Олигарх 2

Глава 2

Про российскую золотодобычу я знал предостаточно, мне довелось разные грузы возить во все золотодобывающие провинции России, а в детстве просто бредил Клондайком, начитавшись Джека Лондона. С калифорнийской лихорадкой я можно сказать лично ознакомился когда ездил в Америку. А про австралийское золотое безумие я знал то же из книг. Но это знание было сейчас бесценно.

С одной стороны это очень лакомый кусочек и самый доступный. Но в знакомой мне истории британское государство сразу же наложило на это дело лапу и оказалось главным выгодополучателем. А мне форсировать развитие англичан совершенно ни к чему. Поэтому про австралийское золото помнить надо, но пусть там все идет своим чередом, а желательно бы еще и тормознуть.

А вот с золотом нашего Дальнего Востока и Северной Америки попробовать можно. Если внедриться на Аляску и создать там более-менее сносную инфраструктуру, то вполне попробовать взять золото Клондайка. Так же как и золото Калифорнии, если вложиться в развитие форта Росс. Только вот где взять народ для освоения этих территорий.

По-хорошему для этого должен быть надежный тыл — российский Дальний Восток. Но сейчас это всего четыре населенных пункта, громко называемые городами. Охотск с населением около тысячи человек, а население всего Охотского управления составляло около трех тысяч человек. Петропавловск-Камчатский с тысячей жителей, Гижигинск с шестью сотнями и Нижнекамчатск с населением аж триста человек. Есть несколько сел, самое крупное Большерецк.

Его население тоже примерно человек триста, еще пятьдесят лет назад это был город и административный центр Камчатки. Среди других сел интерес представляет Мильково где пятьдесят лет назад был железоделательный завод. Сейчас кстати Петропавловск официально называется Петропавловским портом.

Возможно уже существует село Марково в уникальном месте Чукотки — в среднем течении реки Анадырь. Там растут лиственные леса и всевозможная растительность, очень разнообразный мир животный мир, отсутствует вечная мерзлота и в открытом грунте можно выращивать овощные культуры.

Поездки по маршруту Чита-Якутск-Магадан-Петропавловск в свое время принесли мне приличные деньги и были очень ярким событием моей дальнобойной жизни. Там мне не раз приходилось куковать по несколько дней, а для меня лучшее занятие в подобных случаях было чтение и занятие историей. И как было в тех местах раньше, я знал, а про нынешнее положение дел на Дальнем Востоке и в Северной Америке мне еще подробно рассказал и наш гость.

На Аляске дела с населением и реальным освоением территории было не лучше. Русских там было самое большое тысяча человек и почти все они были служащими Русско-Американской компании, было около сотни человек, пожелавших остаться в тех краях после окончания контракта с компанией.

Тысячи две было детей от смешанных браков и буквально несколько человек родившихся уже там в русских семьях.

Русскими было основано больше пятидесяти населённых пунктов, большая часть которых были временные промысловые и торговые посты, часто одиночные.

Русские поселения на Аляске столкнулись с очень серьёзной проблемой — дефицитом продовольствия. На тех землях сложно выращивать сельскохозяйственные культуры, более-менее растет только картофель. Его кстати выращивают и на Камчатке.

Для решения этой проблемы было основано русское поселение в Калифорнии — крепость Росс. Она должна обеспечивать продовольствием своих жителей и делиться им с Аляской.

Её окружали пастбища и строевой лес, а в нескольких километрах протекала река Славянка. Претензии на территорию предъявляли испанцы, но не спешили её осваивать. Поэтому хозяевами Иван Кусков, основатель крепости, посчитал местных индейцев и выкупил у них землю за безделушки.

Пытались русские закрепиться и на Гаваях, но оттуда пришлось ретироваться.

Освоение Аляски от года к году пробивало всё большую дыру в бюджете Российской империи и с каждым годом была надежд на некие природные богатства, которые смогли бы возместить финансовые влияния становилось всё меньше и меньше.

Взвесив все за и против, я решил написать Бенкендорфу о своем желании вложить значительные средства в русский Дальний Восток и Аляску.

Я набросал своего послания, в котором основной морковкой было предположение о богатых золотых россыпях на Колыме и предположительно и на Аляске. Первые более-менее достоверные предположения о колымском и чукотском золоте появятся немного позже, но я придумал каких-то мифических казаков, якобы нашедших в районе будущего Магадана несколько самородков, не то два, не то три.

Мне очень хотелось посоветоваться обо всем с Соней, но для этого надо было расшифровываться перед ней и поэтому пришлось ограничиться прочтением письма в Петербург. Ей я то же рассказал сказку про казаков-следопытов.

В письме я предложил морским путем, естественно полностью за мой счет, переселить на Дальний Восток и Аляску несколько тысяч семейных мужиков, крестьян и ремесленников, сделав это на добровольной основе.

Для уточнения деталей этого предприятия необходимо было съездить во Францию и Голландию. Там тоже умели строить хорошие корабли, да и договориться с ними будет намного проще. Англичане не дураки и сразу сообразят, что мои планы угрожают их интересам в Северной Америке.

Но с поездкой на континент ничего не получилось, Соня чувствовала себя не блестяще и рисковать её здоровьем и будущим ребенком естественно мы не стали, отложив поездку до лучших времен. И соответственно написание окончательного варианта письма Бенкендорфу.

Дела в Лондоне тем временем шли своим чередом. Сергей Петрович определился со своим сменщиком и естественно он предложил кандидатуру Семена Федоровича. Посоветовавшись со всеми заинтересованными лицами, я конечно с ним согласился и они начали потихоньку передачу всех дел в клубе молчунов.

Вложив в клуб его регулярный месячный доход, господа Охоткин и Карпухин довели наше предприятие чуть ли не до совершенного состояния. Небольшие изменения на бирже ставок на первое и самое видное место вывели скачки, а все остальное было как бы в тени.

Все изменения в клубе были закончены к новому 1828-ому году. С первого января я наметил начать новый цикл политических ставок: приближалась развязка интриги греческой войны за независимость и новая русско-турецкая война. Я разработал целую систему ставок на эти события и рассчитывал за два года заработать не меньше чем на Наваринской битве.

Игрища на фондовой бирже то же давали стабильный доход, информация от старого Натана из логова Ротшильдов была очень ценной и ежедневные рутинные операции с ценными бумагами тоже приносили доход.

Но что бы не было сбоев на бирже, там требовался глаз да глаз, а учитывая мой предполагаемый отъезд, надо было срочно находить человека, которому можно будет передать все эти дела.

Кандидат для этого у меня был — мой камердинер Федор. Все мужики у меня были из семьй, которые служат нам уже несколько поколений. Ни один из них еще ни разу не вызвал никаких подозрений в неверности или нерадивости.

Федор из всех выделялся своей грамотностью, интеллектом и потрясающей способностью учиться. Когда я ему сказал, что его задача в Лондоне выполнять великий завет товарища Ленина: учиться, учиться и еще раз учиться, то он был наверное на седьмом небе от счастья.

За месяцы, проведенные нами в Британии, Федор в совершенстве освоил английский и превратился чуть ли не в настоящего лондонского денди. Но больше всего меня радовали его успехи в науках, особенно касающихся финансов.

Старик Натан регулярно бывал в нашем клубе и несколько вечеров читал лекции Федору, а затем экзаменовал, оценив в итоге его знания на «отлично».

После этого я начал привлекать Федора в качестве помощника на фондовой бирже, а в конце декабря и адмирала.

Окончательное решение о своих дальнейших действиях я принял сразу же после нового года после разговоров c Сергеем Петровичем и Иваном Васильевичем и письма, полученного из Америке.

Недели две самым желанным гостем в лондонских гостиных был наш лейтенант Леонов. Причиной этого было его место службы — русский флагман «Азов». В морских баталиях англичане знали толк и по достоинству оценили его подвиг в сражении. Поэтому всем хотелось заполучить к себе в гости одного из творцов этого подвига.

Уже была известна оценка английского короля, награждение орденом Бани командира «Азова» Лазарева и мичмана Корнилова. Лейтенант Леонов то же получил свою награду, правда не от короля, а от английского общества. Везде, куда его приглашали, он получал ценные подарки или какую-нибудь сумму денег.

Клуб молчунов устроил торжественный прием в честь Павла Александровича и вручил ему свою награду чек на десять тысяч фунтов, собранных по специально организованной подписке.

На этом приеме и началась наша новая компания на бирже ставок.

Наш уважаемый адмирал, он естественно был в числе приглашенных на этот прием, задал лейтенанту Леонову очень интереснейший и провокационный вопрос.

— Господин лейтенант, а как вы думаете, разгром флота убедил султана и он даст свободу несчастной Греции. Или его и дальше придется убеждать?

— Нет господин адмирал, султан еще не даст свободу грекам. Мы спасли их от окончательного разгрома, но этого не достаточно. Армия султана должна быть разгромлена на суше. И это может сделать только одна армия — русская.

И вопрос и ответ естественно были не какой-то импровизацией, а тщательно подготовленными и выверенными ходами дебюта нашей новой большой игры.

Естественно это упало на хорошо подготовленную почву, началась дискуссия и появились первые варианты пари. Но в этот момент Семен Федорович сделал паузу, предложив подумать и вернуться к заключению пари в первое воскресение нового 1828-ого года.

Вот после этого мероприятия у меня и состоялся очень интересный разговор с Иваном Васильевичем. Я не помнил когда и как началась эта заваруха в Греции и задал чисто автоматически этот вопрос в пространство, так как в этот момент рядом со мной кроме него ни кого не было.

И вдруг бывший капитан прочел мне целую лекцию о том как началась Греческая революция, то бишь Война за независимость, притом с такими подробностями о походе Александра Ипсиланти, что у меня сразу же появилась мысль об его личном участии в этом деле.

Заметив моё изумление, Иван Васильевич неожиданно для меня стушевался, а затем с дрожью в голосе попросил:

— Ваша светлость, я зря начал этот разговор, мне тяжело вспоминать те события, да и не могу я более говорить что либо. Прошу вас, давайте прекратим его, — но это предложение меня совершенно не устраивало и я решил кое-что уточнить.

— Полагаю, что вы были знакомы с генералом, каким-то образом участвовали в его предприятии и дали слово чести молчать об этом?

— Я не сомневаюсь в вашей порядочности, ваша светлость, но нарушить данное слово смерти подобно.

— А перед тем как пойти служить мне вы, Иван Васильевич, я полагаю, тоже дали такое же слово?— Я не был уверен в своих словах, но постарался произнести это как можно увереннее и категоричнее. И попал в точку.