Некро-Тур

Глава 4

Машина была надежно пристроена. Егор, навесив на сарай тяжелый засов, ушел по своим делам, и Макс с Анкой остались вдвоем. Оба невольно задышали свободнее, легче. Каждый до последнего боялся, что и их, как свиней, запрут в хлеве, а после, может, насадят на вертела и подадут кровожадным селянам в качестве праздничного угощения.

- Что делать будем? – спросил Макс, - Пойдем искать Лёню или кладбище?

- Пошли на кладбище, пока свет есть, - угрюмо ответила Анка, - Лёня сто процентов от Ксении не оторвется. Отснимем материал, потом уж его найдем.

- Знать бы еще, где искать…

- Пфф, тут деревня - переплюнуть можно. Найдем.

Взявшись за руки, они осторожно сошли с пандуса и с отвращением погрузились в стоячую, зловонную воду. Но вода – полбеды. Не видно было ни зги. Они инстинктивно двигались восточнее, ища более высокие места, и вскоре выбрались на склон одного из холмов. Даже запах тухлой селедки сюда почти не доставал. Деревушка внизу едва угадывалась, укрытая серым саваном тумана. Оглядевшись, ребята поняли, где искать кладбище – в самой низкой части долины, там, где чахлая рощица топорщилась поникшими серыми ветвями.

- Пятнадцать минут ходу, - прикинул Макс, но не двинулся с места. Все внутри просилось остаться здесь, наверху, где и воздух чище, и небо светлее, и туман не такой густой…

Анка, уловив его настроение, с готовностью скинула свой рюкзак и начала доставать контейнеры и термос.

- Ух ты…, - Макс обрадованно снял ветровку и постелил на траву вместо пледа, - А я про свой и не вспомнил…

- Конечно, так себе пикничок, но все лучше, чем то жирное варево, которым нас вчера кормили… Неизвестно еще, чем и главное когда мы сегодня будем питаться, поэтому…

- Жирное – полбеды. А вот то, что у них не принято пищу солить – верх идиотизма.

Они уселись и не спеша закусили, разглядывая мрачную деревушку.

- Ты, кстати, неправа была, что церкви тут у них нет…, - произнес Макс, - Ксению-то к батюшке унесли…

Анка помолчала, задумчиво грызя стебель сельдерея.

- Лучше бы я не ошиблась…

- Почему?

- Если больного уносят к батюшке… то явно не для лечения.

- Думаешь, ее песенка спета?

- Она ведь собственный желудок срыгивала…

- Ты так спокойно об этом говоришь? – Макс недовольно завозился в поисках сигарет.

Анка в ответ скривилась в презрительной ухмылке.

- А что я, по-твоему, должна делать? Рвать на себе волосы?

- Но все-таки человек…

Макс осекся. Он не знал, каких эмоций ждет от Анки, если и сам почти ничего не чувствует. Многолетняя возня с покойниками лишила их чего-то очень важного. Может, суеверного трепета перед таинствами смерти или… простого человеческого сострадания?

- Надо все-таки найти Лёню, - произнес он, - Мы теперь одна команда, и ему нужна наша поддержка…

- Обратно в деревню я не пойду, - неприязненно отозвалась Анка и принялась собирать объедки в пакет, - Найдем кладбище, осмотрим, отснимем, если действительно, будет, что снимать. Потом найдем Леонида и свалим отсюда. С Ксенией или без.

- Постой… Ты кажется, забыла, что самое интересное должно произойти после… Мы здесь ради этого, а не ради съемок кладбища… Самый цимес – поднятие трупов из могил. Забыла?

Анка насуплено молчала.

- Да что с тобой?!

- Не знаю…, - девушка вздохнула и поднялась, натягивая на плечи рюкзак, - Но если ты веришь в хваленую женскую интуицию, то давай сделаем так, как я сказала. А еще лучше, плюнем на все прямо сейчас. И на машину в том числе. Уйдем, пока…

- Плевать будешь на свою машину, когда купишь, - с примирительной усмешкой отозвался Макс и зашагал наискосок через холм, - Больше никаких остановок. От них ты становишься нервной и слишком впечатлительной.

Она закусила губу и посмотрела в ту сторону, где угадывались очертания холма, с которого они спустились в долину. Она не могла внятно объяснить свои опасения, но, по законам жанра, их не должны выпустить из этой проклятой деревушки. Для них тут, без сомнения, приготовлена особая роль. Коронная! И ей совершенно не хотелось эту роль играть. Да, она была влюблена в смерть, но… это была любовь на расстоянии, как к голливудскому актеру. К кому-то, на кого смотришь только со стороны и никогда (никогда!) не встретишься в реале.

Дурные предчувствия вступали в диссонанс с тем, что никто не пытался их скрутить, запереть, задержать… или даже просто выставить соглядатая. Диссонанс – да, но он никоим образом не влиял на предчувствия. Разве что, вопреки всякой логике, еще больше их усиливал.

Максова спина уже почти скрылась в тумане, и Анка торопливо двинулась следом, продолжая размышлять.

С другой стороны, они ведь лишили их транспорта… Кто знает? Может, они специально подтопили машину... Но нет, не вязалось. Не стали бы дремучие приуральские людоеды крутить такие финты. Скорее, нагрянули бы ночью и подперли лесиной люк на чердак. А может, они пока не суетятся, потому что не видят следов тревоги и паники на лицах пришельцев? И не увидят! Она твердо решила не попадаться больше местным на глаза.

…

Направление они угадали верно, и вскоре вошли в еловую рощицу. Ту самую, что на злосчастном видео. Ноги тонули в размокшей лесной подстилке и разъезжались на участках раскисшего голого грунта возле могил. Земля напоминала напоенную водой посудную губку, а туман загустел до полной непрозрачности. Ёлки и сосны скорбно обвисли побуревшей хвоей, увядшие ветви редких лиственных деревьев сочились влагой, создавая иллюзию дождя.

Макс проверил заряд батареи и водрузил камеру на плечо. Света, конечно, хотелось побольше, но он мысленно представил конечную – несколько смазанную, туманную – картинку и довольно кивнул. Самое то! Даже если все сведется к записи крестов в тумане – это будет крипово! А остальное они смогут записать и потом, в каком-нибудь другом месте. Дескать, паранормальное воздействие вывело из строя оборудование, но… мы вам все расскажем!

Могил, как таковых, на этот раз было всего две. Довольно свежие. Даже холмики, несмотря на поднимающуюся из недр воду, не потеряли свою форму. Остальные стояли разрытыми и заброшенными. Оскальзываясь, Макс подошел ближе и тут же признал «любачкин» крест. Только он уже не принадлежал «любачке». Ее имя было небрежно затерто, а сверху вырезано жирно и внушительно «Мама Рая». На втором кресте читалось «Милка», а на мокрой глине у его основания лежал немного подвядший букетик полевых цветов – ромашки, клевер, медуница… Сами же холмики крест-накрест были перевязаны плетеными, кожаными ремнями, вызывая нелепую ассоциацию с похороненным тортом.

Он поискал в объектив Анку и, обнаружив ее в глубокой задумчивости над третьей, ныне пустой, могилой, досадливо фыркнул. Не тот кадр. Девушка, боязливо сгорбившись, стояла на самом краю и глядела в бурлящую подземными водами яму. Макс оттащил ее от края.

- Давай работать! - сказал он, - Возьми же себя в руки, наконец!

Анка отошла от раскопанной могилы и натянула поглубже на глаза козырек бейсболки. Она словно стыдилась…

Макс снова приник глазом к объективу и невольно улыбнулся. Все, как всегда. Пусть она сейчас и выглядит потерянно и невзрачно, но камера любит ее. В густых, словно студийных, клуба́х, среди покосившихся, мрачных крестов стояла прекрасная фея. Туман обволакивал ее длинные, с узкими коленями ноги. Тонкое, породистое лицо загадочно пряталось в тени козырька, являя взору смотрящего то уголок идеально очерченного рта, то кончик чуть вздернутого носа, то сладкую впадинку, где скула соединяется с ухом…

Макс расслабился и с удовольствием наблюдал за Анкиным преображением. Голос ее звучал, как всегда – спокойно, немного отрешенно, словно она вела репортаж из супермаркета, а не стояла по колено в смрадной жиже среди размытого кладбища.

«…Все указывает на то, что наш информатор был прав. Что-то странное происходит на этой земле и… с этой землей», - говорила она, - «Вы не поверите, но вчера никакого потопа не было и в помине, а за ночь… Остается только фантазировать, что сейчас происходит с телами в этих могилах. Впрочем, если все пойдет так, как мы ожидаем, то уже этой ночью увидим акт дремучего вандализма – самовольную эксгумацию трупов, совершенно не характерную для России-матушки…».

Они отсняли много общих и крупных планов. Оба уцелевших «коллективных» креста и все могилы. В одну, затопленную уже до краев, Макс по неосторожности чуть не обрушился вместе с поехавшим грунтом. В сторонке они обнаружили целую свалку крестов. Разбухшие от влаги, трухлявые, испещренные небрежными и почти не читаемыми именами.

«Зачем они тут? Почему их не сожгли? Не выбросили?», - задавала Анка вопросы и сама же себе отвечала, - «Они еще пригодятся… Пройдет год или два и, вполне возможно, они снова будут стоять над чьим-то временным покоем…»

Девушка сбилась, дала знак Максу, и он остановил съемку.

- Смотри, там, кажется, еще погост…

Макс оглянулся. Чуть выше по склону среди загустевшего леса виднелись еще кресты.

Они поднялись по едва приметной тропке и, действительно, оказались на втором кладбище. Это тоже был жалкий, сельский погост с деревянными крестами, но как же он отличался от того – нижнего! Деревья здесь были здоровыми и пышными, чистенькие могилки засажены цветами, а тропинки вычищены. Кресты по большей части были простецкими, убогими, но среди них попадались и настоящие произведения искусства – в деревянных кружевах и узорах. Не было лишь фотографий.

Максим снова включил камеру и прогулялся среди могил. С перекрестий на него в глубоком упокоении смотрели имена - «Маруся», «Дети», «Сергий мол.» и рядышком - «Сергий ст.». Он озадаченно хмыкнул, заметив знакомую «Любачку». На ее могиле помимо живых цветов лежали деревянные куколки. Та самая или уже другая? Он оглянулся на Анку.

- А я то все думала, куда они их девают после того, как… Не выбрасывают же вместе с крестами…

- Думаешь, они все прежде побывали на нижнем кладбище?

Анка пожала плечами, потом приметила неподалеку лавочку и уселась на нее, с наслаждением стянув сапоги.

- Ты бы не торопилась разуваться, - произнес Макс и уселся рядом.

- Земля здесь совсем сухая, - отозвалась она, снимая носки и зарываясь стопами в хвойную подстилку, - Давай дождемся ночи здесь, не пойдем больше в деревню.

- Слушай, мне тоже не нравится это местечко. Но мы ведь на работе. Сейчас как раз такое время, чтобы расспросить местных, узнать про их странные традиции. А ночью останется только отснять раскопки и… ну, то, что последует за ними…

- Вот у них прекрасный сухой участок соснового леса, куда не достает этот их Прилив? И есть отвратная, сочащаяся отравленными водами, низина. Так почему некоторые похоронены там, а некоторые здесь?

- Может… это вроде примитивного наказания нечестивцам? Дескать, нагрешил, будь любезен разлагаться в смрадной жиже в отличие от праведного соплеменника, который будет гнить более благопристойно в сухой почве. От того и кресты внизу сделаны шаляй-валяй, без должного уважения… А на Седмицу их в честь праздника «амнистируют» и переселяют к остальным… Меня больше интересует, почему они не перетащат свою деревню повыше на холмы, вместо того, чтобы городить эти насесты и мостки. Или вовсе не уйдут отсюда. Послушай, даже птиц не слыхать…