Пагубная любовь
- Автор: Камило Бранко
- Жанр: Зарубежная классическая проза / Литература ХIX века (эпоха Промышленной революции)
- Дата выхода: 1990
Читать книгу "Пагубная любовь"
* * *
В начале зимы Мария Мойзес стала готовиться к отъезду и попросила своих арендаторов отпустить вместе с нею Жоакину.
— Куда же вы поедете, сеньора? — спросил Брагадас.
— В Брагу, хочу провести там зиму в обществе моих монастырских подруг. А обоих сироток оставляю на ваше попечение, они уже могут ходить в школу. Обращайтесь с ними так, как вы всегда обращаетесь с детьми, оставшимися без матери, хорошо?
— Будьте покойны, но, сеньора, школа-то им на что? Я вон тоже читать не умею, велика важность! Прокормиться им нужно, само собой; выучиться читать — куда ни шло; но что самое для них первейшее — это привыкать к работе; пускай свиней стерегут, покуда не могут идти в горы со стадом, а там, глядишь, и за мотыгу пора браться, и за обжу сохи.
— Не хочу, сеньор Франсиско. Хочу, чтобы они пошли учиться, а там видно будет. Может быть, отправим их в Бразилию.
— Вот оно что! Сеньора, значит, за чтение! Хотите, чтобы они бразильцами заделались? Хороши же ваши дела! Если и дальше так пойдет, уж вы простите меня, но вы, сеньора, и сами знаете, каковы ваши достатки. Вы о том поразмыслите, что кукуруза в этом году почти что не дала початков, а на оливы ржавчина напала. Вина будет разве что на одну бочку, и то малую.
— Терпение. Нам и малышам хватит.
Следующей весной Мария и Жоакина вернулись на ферму. Когда арендатор увидел, что из экипажа выходит незнакомая ему женщина с ребенком на руках, он спросил дочь:
— А это еще что такое, дочка?
— Подкидыш, сеньора о нем позаботилась. Мы нашли его у нас во дворе, и сеньора не позволила нести его в приют.
— Сеньоре, конечно, виднее! — завел свою песню Брагадас, в значительной степени побуждаемый склонностью брюзжать, но при этом также и попечением о благосостоянии своей хозяйки. — Значит, она платит кормилице и кормит ее?
— А как же!..
— Ну, тогда конец! Эдак она все имение спустит. Лучше уж прямо объявить, что ферма, принадлежавшая роду Арко, превратилась в приют для подкидышей. Сеньору надо отдать под опеку, не то, глядишь, еще несколько лет, и останется ей только собороваться да в гроб.
— Она ведь слышит, отец.
— И пускай себе слышит.
— Ворчите, ворчите, дядюшка Франсиско, я не обижаюсь, — сказала Мария Мойзес с улыбкой. — Ну, умру я в бедности — что тут такого? Кончу тем, с чего начала. Рождался ли кто-нибудь в большей бедности, чем я? Не раскаивайтесь, что по вашей милости я стала хозяйкой этой фермы. Если я утрачу ее, дядюшка Франсиско, то потому, что пришлось мне поделиться добром со множеством неимущих; но мне все равно достанется самая лучшая доля, ведь давать куда приятнее, чем получать.
— Само собой, само собой, — иронически согласился Брагадас в своем холодном старческом эгоизме. — Вам, конечно, виднее, как поступить, сеньора. А я одно скажу — коли пойдет слух, что сеньора принимает подкидышей, они весь дом заполонят, словно язва египетская. Здесь у нас ведь края такие — в дом к вам больше детей набьется, чем в школу к учителю Фаррипасу в Санто-Алейшо. Здесь у нас сущий рай для всяких потаскушек... Перевелись отцы, что умели воспитывать дочерей лаской да таской...
Жоакина пошла прочь, едва сдерживая слезы, и Мария Мойзес своим уходом положила конец обличительной речи сурового отца, клеймившего испорченность нравов.