. На голове, вместо шлема, высилась остроконечная чёрная скуфейка.

Из красного жучка выскочили Антигона, Афина и Амальтея. Афина сверкала свежим, купоросно-синим цветом волос, Антигона выглядела как обычно, зато лицо Амальтеи было раскрашено всё в те же сине-бело-голубые цвета... В купе с чёрными дредами и чёрной густой подводкой на глазах зрелище само по себе пугало до ужаса.

- Что они?.. - начал возмущенно накручивать себя Алекс.

- Успокойся, мон шер, - тихо пробормотал Тарас. - Сегодня каждый имеет право поучаствовать.

- Но они...

- Смертельно обидятся и никогда не простят, если вы погоните их прочь, - добавила Мириам.

- Была бы моя воля, - прорычал сквозь зубы Алекс. - Я бы всех баб запер на кухне.

- А мой тебе совет: никогда не ссорься с тем, кто контролирует твою еду, - промурлыкал Тарас. - Ты ведь всё ещё хочешь пить кофе, не приправленный мышьяком, не так ли, мон шер ами? И чтобы в нём не было толчёных жучков...

Я от всей души разделял мировоззрение шефа - в данный момент, конечно. Когда я смотрел на Зою, на Мириам, на девчонок... Мне хотелось взять их всех, в охапку, и запереть в какой-нибудь сейф - наподобие того, что стоит в кабинете графа. Главное, чтобы они были в безопасности.

Но также я был согласен с Тарасом: каждый имеет право выбора. И право это священно. Нельзя его нарушать никакими запретами или даже уговорами.

Не избегнешь ты доли кровавой

Что земным предназначила твердь.

Но молчи! Несравненное право

Самому выбирать свою смерть.

Поэт, создатель маны, был прав. Выбрать смерть - это право, не привилегия. Нельзя никому в нём отказывать.

Из чёрного микроавтобуса неторопливо вылезли восемь фигур.

Стригои, - тут же определил я. - И чертовски сильные.

Они все направлялись к нам.

- Это те, о ком ты говорил? - спросил я Тараса. - Стригои города Питера?

- Это моя семья, - без обычной своей улыбки кивнул древний стригой. - Прошу любить и жаловать.

А я рассматривал приближающихся существ без всякого стеснения. Я принадлежу к их виду. Я один из них. Интересно: почему я этого не чувствую?..

Три женщины и пятеро мужчин. Когда они шли, единой группой - полы плащей разлетаются от дуновений невидимого ветра, волосы трепещут за спинами, глаза сверкают мрачно и загадочно, - я решил, что хорошо бы им сниматься в рекламе. Стильной одежды, стильных драгоценностей, стильных тачек...

Чем они занимаются? - хотел спросить я у Тараса, но ответ и так был очевиден. Эти существа предназначены для того, чтобы выглядеть круто - и больше ни для чего...

Возможно, я немного ёрничаю. Вполне вероятно, это зависть - ведь я на их фоне смотрюсь невзрачным подростком с острым комплексом неполноценности.

Или мандраж. Ведь в их компании, вполне вероятно, мне предстоит умереть.

Среди стригоев была чернокожая пара - высоченный негр с собранными на макушке дредами и его сестра-близнец, с такой же непроницаемо-чёрной кожей, правильными чертами лица и роскошной афро-причёской. К этому великолепию прилагались чёрные кожаные плащи и длинные мечи-катаны.

Трое подростков вполне славянской внешности - курносые носы, пшеничные кудри - эти были вооружены булавами и автоматами Калашникова. Трое из ларца, одинаковы с лица... - пришли на ум слова сказки. Судя по возрасту, сказка могла быть сложена именно про них.

Пара, похожая на эльфов - как их описывает Толкиен. Они словно сошли со страниц книги: длинные белые волосы заплетены в сложные косички, плотный кожаный доспех, украшенный кусочками меха и серебряными цепочками, выглядит так, словно его собрал известный кутюрье.

И ещё одна девушка. Неуловимо похожая на Аллегру - издалека я бы их спутал. - Она подошла к Тарасу, по-хозяйски положила руку ему на плечо и улыбнулась. Узкие длинные глаза, высокие скулы, бледная кожа с благородным лимонным оттенком.

- Познакомьтесь, ребята, - пригласил Тарас. - Это Цилинь. Моя вечная любовь.

Насколько я помню, в древних китайских мифах цилинем называли единорога...

- Ну что? - хмуро спросил Алекс. - Теперь можно идти?

- Да, друг мой, - широко улыбнулся древний стригой. - Теперь можно.

Он повернулся спиной к входу, оглядел нашу пёструю компанию и громко сказал:

- Господа! Приглашаю вас всех на Зенит-Арену! Для меня будет честью сразиться с вами плечом к плечу.