Иван Московский. Том 5. Злой лев

* * *

Тем временем на другом конце света — в Смоленске Иоанн встречался с Казимиром.

— Ты уже знаешь? — спросил король Польши, начиная приватную часть беседы.

— О чем?

— О том, что Фридрих на тебя собирается идти.

— Знаю.

— Мне не дадут ему помешать.

— Почему?

— У меня нет денег. Я практически нищий король. Сейм на войну не пойдет. Воевать с огромной армией Империи — это не в набеги на соседей ходить. Там можно сложить все — и ноги, и голову, и хвост.

— Понимаю, — кивнул Иоанн.

— А своими людьми мне выступать… да их почти нет. Я до сих пор коронные войска не возродил. У меня нет никаких сил тебе помогать. Даже если я запрещу Фридриху вступать в мои земли, он это проигнорирует. Так как остановить его или создать хоть сколь-либо значимую угрозу не смогу.

— Слушай. Я слышал, что Фридрих все это подает как защиту Литвы от моего завоевания. Так?

— Так.

— А давай его удивим? Продай ее мне.

— Как это?

— Вот так. Я тебе денег. Много. Чтобы ты и коронное войско восстановил, и просто казну подлатал. А ты мне Литву. И защищать ему ничего будет не нужно.

— Ты понимаешь, что просишь?

— Я не прошу. Я предлагаю. На самом деле мне Литва даром не нужна. И в ближайшие десятилетия будет не нужна. У меня есть чем заняться в своих владениях. Но я готов потратить довольно крупную сумму денег на то, чтобы избежать этой в общем-то глупой войны.

— Сейм меня не поймет, — покачал головой Казимир после долгой паузы. — Да и дети.

— А дети тут причем?

— А наследство? Что я им оставлю?

— А… ну да. Но не хочешь — как хочешь. Просто в голову дурная мысль заскочила. Представил лицо Фридриха, который узнает о том, что ты продал титул и права на престол Литвы. И ему срочно нужно придумывать повод для войны со мной.

— Выдумает, — грустно произнес Казимир.

— А ты что грустишь?

— А чего радоваться? Кредиторы мне продолжают выкручивать руки. А тут еще огромная армия в пределы моей державы войдет. А потом ты там окажешься и начнется черт знает что. Уж кто-кто, а я с удовольствием бы этого всего избежал.

— Что, и даже левобережье вернуть не хочешь?

— Не хочу. Да и толку? Ты разве забыл, что именно там были мною прописаны все концессии для кредиторов. Как верну, так и потеряю. Кроме того, я рад, что ты поладил с моей дочерью. Ядвига пишет мне много и только светлые, добрые письма.

— Ева.

— Ну да. Ева. Никак не могу привыкнуть.

— А кредиторы чего тебе руки выкручивают?

— Требуют выдать концессии в пределах доступных владений. Указывая на то, что я обманул их.

— И ко мне не идут?

— Не идут.

— Жаль. Я бы им выдал что-нибудь. — кровожадно улыбнулся Иоанн.

— Поэтому и не идут. Чай не дураки.

— Обидно.

— Самому обидно. Но эти твари понимают, что у тебя они и прошлогоднего снега не допросятся.

— Слушай, а что магнаты по поводу всей этой заварушки думают?

— Единства нет. Иначе бы я Сейм продавил на Посполитое рушение. Но… Часть магнатов тебя поддерживает, часть — ненавидит, часть даже хочет к тебе на службу отъехать.

— И только наши договоренности не позволяют им это сделать. А ведь ты не хотел тогда.

— Не хотел. Каюсь.

— Может в шахматы поиграем?

— Ох… нет… лучше давай думать, как выкрутится из всей этой дурно пахнущей истории. Может Джема натравить на Вену, когда Фридрих выступит в поход? Так, чтобы тот откуда-нибудь из Богемии или Моравии повертался в зад?

— В зад — да — его повертать надо. Но я жду со дня на день новостей о гибели Джема. Так что султан нам не помощник.

— Гибели?

— Патриарх и ряд иных советников уверены — он не жилец.

— Плохо… очень плохо…

— Да уж. Безрадостно. Может я тебе денег дам?

— В долг? О нет… Мне хватило.

— Да я в общем-то и подарить могу. Тысяч двадцать медведей[1] или даже тридцать.

— Чтобы я выступил за тебя?

— Да.

— Ты понимаешь, что в этом случае Фридрих сначала нападет на меня. А мне с ним не совладать. Да и денег этих мало.

— Ну… давай я увеличу сумму до шестидесяти тысяч медведей? А хочешь — даже золотыми львами ее выдам?

— И что это изменит? — горько усмехнулся Казимир. — Сумма заманчивая, но я за оставшиеся время не успею возродить коронные войска. А если бы и восстановил, то Фридрих все одно меня уничтожил бы. Это Сизифов труд. Поздно для таких дел.

— Я рад что ты не позарился. Хотя мог.

— Мог. — кивнул Казимир. — Но ты ведь потом спросил бы с меня за них. А я уже получил немало уроков.

— И что ты будешь делать?

— Постараюсь отсидеться в стороне.

— Хоть сообщать о том, что и куда идет будешь?

— Если это не станет представлять для меня опасность. Сам понимаешь — я буду во власти Фридриха и его войска. Не удивлюсь, если он меня вытащит к войскам и заставит принять участие в походе.

— Не робей. Соглашайся. Просто сам ни в какие атаки не ходи под любыми предлогами. В конце концов я же не зверь и все понимаю. Обстоятельства иногда бывают сильнее нас.

— Это точно, — покачал головой Казимир.

[1] С 1475 года в Москве чеканились три серебряные монеты: векша, куна и волк в 0,8 грамм 250-й пробы, 1,6 грамм 500-й пробы и 5,33 грамма 750-й пробы, что соответствовало ¼, 1 и 5 новгородским деньгам. С 1477 года начали чеканить ещё три монеты: мышь, медведь и лев. Мышь была медной монетой в 1 грамм, равной 1/20 новгородской деньги. Медведь представлял собой крупную серебряную монету массой 31,36 грамм 990-й пробы и был равен полусотне новгородских денег и половине рубля, а лев — золотую монету в 3,537 грамма 998-й пробы — аналог флорина, выступавшего международным стандартом, примерно совпадал с медведем по стоимости. Визуально эти монеты были оформлены в том же стиле, что и векша, куна и волк.