Забава для мажора

Богдаша выдает шутку за шуткой, а я подбираюсь, когда вижу, что девочка разворачивается к классу лицом.

Я сознательно занял первую парту, согнав подружек Лютовой. Девочка невысокая и сзади просто ничего не увидит.

Ну же… садись сюда.

— Азалия? Марина Анатольевна, за что? Что мы вам сделали? Бедный цветочек точно выдержит нашу заботу?

Что он сказал? Азалия? Её так зовут? Невероятная девочка. Даже с именем не подвела. Готовлюсь подвинуть стул, чтобы она могла сесть, но она уверенно шагает мимо, держа путь к… последней парте?

В последний момент вижу выставленную ногу Вики, линкиной подруги. Девчонка зацепляется и начинает падать. Успеваю подхватить за воротник и поставить на ноги. Она дергает плечиками, обдавая своим невероятным запахом.

Замираю, стараясь вдохнуть поглубже. Смахивает на клинику, если честно. Жду благодарности за спасение. Не моргая смотрю, боясь пропустить.

— Спасибо, — и смахивая руку, идет дальше.

Это как так? Моя самооценка рыдает под плинтусом, а сам я тупо хлопаю глазами. Хорошо хоть ступор длится пару секунд, и никто не успевает заметить. Богдаша хмыкает, но очень надеюсь, не в мой адрес. У меня принцип не бить морды друзьям, а он все—таки лучший. Друг в смысле.

Анатольевна толкает речь по поводу последнего года обучения. А меня тянет обернуться назад и посмотреть, видно ли эту кнопку на задней парте. Надо было туда садиться. Хотя где гарантия, что она бы подошла? Да нигде. Походу, она боится Лютовой. А нас вместе сегодня только слепой не наблюдал.

— Отметим? — Алина прижимается всем телом, беся до зубовного скрежета. Как можно быть настолько тупой? Каждый раз объясняю, что не люблю нарушений личного пространства. Все эти обнимашки—целовашки не мое. Если честно, я и целуюсь в губы ооочень редко. Брезгливо. Ну это как пить из чашки, из которой уже отпили. Фу же.

Снимаю руки девушки и говорю, что сегодня с родаками договорился посидеть вечером.

— О, давай я с тобой? Представишь наконец—то свою девушку родителям.

Алина кокетливо поправляет волосы, а мне хочется собрать их в хвост и… в общем, ей лучше помолчать сейчас.

— Ты ничего не путаешь? Родителям я готов представить только особенную девушку. Для меня особенную. Если ты понимаешь, о чем я. Без обид, Алин, но я сразу обозначил рамки. Если тебя не устраивает, не держу.

Втайне надеюсь, что она обидится на мое хамство, и даст вдохнуть спокойно. Но чего у Лютовой не отнять, это упорства. А она четко решила, что этот год мы вместе.

— Не злись, зай. Давай тогда сейчас вдвоем посидим где—нибудь. Ты мне купишь мороженое, я тебе… — она переходит на шепот и в красках расписывает, как соскучилась за лето.

— Эээ, нееет, — Дан вклинивается между нами, — я тоже хочу знать, что ты ему купишь после мороженого. Может, мне тоже надо.

— Отвали. Это наше дело. Найди себе девушку и с ней обсуждай десерты.

— А это мысль. Молодец, Лютова. У меня даже есть одна на примете. — И кивает на кнопку, выходящую с Ольгой, из класса. — Сегодня же приглашу цветочек на прогулку. Рядом с красивой девочкой должен находиться красивый мужчина. Правда, дружище?

Предпочитаю отвернуться и уйти. Сказать Дану мне нечего. Запретить не могу. Тем более, пока нахожусь в связке с Алиной. Мы не пара, но и не… короче, хрен знает, кто мы друг другу, но с ней определенно нужно ставить жирную точку. Потому что даже стоя с ней рядом, мыслями я иду… стоп! А куда я иду?! Ноги сами несут меня за удаляющейся парочкой и только догоняющая Алина отрезвляет. Ну точно кукухой поехал. Надо как—то уже брать себя в руки.

Отъезжая вижу сменившего траекторию друга. Отличницы как раз остановились в воротах и бурно что—то обсуждают. Еще десяток метров и Богдан сделает то, что хочу сделать я. Но, естественно, не сделаю. Потому что девчонки бегают за мной и добиваются внимания. Они. А не я. Но и с Даном она никуда не пойдет.

На глаза кстати попадается огромная лужа и я от всей души нажимаю газ и тормоз, обдавая девчонок темной жижей. Ну, что скажешь? Пойдешь в таком виде с Богдашей?

Давай, бросайся с кулачками, которые сжала. А я с удовольствием побуду грушей для твоих ударов. Сомневаюсь, что сможешь причинить боль.

Но вопреки всем ожиданиям девочка с цветочным именем отворачивается, и достает салфетки. Что же с тобой не так? Такая трусиха? Жаль…

Вечер с предками проходит прекрасно. Устав от разговоров, засыпаю мгновенно. Снится потрясный сон. Мне кажется, запах ванили я даже наяву ощущаю. Зажмуриваю глаза, чтобы подольше понежиться в теплых руках… Мама…

В прекрасном настроении утром иду в раздевалку. Во—первых, я выспался. Во—вторых, сегодня первая физра и значит можно снова надрать зад Горецкому. Андрей Ильич, мне кажется, тоже предвкушает. Не противостояние ему нравится, а то, как мы боремся. Словно в мире большого спорта.

По силе мы практически равны. И когда—нибудь встретимся на ринге. Занимаемся в разных залах и до сих пор еще ни разу на боях не пересеклись. Хотя подготовка у Макса тоже на уровне. Тем интереснее.

— Зай, сегодня—то сходим вечером потусить? Или опять у тебя дела с отцом?

Лютова ловит меня в коридоре, кладя руки на плечи. Привычным жестом убираю их. Молча. Потому что ну бесполезно говорить. Высматриваю Дана, который опаздывает. Народ уже переоделся к уроку и тусит группами в коридоре. Кстати, а что—то не вижу новенькой. С удовольствием бы посмотрел на нее в форме. Наши девчонки носят шорты по принципу «чем короче — тем лучше». Интересно, какие выберет кнопка?

Дверь распахивается и заходит парочка. Лия шагает целеустремленно. Губы поджаты, но взгляд в пол. Да что ж такое! Алина оборачивается, готовясь сказать очередную гадость. По лицу вижу. Хотя я ей вчера пригрозил рот помыть с мылом. И не шучу.

Оп—па! Теплые капли попадают на майку и руки. Алина визжит, матерясь как пьяный водопроводчик. А я с восхищением смотрю на малышку, кидающую в лицо что—то про Конституцию и права. Слов особо не запомнил, просто зависнув на звуке голоса. И это ее я вчера назвал трусихой?

Лютова, не переставая проклинать новенькую, тащит меня почему—то в мужскую раздевалку, требуя, чтобы я немедленно отомстил. Я, конечно, тоже возмущен выходкой, но с другой стороны баш на баш: ей вчера тоже досталось.

Но темная моя сторона согласна с Алиной и требует мести. Пацаны теперь долго не успокоятся, а значит, будет кому подогревать мою злость. Смелость смелостью, но она реально же охренела!

Кое—как привожу себя в порядок. Успеваю метнуться до машины, взять запасную форму для тренировок. Постоянно вожу с собой комплект, зная повадки тренера дернуть среди дня. Эффект неожиданности.

Алина уползает в женский душ, в голос рассказывая, что она сделает с мелкой.

Мелкая… Прикольно же звучит.

Звучало.

Пока я не вошел в зал и не увидел ее, мило пожимающей руку… Горецкому. Смеется еще, зараза такая. Душа устроила бунт и начала требовать немедленной сатисфакции. Сейчас и оторвемся.

Посмотрим, нравятся ли ей неудачники.

— Слышь, Горецкий, набирай людей. Хватит лясы точить.

Второй раз за утро охреневаю, когда Макс на полном серьезе заявляет мелкоту в свою команду. Это баскетбол, на минуточку! А не классики.

— Это недоразумение? Ты лучше сразу сдайся.

— Посмотрим.

Еще и с Ильичем перетирает стоит. Подхожу ближе.

Да лаааадноооо?! Поднять малышку, чтобы она бросила мячик? А давай.

— Но условие. Раз вы нарушаете правила. Не попадет, отстаешь от девчонки на месяц. Не подходишь, не здороваешься.

— По рукам.

Уверен, что попадет? Или не так уж заинтересован в ней? Хотя по взгляду не скажешь. Тут добрая половина зала слюни пускает, смотря на точеную фигурку. И то потому, что вторая половина — женская. Главное, лосины нацепила длинные. А все равно выглядит принцессой.

Выкладываюсь по полной. Вместо одной цели — две. Вперед вырваться не удается, идем ровно. Мяч летит девчонке в руки, Макс подкидывает её, и все замираем… ну давай же!

Ты же не сможешь.

Я в шоке. И в трауре. Конечно, это случайность. Но как она умудрилась?

А она танцует. Блять, серьезно? Где—то я эти движения видел. Не помню где. Да и пофиг, если честно. Хочу еще смотреть. На танец. А не то, как она улыбается (опять!) Горецкому. А он ей. Объективно: хорошо начавшийся день — полное дерьмо.

И становится еще хуже. Потому что малышка не промахивается второй раз и мы… мы проигрываем! Это вообще уже ни в какие ворота!!

Макс самодовольно ухмыляется, косясь на девчонку.

Официально: я её ненавижу. Эту милую красивую… заразу, блин!

— Мне не нравится, как ты на нее смотришь.

— На кого?

— На новенькую. Или ты строишь планы, как мы ей отомстим?

Мы стоим у кабинета, обсуждая с Даном предстоящую игру. Богдаша у нас крутой футболист, а я, как верный Санчо Панса, хожу поддержать его на поле. Интересно, а Алина знает, кто это такой?

— Алин, — тяну ее за плечо, чтобы перестала прожигать дырки в златовласке. — Кто такой Санчо Панса?

— Торт.

— Какой торт?

— Невкусный. Я легкие люблю, а в этом крема много.

А—а—а, моя голова сейчас взорвется. Она реально не знает, или просто притворяется дурой?

— Дорогая, ты поосторожнее с ним. Он еще от Тольятти не отошел. — Дан подмигивает и предлагает, кивая в ту сторону, в которую я смотреть не хочу. — Давай проверим теорию. Все не знают, или есть исключения?

— Костян?

Костя стоит, прижавшись к колонне, и копается в телефоне.

С другой стороны, склонив голову, о чем—то говорят Азалия с Ольгой. Костян прикладывает палец к губам, не отрываясь от своего занятия.

— Ну, чего ты хотел?

— Ты подслушивал?

— Я услышал. Это разные вещи. И нет, не скажу, то именно.

В этом можно не сомневаться: пока сам не захочет, не расскажет. Принципы наше всё.

— Как ты думаешь, заучка в курсе, что Санчо Панса не торт?

— Не кто? — Друг прыскает от смеха.

— Не торт.

— Конечно, знает. Она книжки читает.

— А ты откуда знаешь?

— Видел.

— Когда?

Чувствую, что теряю нить разговора. Она только вчера в класс пришла. Когда он успел увидеть?!

— В прошлом году. Она же постоянно с книжками таскалась.

— А, ты про Ольку? Я—то…

От неудобного продолжения спасает Богдаша, орущий на весь коридор:

— В субботу туса у Макса. Все приглашены. Отмечаем первое сентября и договариваемся о реванше.

Прекрасная возможность отыграться. Ну и… надеюсь, что придут действительно все.