Девушка с корабля [litres]

§ 3

Внезапно она отодвинулась от него с нахмуренным лицом.

– Дорогой мой, прошептала она, – я должна сделать тебе признание.

– Признание, ты? Глупости!

– Я не могу отделаться от одной ужасной мысли. Я просто не знаю, что будет со мной, если так будет продолжаться.

– Что продолжаться? Наша любовь? Будь спокойна – увянет… Виноват. Я хотел сказать, она будет длиться вечно… Будет расти, конечно, будет расти.

Она водила носком ботинка по палубе.

– Я боюсь самое себя. Видишь ли, незадолго перед этим мне показалось, будто я встретила свой идеал, но…

Сэм искренно рассмеялся.

– Неужели тебя так беспокоит эта помолвка с Юстесом Хайнетт?

Она даже привскочила от удивления.

– Ты знаешь?

– Конечно. Он мне сам рассказал об этом.

– Так ты знаком с ним? Где вы встречались?

– Господи, я знаю его всю жизнь. Он мне доводится кузеном. И сейчас мы плывем с ним на этом пароходе в одной каюте.

– Юстес здесь на пароходе! Но это ужасно! Что будет со мною, если мы встретимся?

– Какие пустяки. Просто скажешь ему: «А это вы» или что-нибудь в этом роде.

– Это будет ужасно.

– Ничуть, к чему тебе смущаться? Он и сам теперь понимает, что ты не могла поступать иначе. С его стороны было просто глупо думать, что ты выйдешь за него замуж. Подумай только хладнокровно. Юстес бедняга Юстес!.. И ты! Принцесса и свинопас!

– Разве мистер Хайнетт занимается разведением свиней? – с удивлением спросила она.

– Нет, я просто хочу сказать, что Юстес настолько ниже тебя, дорогая, что о вашем браке смешно даже думать. Он, конечно, очень милый, добрый парень, но совершенно беспомощен, когда дело касается реальной жизни. Какой он мужчина, если он не способен даже разнять дерущихся собак? Как можешь ты довериться такому человеку и вступить с ним в жизнь, которая сама по себе, в сущности, есть не что иное, как вечная грызня собак между собою? Никто сильнее меня не любит Юстеса Хайнетт и, тем не менее… Словом, я хочу сказать

– Я понимаю твою мысль. В самом деле он совсем непохож на мой идеал.

– Он на милю не подходит к нему.

Она оперлась подбородком на руку.

– Правда, во многих отношениях он очень мил.

– О, это прекрасный малый, – снисходительно заметил Сэм.

– Слыхал ли ты, как он поет? Меня, кажется, и пленил прежде всего его голос; он действительно прекрасно поет.

Легкая, но вполне определенная спазма ревности сжала сердце Сэма. Он ничего не имел против того, чтобы похвалить Юстеса в границах благоразумия, но тут ему показалось, что их беседа становится как будто чересчур односторонней.

– Да? – переспросил он. – Положим верно, я сам слышал, как он поет. Правда, уже давно. Ведь он поет больше все салонные романсы и тому подобную дребедень.

– Слышал ли ты, как он исполняет: «Моя любовь, как роза, расцветшая в запущенном саду»?

– Не имел удовольствия, сухо ответил Сэм. – Но каждый дурак может петь салонные романсы. А вот исполнить что-нибудь смешное, что-нибудь такое, что заставило бы людей кататься от смеха, это будет потруднее.

– А ты поешь что-нибудь в этом роде?

– Знакомые говорят, что я очень недурно исполняю разные пародии.

– В таком случае, – решительно заявила Билли, – ты должен непременно что-нибудь исполнить завтра на концерте. Зачем прятать светильник под стулом? Я скажу Бриму, что он может рассчитывать на тебя, к тому же он отличный аккомпаниатор.

– Конечно, но… право, не знаю, – с некоторым сомнением в голосе ответил Сэм. Он не мог отделаться от воспоминания, что во время его последнего публичного выступления, на школьной вечеринке, лет семь тому назад, кто-то запустил в него куском масла, при чем личность виновного установить так и не удалось.

– Ты непременно должен петь, – сказала Билли. – Я сообщу об этом Бриму, когда пойду завтракать. Что ты думаешь исполнить?

– Гм… право…

– Ну, все равно. Все, что ты споешь, я уверена, будет прекрасно. Ты все делаешь прекрасно. Ты напоминаешь мне одного из древних героев.

Смущение Сэма как рукой сняло. Он тут же сообразил, что может даже совсем не петь. Просто он исполнит пародию на Фрэнка Тинни, которого, как ему казалось, он недурно копировал в университете. Поэтому он еще раз обнял девушку и поцеловал ее ровным счетом шестнадцать раз.