Бес

Глава 1

Как это часто бывает, всё началось со смерти.

Лицо трупа было покрыто толстым слоем белил, на которых ярко, как кровь на снегу, выделялись красный нос, огромные, растянутые в улыбке губы и нарисованная на щеке слеза. Рыжая щетка волос топорщилась над ушами, оставляя открытыми лоб и гладкую, как яйцо, макушку. Одеяние состояло из просторного белого балахона с пышным жабо вокруг шеи, и громадных растоптанных ботинок.

- Скажи пожалуйста, друг мой, почему ты не сообщил в полицию? - спросил Алекс, разглядывая фотографию в смартфоне.

- Я не хотел беспокоить раньше времени артистов, - ответил гость.

- У вас на руках труп, и вы всё ещё думаете, что вызов полиции - это преждевременно?

Я смотрел на фото, стоя за спиной шефа и глядя через его плечо.

Гость сидел напротив, в инвалидном кресле, придвинутом к столу в кабинете Алекса.

Надо сказать, что в своём любимом логове шеф принимал далеко не всякого клиента. Большинство довольствовалось жестким стулом в офисе. Некоторые - чашкой кофе на кухне. И лишь немногие, можно сказать, избранные удостаивались чести быть принятыми в святая святых нашего агентства - в кабинете шефа.

- Видите ли, присутствие сыщиков в данный момент крайне нежелательно.

Гость отвечал вежливо и терпеливо, никак не показывая, что мой вопрос ему неприятен.

Ухоженный, благородно седой, с коротко стриженными волосами и аккуратной "мефистофельской" бородкой. В дорогом костюме. Галстук заколот изумрудной булавкой, на левой руке - "Вашерон Константин" в варианте из белого золота, на среднем пальце правой руки - перстень с печаткой. Печатку я не разглядел. Ботинки в тон костюму, начищены до блеска.

Даже сидя в инвалидном кресле, гость не производил впечатления калеки.

С самого детства люди, обделённые физически, вызывали у меня подспудную, неосознанную жалость. Но не сегодняшний гость.

- Ефим, поясни, пожалуйста, подробней, - попросил Алекс.

Вернув смартфон гостю, он откинулся на спинку кресла, играя старинным пером - настоящим, кстати. Таким, которое нужно макать в чернила, чтобы писать.

- У нас новая программа, - не стал чиниться гость. - Очень скоро премьера, труппа и так на взводе. Если в цирке начнёт шуровать полиция, остатки самообладания пойдут насмарку, а это, как ты знаешь, может окончиться весьма фатально.

Гость бросил короткий взгляд на свои неподвижные ноги, Алекс многозначительно кивнул.

Они давно знают друг друга, - рассматривая гостя, я принялся делать выводы. Проговаривать про себя то, что приходило на ум - ведь специально просвещать меня никто не собирался...

Метод обучения Алекса прост: бросай щенка в прорубь и жди. Конечно же, утонуть он не позволит, но выкарабкаться щенок должен сам. Во всяком случае, процентов на пятьдесят пять я уверен, что не позволит. Уж на двадцать - точно. Я же до сих пор жив... Ну, условно. Если считать жизнью существование в виде нежити.

Итак, они давно знакомы, - вернулся я к характеристике гостя. Алекс потом обязательно спросит, к каким я пришел выводам. - Называют по имени и на "ты" - знакомство довольно близкое. Понимают друг друга с полуслова, иногда - с полувзгляда. У них общее прошлое, и судя по тому, как гость смотрит на свои ноги, а шеф потирает шрам над локтем правой руки - довольно бурное.

- Всё-таки труп - это очень серьёзно, - проговорил шеф, пристально разглядывая перо. - Ты думаешь, смерть одного из артистов - недостаточные основания для паники?

- Я почти уверен, что это несчастный случай, - быстро сказал гость.

- Почти?.. - шеф был вежлив - ещё одно подтверждение того, что гость ему нравится. Иначе он уже набирал бы телефон Котова, чтобы передать ему дело. Уголовщиной мы, как правило, не занимаемся...

- Бимсель, - так звали покойного, - был несколько невоздержан... в алкоголе, - пояснил гость.

- Какая редкость для клоуна, не правда ли? - и всё-таки шеф не удержался от небольшой шпильки. Которую гость, впрочем пропустил мимо ушей.

- Он никогда не позволял себе лишнего перед выступлениями. Только по вечерам, если нет утренней программы... Он любил посидеть с бутылочкой на верхней трапеции, над ареной. Пустой, лишенный зрителей зал, тишина - всё это навевает мысли о бренности бытия. Во всяком случае, так говорил Бимсель.

- Покойный был философ, - пробормотал Алекс.

- Ты же знаешь, клоуны - народец довольно мрачный, - пожал плечами гость.

- То есть, ты предполагаешь самоубийство? - уточнил шеф.

- Извините, - я секунду помолчал, формулируя вопрос. - А почему вы зовёте его Бимсель? Я так понимаю, это - сценический псевдоним?

На меня посмотрели осуждающе. Даже шеф не поленился повернуть голову и бросить колкий уничижающий взгляд. Я его проигнорировал. Как ещё мне получать информацию?..

- Сразу видно, что вы не имеете никакого отношения к цирку, юноша, - сказал гость. Похлопав себя по карманам пиджака, он извлёк пачку сигарет, прикурил от золотой зажигалки и глубоко затянулся. Дым от его сигареты пах не вишней, как у шефа, а чем-то пряным, восточным. Сандал, пачули... Что-то в этом духе.

Алекс придвинул на край стола массивную хрустальную пепельницу - чтобы гостю было удобнее дотянуться.

- Клоун, - продолжил гость, держа сигарету на отлёте, - Это не профессия. Это призвание. Образ жизни, если угодно. Принимая Имя, артист перевоплощается в выбранного персонажа. И остаётся им всегда. До самой смерти...

- Но есть же у него какие-то официальные документы, - возразил я. - Паспорт, права... Не будет же там указано имя "Бимсель".

- Кадет, - мягко, но настойчиво Алекс кивнул мне на боковой диванчик, - видно, шеф устал от того, что я маячу у него за спиной. - Во-первых, о покойных нельзя говорить в настоящем времени. Только в прошедшем.

- Но...

- Ты же не хочешь, чтобы покойник поднялся и пришел к тебе посреди ночи?.. Как маг, ты должен знать такие вещи.

- Извините.

Мне было стыдно. И от того, что Алекс отчитал меня при посторонних, а ещё более от того, что я дал ему к этому повод.

После возвращения с Ладоги я впал в депрессию. Отпуск сработал с точностью наоборот - вместо того, чтобы отдохнуть, я там вымотался и физически, и духовно. К тому же, ведьмы очень наглядно показали, что как мужчину, меня можно использовать лишь в качестве объекта для интриг.

Честно говоря, я ещё не оправился от отношений с Мириам, а тут - новое разочарование. А ведь я по-настоящему влюбился в Алевтину!

Ты слишком влюбчив, мон шер ами, - сказал Алекс однажды утром, войдя в комнату и застав меня лежащим вниз лицом на растерзанной кровати. - От этого все твои душевные беды. К сожалению, лекарства от любви ещё не придумали, а потому - терпи. Через каких-нибудь сорок - пятьдесят лет ты научишься относиться к изменам женщин философски.

Полвека. Всего-то?..

А самое главное, что мне сейчас-то делать?

Меня спасла Антигона. Познакомила с подружкой, секретаршей из соседнего туристического агентства. Светочка была чудо. Яркая, смешливая, с отличным чувством юмора и спортивной фигурой. Мою депрессию сняло, как рукой.

Обратная сторона медали: ни на учёбу, ни на другие посторонние дела не осталось времени. Новая любовь захватила меня целиком...

- Сашхен!

Я вздрогнул и очнулся от приятных мыслей. Разумеется, разговор с гостем продолжился и без моего участия.

- Я что-то пропустил?

Алекс закатил глаза.

- Ефим, нижайше прошу простить моего протеже, - шеф, не вставая из кресла, слегка поклонился гостю. - Молодость, гормоны, необоснованные мечты и яркие надежды, - он витиевато покрутил в воздухе ладонью.

- Я понимаю, - вздохнув, ответил мужчина в инвалидном кресле. На щеках его выступили красные пятна. - И даже где-то завидую. Но что поделать? Все мы становимся старше, никто от этого не застрахован, - он посмотрел мне в глаза и неожиданно подмигнул. - Наслаждайтесь, пока можете, молодой человек. И не позволяйте никому говорить, что быть молодым - это плохо.

От смущения я зашелся кашлем. Гость мне всё больше нравился, честное слово. Но вместе с тем, я начинал сомневаться в его умственных способностях. Он что, не видит, что я - стригой?.. Я же мёртв, окончательно и бесповоротно!

С исчезновением чёток из драконьих жемчужин, подарка князя Скопина-Шуйского, надежда вернуться в мир живых исчезла, развеялась, как дым погребального костра.

Не вставая, Алекс протянул мне стакан воды. Промочив горло, я поймал взгляд гостя. Доброжелательный, слегка ироничный. Да нет, прекрасно он всё видит и понимает. Просто... Для него это не имеет никакого значения.

К такому я не привык. Никто, кроме девчонок и Алекса не относится ко мне, как к человеку. Даже майор Котов. Давно заметил, что он старается не упоминать при мне мертвецов, вурдалаков, упырей, кровь, рядом с глаголом "пить"... В общем, фильтрует. Чтобы не обидеть, или как-то не задеть мои чувства. Я всё время хочу поговорить с ним об этом, попросить не брать в голову и не делать скидок. Но всё как-то не с руки. Неудобно, что-ли. Как беседовать с кем-то близким о стыдной болезни.

- Итак, - я собрался с мыслями. - Вы говорили о том, что смерть клоуна может оказаться самоубийством. Что я пропустил?

- Я не говорил, что это самоубийство, - покачал головой гость. - Как раз наоборот.

- Наоборот? - спросили мы с шефом хором.

- Несчастный случай.

- В смысле: поскользнулся, упал... - начал Алекс.

- Нет. Не в этом смысле, - гость достал безупречно белый платок с остро заглаженными складками и лёгкими движениями промокнул лоб. Одновременно у него дёрнулся уголок рта и скакнул кадык на горле.

Волнуется, - решил я. - И не просто волнуется, он в панике! Просто привык держать себя в руках. Но сейчас это ему даётся огромной ценой...

- Я думаю, что дело в Призраке, - совладав с чувствами, продолжил гость.

Я моргнул, Алекс слегка приподнял бровь, а наш гость посыпался окончательно. Прижав платок к глазам, он спрятал лицо и ссутулился, явив собой пример полного бессилия.

Крякнув, шеф поднялся и прошествовал к старинному, палисандрового дерева буфету. Погромыхал замком, поднял массивную крышку, достал широкую квадратную бутыль и вернулся с нею и с двумя стаканами к столу.

Набулькав жидкости густого, благородно-золотистого оттенка в стакан, протянул его гостю. Другую руку Алекс покровительственно положил ему на плечо.

В кабинете запахло можжевеловым дымом и вереском.

- Извините, - нос у гостя заложило, глаза покраснели. Но выпив пару глотков коньяку, он будто обрёл второе дыхание. - Бимсель был моим близким другом. Это огромный удар. Для меня, для всей труппы... А главное - для его партнёра - Брамселя. Они работали в паре более сорока лет. Разумеется, оплакивая друга, Брамсель теперь тоже не просыхает ни на миг, и дополнительно приходится опасаться за его рассудок...

- Ефим, ты упомянул, что скоро - премьера, - убедившись, что гость в порядке, Алекс вернулся в своё кресло. Булькнул в свой стакан - в два раза меньше, чем налил гостю, - и сделал крошечный глоток. - Как гибель одного из артистов отразиться на программе?

Гость махнул рукой.

- Это не главное, - допив, он поставил стакан на стол. Звук был такой, словно на дерево водрузили кусок льда. - Наша программа - гибкий инструмент. Переставим местами несколько номеров, заменим выступление клоунов на эквилибристов... Публика ничего не заметит, - он сделал паузу, а потом веско сказал: - Если никто больше не умрёт.