Время Героев

Глава 26

Уже давно опустевший бокал вина всё ещё оставался на весу в руке какого-то за раз постаревшего и несчастного Виллема.

— Вы меня просто использовали? Я… Я годы считал себя злодеем. Я был предателем. Изгнанником. Теперь ты говоришь, что это было просто частью плана? Я убил единственного человека, которого… А теперь ты говоришь, что это просто так было задумано? Что я просто должен был жить, чтобы вернуть к жизни его?

Даже Дангер прониклась этой историей. Ей было невыносимо душно и хотелось как-то приободрить несчастного, но вместо этого она продолжала просто сидеть на самом краю стула, сжавшись, как пружина.

— Извини, дружище. Мне бы очень хотелось сказать тебе, что это не так. Но, к сожалению… Ты сам на это согласился.

В этот момент король очень сильно ненавидел самого себя. Виллем вскочил на ноги и горячо воскликнул:

— Я ничего не знал! Как я мог согласиться, если я ничего не знал, скажи мне?

— Прости. Но ты знал и дал своё согласие осознанно.

— Как… — Он замолк и сел обратно, вдруг поняв, — Исая стёр мне память?

Ричард кивнул.

— Он рассказал тебе то же, что и мне. Дал тебе выбор. И ты его сделал. Мне жаль. Это не отменяет того, что тебе пришлось пережить и не умаляет нашей вины перед тобой.

Наконец Виллем поставил бесполезный бокал прямо перед собой и какое-то время смотрел, как свет проходит, преломляясь, сквозь хрусталь.

— Что же. Ладно. В любом случае, это ничего не меняет.

— Не меняет? — Впервые за долгое время подала голос изумлённая Дангер, — твой дорогой Исая, которого ты считал каким-то божеством, просто играл с тобой, как с куклой, а ты говоришь, что это ничего не меняет?

— Он доверял мне. Знал, что я его спасу. И я всё ещё готов это сделать. Не важно, какие у него были мотивы, его кровь всё ещё на моих руках.

— Он последний негодяй и обрёк тебя на такие страдания! Как ты можешь оставаться таким спокойным?!

— Не лезь в то, чего не понимаешь, девочка, — злобно прошипел в ответ Виллем, — и не смей звать его негодяем. Даже если всё было так, как сказал Ричард, у Исаи была гораздо более важная цель, чем заботиться о моём благополучии, и он отдал за неё свою жизнь!

— Он знал, что ты его воскресишь!

— И что же? Думаешь, умирать от кинжала в сердце от этого было приятнее? Менее болезненно? Ты всё слышала. Он считал, что поступает так, как нужно. Не мне его судить, и уж тем более не тебе.

— Поразительная преданность, — покачал головой Ричард, — мне бы с десяток таких верных слуг, и, я клянусь, я бы смог захватить все земли.

Снова возле них бесшумно появился Дандрагорн.

— Всё готово, милорд. Можем выдвигаться.

С шумом отодвинув назад стул, король встал.

— Что же, господа. И дама. Пора, наконец, заканчивать эту затянувшуюся и запутанную историю. В Ильитас!

Вдруг заволновавшаяся Дангер, вмиг выбросив из головы все трагические события прошлого, вспомнила о том, что сейчас представляло большую ценность — о настоящем.

— Эй, как считаете, что вообще там произошло, пока мы тут сидим? — Озадаченно вопросила она.

***

В то же время в Ильитасе действительно разворачивались некоторые события.

Начались они, как ни странно, со сна.

Дариэлю уже давным-давно никаких сны не снились. Он, пожалуй, даже не был уверен в том, был ли это сон или нечто иное.

Он очнулся посреди выжженной пустоши, вокруг не было ни души. Небо было тяжёлое, чёрное, вот-вот готовое обрушиться на него. Парень огляделся кругом. Всюду, куда хватало его взора, была только пустота, словно жизнь здесь смело в один момент каким-то страшным стихийным бедствием. Однако казалось, что он уже здесь… был?

Дариэль собирался, уже скорее по привычке, немного размять крылья за спиной и вдруг понял, что их не было. Он уставился на руки: вполне обычные, человеческие, с грубыми подушечками и немного перепачканные чем-то, напоминающем сажу. Прислушался к своим ощущениям. Они тоже, подобно рукам, были по-странному человеческими и словно давно забытыми. «Создатель, — мысленно воззвал Дариэль, — что я творю?»

Но Создатель к призыву остался глух. Вместо него вдруг ответили другие голоса, душераздирающие, шелестящие, как ветер.

— Впусти нас.

— Впусти нас.

— Впусти нас.

Он так и замер в той позе, в которой был, опасаясь шелохнуться.

— Нет, — ответил Дариэль, — нельзя. Вам сюда нельзя.

— Но ты ведь сам хотел этого, — хором отозвались голоса.

— Не хотел. Вы заставили меня хотеть.

— Мы не можем заставить. Мы не можем внушить. Всё, что ты создал, ты создал самостоятельно. Всё, что ты почувствовал, было твоими чувствами. Всё, чего ты желал, было твоим желанием. Мы лишь дали силу, но распоряжались ей не мы. Мы дали оружие, но не мы сделали тебя палачом. Взяв в руки меч, только его держащий определяет, защитит он этим мечом или казнит.

— Кто вы?

— Те, кто пришёл из другого мира. Наш собственный мир молчит. Впусти нас в этот, и мы дадим то, чего ты хочешь. Равный обмен. Дом взамен власти.

— Мне не нужна власть.

Тени разом разразились хохотом.

— Нас не обманешь, — хохоча, сказали они.

— Я не хочу власти… — повторил одними губами Дариэль и сам же в это не поверил, — я хочу вернуться к брату.

— Ты хотел убить его.

— Нет, я люблю его.

— Ты оставил его, бросил умирать.

— Я просто… Заберите у меня это, я не плохой человек!

— Ты отвратителен. Ты получил то, что хотел. Не вини в этом нас. Не вини в этом Хаос. У Хаоса нет разума. У тебя он есть.

Не выдержав обвинений, Дариэль, потеряв способность устойчиво стоять, рухнул на колени и заткнул уши. Это не помогло, шёпот был словно в самой его голове, не утихающий и страшный.

— Тяжко, да? — Вдруг от всеобщего гвалта отделился чей-то насмешливый тон. Все остальные разом затихли, словно явился их лидер и авторитет, перед которым они трепетали.

Парень отнял руки от ушей и удивлённо вскинул голову, пытаясь найти глазами своего собеседника. Но вокруг всё также не было ни души.

— С кем я разговариваю? — Хрипло спросил он.

— Со мной.

— И кто ты?

— А кто тебе нужен?

— Хватит со мной играть! Это не смешно!

— Да, мне всегда говорили, что с юмором у меня проблемы, — признался незримый, — не спорю, это мой недостаток. У меня их вообще много. Но гораздо более важно поговорить о твоих недостатках, Дариэль. Скажи, чего ты хочешь?

— Я уже сказал! Я хочу вернуться к брату и жить спокойной жизнью.

— Это ложь.

— Я хочу избавиться от проклятия!

— Это тоже ложь. Ты им упиваешься.

— Я хочу убить Виллема за то, что он сделал!

— Тоже ложь. Ты ему благодарен.

— Я хочу… Я хочу увидеть наконец, с кем я разговариваю!

— О, а вот это правда.

Наконец голос этот раздался из определённого места. Исая стоял за спиной, криво усмехаясь и оценивающе разглядывая своего приемника.

— Чтобы ты знал, я презираю таких людей, как ты. Мелочные, властолюбивые. Ты жил как праведник до тех пор, пока тебе это было выгодно. Ты восхищал людей вокруг себя до тех пор, пока это приносило пользу. Совершал благие поступки, чтобы получить всеобщее обожание, которым можно было бы воспользоваться. Даже братом ты назвал человека, от которого можно было бы получить пользу. Ты жалок, Дариэль, и ты взял то, что тебе не принадлежит, чтобы возвыситься над остальными за счёт краденного. И, — добавил Исая чуть тише, — ты забрал это у меня.

— Так забери у меня то, что принадлежит тебе! Избавь меня от этих мучений. Да, я признаю, мне хотелось быть героем в глазах остальных, а стал я… Чудовищем.

— Я не могу ничего забрать, я лишь тень, отбрасываемая на реальность, — колдун пожал плечами словно немного небрежно, — ты должен будешь отказаться от силы добровольно. И, буду честен, я не знаю, что останется после этого от твоей души. Итак, твоя судьба только в твоих руках. Решай, сможешь ли ты поступить правильно.

И только после этих слов Дариэль, наконец, очнулся в собственной реальности, в мокрой от холодного пота постели. Солнце уже начало показываться из-за горизонта. Начинался очередной день в захваченном им самим королевстве. Вернулось вдруг его демоническое обличие, а вместе с ним и злость, и ненависть, и желание править, и желание уничтожать. Он тяжело дышал и чувствовал себя ещё более уставшим, чем вечером накануне. Тем не менее, парень рывком поднялся с кровати и принялся спешно одеваться. Пора было навестить с расспросами его верную прислужницу — жрицу культа Скаро.

— Я ведь боролся, видит Создатель, я сопротивлялся! Меня теперь меня обвиняют, и в чём? В том, в чём совершенно нет никакой моей вины! И разве это — справедливость? Разве ты, грёбанный идиот, можешь мне указывать, что добродетель, а что нет? Я хотел как лучше, и мир меня отверг! Так пусть получит он по своим заслугам. Кто будет меня судить? Кто? Тот, кто не в силах даже повлиять на реальный мир, какой-то сноходец? Да сгори ты в пламени Темнейшего, придурок!

***

Мысленно к смерти Мириэла готова была уже давно. Вероятно, ещё до посвящения в жрицы её со смертью связывали узы более крепкие, чем у кого-либо. Однако сейчас, каждый день подобострастно докладывая Господину о подготовке к ритуалу, заискивающе заглядывая ему в лицо, по первому слову падая на колени, восхваляя его идеи, отдавая дань уважения его правлению… Умирать что-то резко расхотелось. Наверное, такие тщедушные мысли о жажде жить были выше её достоинства некромантки и одной из высочайших жрецов культа. К сожалению, верность идеалам разбивалась о человеческую сущность с её отчаянным рвением дышать и вгрызаться в своё существование всеми силами.

Она тешила себя надеждой, засыпая. Оттягивала момент проведения ритуала, бесстыдно лгав в глаза тому, кого звала своим Повелителем. Преклонялась перед ним и проклинала.

Девятнадцать. Столько лет она прожила в этом мире. Девятнадцать очень быстро пролетевших лет. В десять культ выкупил у родителей странную мрачную девочку, сворачивающую голыми руками шеи кроликам на ферме. В двенадцать она стала женой Темнейшего. В пятнадцать — жрицей. В девятнадцать была на пороге смерти. Глупо. Перед сном на холодной деревянной кровати её посещали несвойственные мысли о том, как прекрасно было бы выйти замуж за доблестного рыцаря, родить ему ораву детей и ждать из военных походов, каждый вечер вытирая слёзы любви белым платочком и высматривая мужественный силуэт из окна. Обидным был тот факт, что Темнейшего даже не послать как следует, ибо посылают-то обычно к нему…

Она всегда была сильной. Сильной, устрашающей жрицей древнего культа. Её боялись, перед ней трепетали, а она упивалась этим страхом и трепетом. Ей внушали идеи Скаро, ярого фанатика разрушения и Хаоса, а она впитывала их и росла с ними. И к чему это привело?

Для ритуала нужен был тот, в ком пылает жизнь, тот, кого забрала смерть, то, что тронуло пламя дракона и частица Хаоса. Открыть проход в мир Теней не составляло труда, хотя лишь однажды все компоненты собрались в одном месте, давно, шестьсот лет назад, по случайности…

Единственное, с чем действительно пришлось повозиться, так это с предметом, которого коснулось драконье пламя. Она знала только один такой артефакт: меч короля Феникса, названный Тёмной Сталью, но тот с ним не расставался ни при жизни, ни в Сумраке. Но сколько бы ни прошло времени с тех пор, как видели последнего из драконов, эти величественные ящеры во времена расцвета своей популяции навели много шума. Поэтому, чуть постаравшись, можно было что-нибудь недоразрушенное их яростным огнём. Например, оплавленную (каменную!) стену на востоке королевства, заменить которую уже много лет не хватало бюджета. Грустно размышляя о том, что она и с такой задачей, к сожалению, справилась восхитительно, Мириэла отковыряла карманным ножиком кусочек стены, завернула в нежный бархат плаща и принесла обратно в замок. Дело оставалось за малым. Найти человека, страстно чего-либо желающего, того, в ком плескалась любовь и желание жить ради чего-либо. Привести Дариэля с его магией Хаоса в то место, где грань между мирами особо тонка, а мест таких было довольно много. И… Принести на этом месте человеческую жертву. Конечно, немного стоило ещё повозиться с заклинанием, но это было не самым важным. В первый раз проход открыли и без всякого заклинания, вместо этого немного надорвав пространство какой-то научной конструкцией. Но многие области науки с тех пор были утеряны, поэтому ей оставалась только магия и заклятия.