Александр Курляндский

Украли топор

Тут работы завал, конец месяца, а он без инструмента остался. Поймали вора, приговорили к смертной казни, а казнить нечем. Нет топора.

Тюремщики грозят вору:

— Верни топор, а то хуже будет!

— Как же, как же, — смеется вор, — верну я топор, на свою шею.

Шеф полиции видит — дело плохо. В городе беспорядки назревают… Вызвал к себе мастера-оружейника и предложил сделать новый топор. А тот ничего не боится, топора-то нет. Такую цену заломил, что шеф полиции за пистолет схватился. Хорошо, вспомнил, что порох еще не изобрели. А то бы пристрелил.

На следующее утро начальник полиции явился к городскому казначею.

Увидев его бледное лицо, казначей дрожащим голосом спросил:

— Что, опять нужно субсидировать заговор?

— Хуже.

— Ревизия?

— Еще хуже!

— Ну, хуже не бывает.

— Бывает. У городского палача украли топор. В городе назревают беспорядки. Срочно нужны деньги на новый.

Полсекунды понадобилось финансовому гению, чтобы оценить создавшуюся ситуацию.

— Нет у меня денег!

— То есть как нет?

— А вот так. Бюджет не резиновый.

— Я буду жаловаться королю!

— Я сам себе король. А книга жалоб за дверью.

Палач совсем спился. Всегда был человеком тихим, богобоязненным, мухи не обидит. А тут не выдержал. Сидит дома и целыми днями глушит коктейль «Кровавая Мэри», водка пополам с томатным соком.

— Тяжело мне, — жалуется жене, — все работают, пользу обществу приносят, один я — тунеядец. Пойми меня. А впрочем, ты меня никогда не понимала. Что у нас общего? Акушерке не понять душу палача.

— Душегуб! — впервые за двадцать лет сказала жена.

Этим же вечером король вызвал к себе казначея.

— Где деньги? — строго спросил он.

— Тю-тю, ваше величество! Прокутил, — пошатываясь, ответил казначей.

— Где мои башли? — взревел король.

— У девицы легкого поведения Гретхен, ваше величество. Я, так сказать, совершил свое гретхопадение.

— Адрес!

— Но, ваше величество…

— Казнокрад, — прохрипел король, замахиваясь пресс-папье.

— Улица Дофина Филиппыча, первый этаж, брюнетка.

Девица Гретхен перепрятывала деньги из чулка в новый, только что приобретенный патентованный сейф, когда раздался условный стук.

— Входи, милый, — сказала девица, вешая для надежности на сейф замок.

Король вошел, царапая короной низкие потолки.

— Девушка, я пришел к тебе по делу государственной важности.

— Ну-ну, милый, не надо так преувеличивать значение моей скромной профессии. И потом, сними наконец этот дурацкий колпак.

— Девица, пред тобою король!

— Предо мной, как перед богом, все равны.

— Не богохульствуй! Я пришел, чтобы вернуть общественные деньги.

— Что? Отдать деньги?! Ты мне еще сам заплатишь за время, которое отнял.

— Но, милая Гретхен, у палача украли топор, в городе беспорядки…

— Знаю-знаю. Хоть теперь эти бедные, несчастные мужья перестанут бояться закона. Наконец и я заживу полнокровной жизнью. Расширю дело, на доме будет вывеска: «Гретхен и К°». Заходите, заходите. Не бойтесь, вас никто не обезглавит. Топора больше нет. Только два франка, всего два франка. Духовенству и семинаристам скидка. И ты хочешь отнять у меня мечту?

Провожаемый крепкой бранью, заматованный король выскочил на лестницу. В подъезде к нему подошли двое.

— Снимай корону!

— Что?..

— Снимай-снимай, чтоб голова не потела.

— Я за нее расписывался!

Но грабители, закончив экспроприацию, неторопливо покидали подъезд.

Ювелирная лавочка находилась напротив.

— Краденое принимаешь? — осторожно спросили бандиты.

— Конечно, принимаю. А чего бояться? Топора-то нет, — спокойно ответил ювелир, принимая корону и отваливая за нее пачку фальшивых банкнот.

— Извозчик! — закричали повеселевшие бандиты, выходя от ювелира. — В «Кабачок Рецидивистов»!

— Вылазь! — сказал извозчик. — Нам не по пути. Я в парк.

— Права не имеешь! Ты ж на работе.

— А чего бояться? Топора-то нет.

— Ты хоть бога побойся.

— Бога тоже нет, — крикнул извозчик и ускакал.

Весть о пропаже топора взбудоражила город. Трубочисты измазали сажей колонны дворца, скороходы, забыв про важные государственные депеши, бегали по всему городу, играя в «салочки», пекари вываляли в муке городского ростовщика. Поговаривали, что скоро начнут жечь дома богачей.

Во всяком случае, в городе не стало спичек.