Побег шиповника: Часть I

Джулиан кивнул и обнял девушку со спины.

— Спасибо, дорогая, — прошептал он ей в шею, с удовлетворением ощущая, как по телу наложницы пробежали мурашки. — Надеюсь, ты простишь меня за это.

Прежде чем Изабель успела закричать, Джулиан одной рукой крепко прижал её к себе, а другой надавил на шею, чтобы она не смогла ничего произнести, кроме тихого хрипа, и нащупал пальцем сонную артерию.

Изабель дёргалась в его руках, словно выловленный в озере сомик, хрипела и царапала ногтями его руки.

«Она могла бы выцарапать мне глаза, если бы не впала в панику, — думал Джулиан, сдавливая красавицу в своих руках. — А я мог бы свернуть её нежную шейку».

Наконец, девушка затихла, упала в обморок. Джулиан ещё с мгновение зажимал артерию, а потом мягко опустил Изабель на землю. Они как раз прятались за мешками с рисом.

«Надеюсь, я не передавил, — отстранённо размышлял принц, раздевая побледневшую Изабель. — Если всё в порядке, у меня есть несколько минут, пока она не очнулась».

Тонкое тело девушки под одеждой оказалось вполне себе округлым и мягким, но Джулиан запретил себе рассматривать эту красоту дольше, чем было нужно для того, чтобы снять странные имперские тряпки. Однако он всё же не удержался и коротко, но нежно огладил полную девичью грудь.

— Прости, — шепнул он ещё раз, и принялся надевать чужие одежды. Его собственное облачение было очень простым: штаны и рубаха из тонкой светлой ткани, и на них свободное платье Изабель легло даже удобно. Похожее на халат, его нужно было обернуть вокруг себя и завязать на пояс. Платье абсолютно не стесняло движений, длина изделия даже не касалась земли, открывая ноги почти по лодыжки, и рукава не свисали ниже запястий, как на Изабель.

Одним из декоративных поясов принц связал наложнице руки. Можно было ещё найти ткани на кляп и на верёвку для ног, но время утекало сквозь пальцы, и Джулиан решил, что нужно выдвигаться.

К шатру он шёл не скрываясь. Даже принял жеманный вид. Стража либо пропустит его внутрь, приняв за прислугу, либо остановит, и тогда Джулиан создаст шум, привлекая внимание риддийской стороны.

Джулиан робко улыбнулся одному из стражников на входе и опустил взгляд. Стражник хмыкнул ему в спину, незаметно прикасаясь тыльной стороной ладони к бедру.

Принц не снял стеснительной улыбки с лица, хотя сердце громко колотилось в груди, и хотелось то ли безумно оскалиться, то ли сесть и расплакаться.

До него доносились звуки мужских голосов, они говорили на имперском наречии, которое Джулиан не знал в совершенстве, но зато он смог распознать знакомый голос. И сдерживать спокойствие в сердце и на лице стало ещё сложнее. Эстебальд был жив.

========== Глава 3 ==========

Эстебальду было откровенно страшно. Он едва избежал смерти в той заварушке с имперскими шлюхами. Пришлось пожертвовать двумя верными людьми, но он спасся — сбежал, теряя на ходу сапоги. Ведь если его, защитника крепости, решили «выкрасть» из этой самой крепости, которую, по сведениям, вот-вот должны были посетить завоеватели, это значило, что его братья в опасности. В отличие от Манналь, второго принца, Эстебальд никогда не чурался собственных братьев, конкурентов по праву рождения. Он понимал, что верный брат — хороший помощник в делах, а, возможно, и наследник. К тому же, учитывая загадочную болезнь, из-за которой ни одна женщина не способна от него понести, Эстебальд уже давно осознал, что наследником после него, скорее всего, станет один из братьев. И уж он постарается, чтобы им не стал Манну.

Эстебальд боялся в первую очередь за себя, во вторую — за златокудрого братишку, который был ему как сын, в третью — за будущее Родины. Ещё больше он испугался, когда увидел воочию легендарного генерала Империи. Эстебальд носил в себе не так много магии, какие-то нищие крупицы, почти бесполезные в жизни и даже отвлекающие на поле брани. Но этих крупиц было достаточно, чтобы различить зверя в тёмных глазах вражеского воеводы.

«Так вот как ощущаются берсерки, легендарные воины из былин наштым», — подумал он, пряча свой страх глубоко внутри.

Генерал тоже обратил на него внимание. Их глаза встретились, и дикарь едва заметно улыбнулся, словно насмехаясь. Словно знал что-то, чего не мог знать Эстебальд.

Но во время переговоров Элтыр Дар молчал, больше говорил советник императора, худощавый пожилой мужчина с королевской осанкой, однако Эстебальд бы не был Эстебальдом, если бы упустил эту надменную ухмылочку из виду. Наследный принц справедливо считал себя довольно посредственным воином, посредственным правителем, да и человеком он был не самым хорошим. Далеко не самым лучшим. Но вот актёр и манипулятор из него были хоть куда. В этом помогали и крупицы дара, и неяркая внешность, и умение скрывать собственные чувства.

Он внимательно следил за врагами, собранный и готовый ко всему, но где-то в глубине души желающий спихнуть груз войны, бремя переговоров, всю эту ответственность на плечи отца.

«Возможно, папа чувствовал себя таким же потерянным первые годы… — Эта мысль успокоила. — Конечно, чувствовал. Ни один нормальный человек не может спокойно вынести столько ответственности».

Когда в шатёр зашла очередная девушка-прислужница, сердце Эстебальда пропустило удар, а дыхание сбилось. Удержать на лице непроницаемое выражение удалось с трудом. Девушка была прекрасна. Очевидная риддийка, светловолосая, высокая, с сильным, но изящным телом.

«Может, мне удастся выкупить её…» — задумался Эстебальд, а затем чуть не поперхнулся воздухом, когда девушка подняла на него свои чудесные глаза и улыбнулась едва заметно уголками губ.

Эстебальд призывно осклабился, как сделал бы, если бы не понял, кто эта женщина. А затем посмотрел на сидящих напротив противников. Никто из имперцев на новое лицо в их кругу внимания не обратил. А вот генерал явно занервничал.

Элтыр Дар кидал в сторону «девушки» гневные взгляды, и всё бы ничего, но Эстебальд, развратник со стажем, ясно видел за этим гневом ещё кое-что. Липкую похоть. Судорожное восхищение. Жажду обладания. В груди похолодело, а глазам стало жарко. Эстебальд сжал губы в одну тонкую линию. Он хорошо знал нравы имперцев, что не стесняли себя в связях. Даже однополый секс для них не являлся чем-то запретным… Да что говорить, и сам Эстебальд по наводке приятеля, одного из сыновей Императора, своего кузена, пару раз пробовал это экзотическое для Риддийца удовольствие…

Что ж. Определённо можно было сказать три вещи. Малыш Джулиан был жив. Малыша Джулиана распечатала эта имперская погань. Малыш Джулиан не сломался.

Эстебальд незаметно вздохнул. Главное, что братец душою не пал в грязь, остальное поправимо. Отцу они не расскажут. Он пошлёт Джулиана в своё поместье, пусть там спокойно учится махать мечом и трахать деревенских девок, а потом он и его дети получат имение Эстебальда. Надо только как-то вызволить мальчика из лап Империи. Советнику, скорее всего, до лампочки какой-то там восьмой принц, но вот берсерк может в него и вцепиться… И если не получится всё уладить мирным путём, то… Эстебальд крепко задумался, пытаясь выстроить стратегию. Он успевал и обсуждать с погаными узкоглазыми договор, и поглядывать в сторону притихшего брата, спокойно усевшегося за плечом Элтыр Дара.

«Даже сел за плечом, как послушная жёнушка», — Эстебальд бы посмеялся, если бы его напряженное от паники лицо могло его послушаться.

Джулиана нужно было спасать любой ценой. Джулиан — самый близкий ему человек, и он на многое готов пойти, чтобы оставить брата при себе.

«Но какова красотка, вы только посмотрите…»

***

«Он заметил. Не мог не заметить», — Джулиан опустил голову, не в силах спрятать радость от встречи с братом и от того, что у него пока не растёт борода. Элтыр Дар заметил тоже. Это было очевидно. Но молчал, злобно поглядывая через плечо. Если план Джулиана по спасению собственной шкуры и задницы не удастся, генерал его живьём сожрёт.

«А значит, пути назад нет».

Он внимательно слушал, что обсуждается между старшими мужчинами, пытаясь приспособиться к незнакомому акценту и беглой речи, и следил за их реакциями. Никто не обращал на него внимания, разве что брат поглядывал, как поглядывал бы на симпатичную ему девицу, но Джулиан был уверен, что его узнали. Всё же он не наносил макияж и не делал причёску, а просто надел женское платье.

Элтыр Дар больше не поворачивался в его сторону, но неестественно-прямая спина и вздувшиеся желваки неплохо выражали его состояние. Сам Джулиан ощущал злорадство с лёгкой примесью возбуждения и сильной — страха.

Они обсуждали налог. Риддия становится провинцией Империи и поставляет продовольствие и меха. И брат был хорош. Он улыбался и делал имперскому послу и его помощнику, что участвовали в обсуждении, незаметные, ненавязчивые комплименты, но не терял жёсткости. Эстебальд обладал природной харизмой, необходимой дипломатам. Но всё той же харизмой, только более сдержанной, обладал и имперский советник. Проблема была в том, что брату было всего лишь двадцать восемь лет, и Парцель, рыцарь, что пришёл с ним на переговоры, мало чем мог помочь (в крепости на момент нападения Элтыр Дара не было ни одного высокого чина, кроме наследного принца), а советнику все пятьдесят. И опыта у него больше, и внутренней силы, а Эстебальду, сколько не кривляйся, не обернуть ситуацию вверх ногами.

Он отчаянно торговался за каждый клочок земли, за каждую девственницу и за каждое зернышко пшеницы, да так, что императорский советник начал раздражаться, а затем внезапно состроил жалостливое выражение лица.

— Я готов принять ваши условия, Советник, — сказал он. — Но я бы хотел вернуть домой своего брата.

— Это невозможно, — подал голос Элтыр Дар, не дав советнику и шанса ответить. — Принимай условия Империи, или мы уничтожим Риддию до последней деревушки. Принц остаётся как залог.

Джулиан похолодел. Такое практиковалось нередко. Покорённые народы отдавали отпрысков благородных земель в качестве заложников. Эстебальд, конечно, может решить обменять его на другого брата. Но Элтыру нужен не принц, ему нужен он. Осознание этого резануло по груди страхом и одновременно удовлетворением. Страхом — оттого, что он не собирался быть чьим-то рабом, пусть и в золотой клетке. Удовлетворением — оттого, что он хотел, чтобы генерал желал его до зубовного скрежета, хотел, чтобы этот человек страдал по нему, сгорая от ревности и собственнических чувств, хотел в тайне от самого себя, хотел видеть, как великий Элтыр Дар борется за него.

Джулиан невольно задумался: «поменяйся мы с генералом местами, желал бы я присвоить его столь же сильно, как и он меня сейчас?».

Он видел, как советник переглянулся с Элтыр Даром. Генерал покачал головой, а Советник едва заметно кивнул, и внезапно оглянулся на Джулиана. Посмотрел на него очень внимательно, а затем контакт пропал.

Что говорил Советник дальше, Джулиан уже не слышал, потому что в сознание внезапно врезались два слова: «Порок» и «восток».