От острога до укрепрайона: история фортификации с древности до середины ХХ века

Рис. 31. План укреплений Кафы, 1784 г.

Еще при генуэзцах Кафа была важным работорговым центром, а при татарах это был крупнейший в бассейне Черного моря работорговый рынок, где тысячами продавали русских и украинцев, взятых в плен татарами при набегах. В начале XVII в. предводитель запорожских казаков Петр Конашевич-Сагайдачный, будущий первый казачий гетман, взял Кафу штурмом и дотла уничтожил это змеиное гнездо. Так что об укреплениях Кафы мы знаем, так сказать, теоретически. А вот укрепления Солдайи сохранились почти целиком, хотя крепость была взята штурмом татарами и турками еще в XV в. Но это было уже тогда, когда торговое могущество Генуи клонилось к упадку и гарнизон Солдайи состоял всего из двух десятков солдат; в конце концов, это была частная крепость, принадлежавшая банку святого Михаила, а купцы тратиться на солдат не хотели.

Крепость Солдайи стоит на круто поднимающемся к обрывистому берегу Черного моря холме. Стены и башни окружают этот подъем. Башни не имеют четвертой, внутренней стены, и боевые площадки хорошо видны изнутри крепости: если противник ворвется в башни, он на открытых площадках сразу же попадет под обстрел. Да и экономия при строительстве получалась немалая. Некоторые историки даже считают, что такие, открытые с тыла башни, применялись ввиду ненадежности наемных солдат: в случае измены они оказывались под обстрелом с цитадели. Воротная башня здесь одна, и перед нею, через небольшой промежуток, перекрывавшийся подъемным мостом, находился барбакан, невысокая, открытая сверху круглая башня. Вход в него расположен сбоку. Значит, штурмующие воины должны были, прорвавшись в барбакан и находясь под обстрелом с воротной башни, развернуть таран или пушку, чтобы выбить ворота башни. Но главное препятствие создавал замок коменданта крепости. Это стоящая над самым обрывом к морю (а это десятки метров отвесных скал) большая высокая квадратная башня с небольшим внутренним двориком, окруженным высокой глухой стеной. Внизу башня глухая: маленькая дверь прорезана на уровне боевой площадки внутренней оборонительной стены, проходящей над обрывом, и отделена от нее пролетом подъемного моста. Так что сначала нужно было взять внешнюю стену, затем взобраться на внутреннюю, каким-то образом, под обстрелом, перебросить штурмовой мостик вместо поднятого моста, выбить дверь в замок, к тому же прикрытую поднятым мостом, а там уже драться за саму цитадель.

Рис. 32. Солдайя (Судак). Вид башни изнутри крепости

Рис. 33. Солдайя (Судак). Воротные башни изнутри

И все же Солдайя пала, и ее небольшой гарнизон вместе с последним консулом Ди Негро погиб в бою. Чего это стоило штурмующим, сказать невозможно, но цели они достигли.

Когда-то в Крыму генуэзцам принадлежала и Керчь. Сложилась она на основе крепости, древнейшее ядро которой восходит к раннему средневековью. В древности это был Пантикапей, столица Боспорского царства, в Средние века – византийский Боспор, затем город Корчев русского Тмутараканского княжества, и, наконец, опорный пункт Турции, контролировавший выход из Азовского моря в Черное. Наиболее древние постройки располагались на горе Митридата, где был древнегреческий акрополь. На возвышенном мысу в XVIII в., когда корабли Петра I впервые прошли в Черное море, находилась цитадель с выходами к морю и в поле. К ней с поля примыкала округлая в плане крепость. В начале XVIII в. крепость уже была обветшавшей, и не могла оказать сопротивления петровским кораблям. А в 1774 г. она отошла по Кучук-Кайнарджийскому миру к России. Все же некоторое военное значение она сохраняла, так что на плане 1811 г. были показаны рвы и вал вдоль береговой линии, очевидно, построенные русскими войсками. Но в Крымскую войну англичане без боя взяли Керчь, практически не имевшую гарнизона, и разрушили город.

Рис. 34. Солдайя (Судак). Крепость

Рис. 35. Солдайя (Судак). Комендантский замок

В Прагу, Нюрнберг или Будапешт, да даже и в Судак ехать далеко, в Париж незачем – Бастилии уже нет, – зато рядом с домом можно в деталях рассмотреть прекрасно сохранившуюся средневековую крепость – Московский Кремль. Хотя история планировки и застройки Москвы описана уже в сотнях книг, коснемся этой темы.

Рис. 36. Московский Кремль. Беклемишевская угловая башня

Как уже говорилось, первоначальный, еще сосновый Кремль, а, точнее, еще не Кремль, то есть не каменный город, был крайне мал. А ведь кроме князя с семьей, его дружины, приближенных и прислуги там жили или имели «осадные» (на случай осады врагом) дворы многие бояре, при которых находилась челядь, а также богатые купцы. Наконец, там были и склады продовольствия на случай осады – житные дворы, и конюшни княжеских лошадей. Теснота была страшная, тем более, что русские люди издавна любили располагаться на своих дворах просторно, жилые хоромы задвигая вглубь двора. Это на Западе европейцы с их мелочными расчетами ставили свои жилища стена к стене, так что узенькие улицы представляли собой сплошную стену узких фасадов, тянувшихся вверх на два-три этажа; мало того, верхние этажи для расширения жилой площади еще и выдвигались вперед, образуя как бы навесы над проезжей частью. Правда, проезжей она была условно, а в основном «прохожей»: достаточно было какому-нибудь упрямому ослу улечься поперек улицы, чтобы остановилось все движение.

Московский великий князь Иван Калита построил новые стены, теперь уже дубовые (значит, на каменные и этому «денежному мешку» денег не хватало), при этом расширив территорию до границы между нынешними Соборной и Ивановской площадями. А при великом князе Дмитрии Ивановиче, будущем Донском, возведен был настоящий «кремник», каменный Кремль из подмосковного белого камня-известняка, отчего Москву и стали образно называть белокаменной. Границы крепости почти соответствовали нынешним кремлевским стенам, отступая от них на несколько метров. И уже потом, при Иване III, когда Москва стала столицей единого русского государства, поставлены были нынешние кирпичные стены и башни. Правда, выглядели эти башни немного иначе, однако об этом речь будет ниже.

И все равно места в Кремле не хватало, тем более что там возводились и главные городские храмы, а позже появились и монастыри, сначала Чудов (с храмом во имя Чуда архангела Михаила), а затем Воскресенский. Но о монастырях мы еще поговорим.

Поэтому множество людей вынуждено было селиться за стенами города. Сначала этот «посад» место, где люди «садились» на жительство, располагался вдоль реки Неглинной, под стенами города, а затем, по мере роста населения, стал расти в другую сторону, по берегу Москвы-реки, за пределы нынешней Красной площади. Ведь, благодаря выгодному расположению на водных путях и относительной безопасности от набегов татар, город стал привлекать все больше торговцев и ремесленников. Возле нынешнего Москворецкого моста находилась речная пристань для торговых судов, и на исчезнувшей несколько десятков лет назад Москворецкой улице (на ее месте – Васильевский спуск), подле пристани стоял храм Николы Мокрого – покровителя всех плавающих и путешествующих.

Конечно, купцы и ремесленники – не бояре, формально большой важности не представляли. Но без них и городу не быть: бояре податей не платят, доходов князю не приносят. Да и боярские владения на Посаде стали появляться: отхватить кусок земли, застроить его и сдавать потом торговцам в аренду или пустить на двор ремесленников – очень выгодно. Пришлось обводить Посад стенами. Так образовался новый город, Китай-город. Происхождение этого странного названия точно неизвестно; предполагается, что в первоначальный вал для его упроченья закладывались большие связки хвороста, «киты». Но нас это не касается, речь идет не об истории Москвы.

Строительство стен Китай-города начато было еще Василием III, а завершено уже в 1534 г. Строил стену итальянец Петрок Малый (на Руси обычно иностранные имена переиначивали на русский манер). Да и новые стены и башни самого Кремля ставили итальянские зодчие: итальянцы во множестве приехали на Москву в связи с женитьбой Ивана III на византийской царевне Софье (Зое) Палеолог, а византийский двор в ту пору перебрался в Италию. Тут свою роль сыграло и то, что итальянцы считались тогда лучшими строителями в Европе, создателями искусства фортификации.

Первоначально стены и башни крепостей стремились сделать как можно более высокими. Ведь их высота была очень важна: чем выше, тем длиннее должны быть штурмовые лестницы атакующих, тем труднее их поднять, тем труднее забраться на стены. А если к стене еще и подступает глубокий ров, да наполненный водой – задача штурма еще более усложняется. Кремль с двух сторон был ограничен довольно широкими реками, Москвой-рекой и рекой Неглинной, а со стороны Красной площади под стеной проходил ров. На Неглинной были поставлены плотины, так что ее вода поступала в ров. Заодно на плотинах ставили мельницы. По верху кремлевской стены шли сравнительно узкие зубцы, по-итальянски мерлоны, а в них были прорезаны узкие бойницы. Эти, на итальянский манер, двурогие, с завершением в форме ласточкина хвоста зубцы были в рост человека и прикрывали воинов, стоявших на боевой площадке, от выстрелов противника. В боевой обстановке промежутки между зубцами закрывались деревянными щитами, а огонь велся из бойниц. Но при штурме щиты можно было убрать, чтобы отталкивать штурмовые лестницы и поражать добравшихся до верха штурмующих. Кремлевские башни были сначала без фигурных шатровых завершений с их множеством декоративных деталей: при обстреле даже из тогдашних примитивных артиллерийских орудий и даже из камнеметных машин это множество ненужных украшений и кровли обрушивались бы на боевые площадки, поражая воинов. А ведь Кремль был боевой крепостью, где все было рассчитано на оборону. Только в XVII веке, когда Кремль стал терять значение крепости, а в архитектурных вкусах москвичей проявилась любовь к «узорочью», появились эти затейливые украшения и шатры.

Внимательно всмотревшись, можно увидеть, что промежуточные башни стен Московского Кремля относительно невысоки (не забудьте, что никаких надстроек и шатров на них не было) и недалеко выступают вперед за периметр стен. А вот угловые башни и высокие, и круглые или граненые, и выступают далеко вперед, лишь в задней части примыкая к стенам. На западе такие круглые башни называли ронделями, от rondo, круглый. Башни, и угловые, и промежуточные, находятся на расстоянии прямого выстрела друг от друга. Так что с выступающих вперед участков башен можно было стрелять вдоль стен в противника, преодолевшего ров или реку, и оказавшегося в «мертвом пространстве» под самыми стенами. «Мертвым» оно называется не потому, что в нем умирали (было и такое), а потому, что оно недоступно для выстрелов обороняющихся. Чтобы поразить такого врага из лука или самострела, либо из огнестрельного оружия, пищали, нужно высунуться далеко вперед и направить выстрел отвесно вниз. А ну-ка, высунься между зубцами, если осаждающие осыпают стены стрелами или пулями, камнями или пушечными ядрами! А так, через бойницы башен можно спокойно обстреливать и ров, и кромку земли под самой стеной. Особенно это удобно делать с огромных, выдвинувшихся вперед угловых башен, на которых и небольшие пушки можно поставить. Это называется – фланкировать рвы и стены, т. е. обстреливать противника с флангов, с боков. А круглыми или гранеными эти башни делались для того, чтобы сократить мертвое пространство под ними: под плоской стеной угол обстрел меньше, мертвое пространство больше.