Николай Чуковский. Избранные произведения. Том 1
- Автор: Николай Чуковский
- Жанр: Военная проза / Советская проза
- Дата выхода: 1979
Читать книгу "Николай Чуковский. Избранные произведения. Том 1"
— Ждете машину на Волховстрой? — спросил младший лейтенант.
— Нет, на Ленинград, — сказал Лунин.
Маленький младший лейтенант умолк, стараясь разглядеть Лунина и Ховрина. Потом заговорил снова.
— Я часа полтора назад выходил на шоссе, — сказал он. — Тогда машин полно было. Одна за другой шли…
— На Ленинград? — спросил Ховрин.
— Нет, на Волховстрой, — ответил младший лейтенант. — Мне на Волховстрой… На Ленинград, говорят, с полудня не было… Я только зашел к себе в землянку за вещами, убрался, вышел сюда — и как отрубило. Ни одной машины. Я уже минут сорок жду…
Они сели на траву у обочины. Лунин смотрел на звезды. В ночной тишине все звуки были особенно отчетливы, и казалось, что артиллерия бьет где-то совсем рядом. Выстрел — разрыв, выстрел — разрыв… И все в одной стороне, на западе. При каждом разрыве вздрагивал воздух.
Становилось холодно. Младший лейтенант надел шинель.
— С Ладоги тянет, — сказал он.
— А далеко здесь до Ладоги? — спросил Лунин.
— Нет, близко. Несколько километров…
Они вскочили, потому что услышали шум приближающейся машины. Машина шла со стороны Ленинграда. Младший лейтенант вышел на середину шоссе, чтобы загородить ей дорогу.
— Посветите ей своим фонарем, — попросил он Лунина. — А то она проскочит.
Они увидели очертания большого грузовика, который приближался с потушенными фарами. Какие-то закутанные фигуры колыхались в его кузове. Лунин зажег свой фонарик. Младший лейтенант запрыгал и замахал руками. Машина, залязгав, остановилась.
Человек восемь женщин, закутанных брезентом, молча смотрели на них из кузова. Шофер вышел из кабины и, ни на кого не глядя, прежде всего осмотрел и ощупал шины. Полуторка была гражданской и шофер гражданский.
— Из Ленинграда? — спросил его Ховрин, пока младший лейтенант залезал в кузов.
Шофер кивнул.
— Когда выехали?
— Сегодня в два.
— Ну как там?
— Хорошо, — сказал шофер твердо.
Он выпрямился и внимательно осмотрел Ховрина и Лунина.
— Там-то хорошо, — повторил он. — Да проезда туда больше нету. Все…
— А как же вы проехали? — спросил Лунин.
— Вот проехали, а больше никто не проедет. Бьет по шоссе. Нас четыре раза землей обсыпало. Проезда больше нет.
Он влез в кабину, и машина двинулась.
Лунин посмотрел на Ховрина. Как поступит этот тощий журналист? Стоит ли ждать? Но Ховрин сел в траву на прежнее место. Лунин сел рядом с ним.
Положение Ленинграда ему стало ясно. Немцы обошли Ленинград с юга и перерезали последнюю железную дорогу. Они обстреливают последнее шоссе. Час назад обстреливали, теперь, может быть, и шоссе перерезали. От шоссе до берега Ладожского озера всего несколько километров. Немцы выйдут к озеру, и круг замкнется.
С севера — финский фронт, от Финского залива до Ладоги. С запада — Финский залив. С юга — немцы. С востока — Ладога. Та часть Карельского перешейка, на котором расположен Ленинград, станет островом. Может быть, уже стала островом.
Они долго сидели в траве и молчали. Звезды двигались над ними. Выстрел — разрыв, выстрел — разрыв. Лунину теперь казалось, что разрывы громче, чем были раньше.
Вдруг издалека донеслось до них какое-то дребезжанье. Оно быстро приближалось — не с запада, а с востока, со стороны Волховстроя.
Скоро стало ясно, что это идет машина. В кузове у нее что-то звякало и гремело.
Машина так быстро возникла из тьмы, что они едва успели вскочить. Лунин зажег фонарик и, крича, кинулся прямо к колесам. Машина проскочила, но метрах в десяти затормозила и остановилась. Они побежали к ней. Шофер глядел на них, приоткрыв дверцу кабины.
Лунин осветил его фонариком. Это был боец, очень юный, с озорным мальчишеским лицом.
— Подвези, — сказал Ховрин.
— А вам куда?
— А ты куда?
— Куда я, вы не поедете.
— А ты почем знаешь? — спросил Ховрин. — Куда ж ты?
— В большую деревню.
— И нам туда же, — сказал Ховрин, кладя свой чемоданчик в кузов.
Ослепленный светом фонарика, шофер только теперь разглядел, что перед ним командиры. Обращаясь к Лунину, как старшему из двоих, он сказал совсем по-другому, почтительно и серьезно:
— Туда проезда нет, товарищ майор.
— А как же ты?
— А уж я как-нибудь, мне надо.
— Нам тоже надо, — сказал Ховрин и полез в кузов.
Шофер предложил Лунину сесть рядом с собой в кабину, но Лунин отказался.
— Я уж лучше на вольном воздухе, — сказал он. — Вместе с товарищем.
Они уселись на соломе, прислонясь спинами к задней стенке кабины, и понеслись.
В кузове раскачивалась, звеня и лязгая, пустая металлическая бочка из-под бензина. Они отпихивали ее ногами — то Ховрин, то Лунин, — но через минуту она накатывалась на них снова. Укрощение этой бочки некоторое время занимало все их внимание. Но мало-помалу происходящее вокруг настолько отвлекло их, что они забыли о ней.
Выстрел — разрыв, выстрел — разрыв. Теперь ясно было слышно, что выстрелы слева, а разрывы справа. И выстрелы и разрывы становились все слышнее, но заметно было, что машина везет их к разрывам, а не к выстрелам. Вспышки при каждом разрыве стали так ярки, что Лунин всякий раз на мгновение видел и свои ноги, и бочку, и задний борт машины, и шоссе между зубцами леса.
Потом к выстрелам и разрывам присоединился третий звук — воющий, протяжный, непередаваемо отвратительный.
— Что это? — спросил Ховрин.
Он, по-видимому, никогда еще не слыхал воя летящего снаряда. При каждом выстреле он втягивал голову в плечи, вслушивался и не дышал, пока снаряд не разрывался.
Машина все прибавляла ходу, и они стремительно неслись, подскакивая на слежавшейся соломе. Бочку они уже больше не отпихивали, а только оба придерживали ее ногами, чтобы она не накатилась на них. Разрывы грохотали уже совсем близко и были оглушительны, как раскаты грома.
Потом Лунина подбросило и опрокинуло плашмя на дно кузова. Оглушенный грохотом и ослепленный светом, он почувствовал, как бочка перекатилась через него. Земля обсыпала его всего, земля залепила ему лицо. Он отпихнул от себя бочку и присел, стараясь понять, цел ли. Понять это было нелегко, потому что все тело ныло. Одно было ему ясно: он все еще в машине, и Ховрин рядом с ним, и они мчатся.
Разрывы следовали один за другим, и при вспышках Лунин видел ободранные, обглоданные деревья. Бочка словно взбесилась — она то и дело накатывалась на них. В гуле, в мелькании света они мчались, мчались и мчались.
Потом Лунина снова тряхнуло и стукнуло о борт, на этот раз уже без всякого грохота. Машина как-то странно нагнулась всей своей передней частью, дернулась и остановилась. И эта внезапная остановка в такую минуту показалась им страшнее всего остального. Ховрин первым поднялся на ноги и заглянул вперед через кабину.
— Угодили передними колесами в воронку, — сказал он.
Машина, рыча, дернулась еще несколько раз, но безуспешно. Щелкнула дверца, мальчик-шофер выскочил на шоссе. Он что-то крикнул им, но Лунин не расслышал его слов, потому что опять раздался взрыв, совсем близко, и Ховрин повалился в кузов, а шофер куда-то под колеса. Но через мгновение он уже вскочил, и голова его в сдвинутой набок пилотке появилась над бортом кузова.
— Бегите в лес! — крикнул он.
— А ты? — спросил Ховрин.
— Бегите! Бегите! Я сейчас! — замахал он на них рукой.
Ховрин швырнул вниз свой чемоданчик и выпрыгнул из кузова. Лунин — за ним. Они пробежали по лесу несколько шагов, как вдруг снова услышали отвратительный приближающийся вой.
— Ложись! — крикнул Лунин.
Падая, он схватил Ховрина за руку, чтобы заставить его упасть тоже. Краем глаза он видел, как огромные стволы, черные на фоне пламени, переломились, словно соломинки. Лунин думал о шофере. Где он? Неужели остался возле машины? Они вскочили, пробежали, пригнувшись, несколько шагов и опять упали. Падать приходилось ежеминутно. Услышав вой снаряда, они падали, а потом, после разрыва, вскакивали и бежали дальше. Мокрые от росы ольховые прутья хлестали их по лицам. Они старались двигаться в прежнем направлении, вдоль шоссе, и не слишком удаляться от него. Лунин томительно думал о мальчике-шофере, который обманул его и остался на шоссе со своей машиной. Жив ли он еще?
— Потише стало, — сказал Ховрин.
Действительно, как будто стало немного потише. Разрывы гремели где-то сзади. Лунин и Ховрин падали реже: то ли вышли из-под огня, то ли немцы перенесли главный огонь на другой участок. Они стали заворачивать влево. Деревья расступились, и они опять вышли на шоссе.
— Ну что ж, пойдем пешком, — сказал Ховрин.
Но не успели они пройти и сотни шагов, как сзади услышали знакомый лязг — перекатывание пустой бочки по кузову. Лунин остановился. Машина, дребезжа, выползала из тьмы. Лунин посветил фонариком. Машина остановилась, брякнула дверца кабины.
— Жив? — спросил Лунин.
— Жив — ответил шофер счастливым голосом, полным торжества. — Полезайте!
Они снова сели в кузов и понеслись. Разрывы гремели теперь далеко позади. Чувство счастья и покоя охватило Лунина. Даже бочка больше не раздражала его. Он почувствовал, что голова Ховрина, сидевшего рядом с ним, склонилась к нему на плечо. Ховрин уснул. Стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить его, и придерживая ногою бочку, Лунин заснул тоже.
Проснувшись, он увидел, что они едут по мосту через широкую реку, в которой отражается заря. Он понял, что это Нева. За мостом опять был лес.
И Лунин снова заснул.
Когда он проснулся во второй раз, кругом были дома, окна блестели на солнце.
— Подъезжаем, — сказал Ховрин. — Бывали в Ленинграде?
— Был один раз, — ответил Лунин. — Прожил здесь когда-то целое лето. Я в Ленинграде женился.
— А сейчас ваша жена на юге?
Лунин слегка нахмурился.
— У меня нет жены, — сказал он.
— Умерла?
— Разошлись.
Они ехали по улице, и красный трамвайный вагон, звеня, двигался рядом с ними.