Статский советник (Горчаков-5)

Глава 23

– Шах и мат, друг мой. – Я улыбнулся и передвинул ферзя на четыре поля по диагонали вперед. – Белый король повержен.

– Что?! Нет, не может быть…

Жан-Поль отпрянул в кресла, захлопал глазами – и снова подался вперед, нависая над доской. Ему понадобилась чуть ли не минута понять, что произошло: как я смог так быстро разбить его армию, еще не успевшую толком понести потери и даже превосходящую мою на пару пешек и бездарно потерянного в первую же минуту слона. Я и сам долго обдумывал эндшпиль – слишком уж изящным и неожиданным он казался.

Но никакой ошибки не было: увлекшись наступлением, Жань-Поль собственноручно запер своего короля среди боевых порядков белых так, что один-единственный удар в неприкрытое поле оказался для его величества смертельным. А мне осталось только сделать ход – и завершить партию.

– Черт возьми, и правда… Я опять проиграл. – Жан-Поль тряхнул головой и рассмеялся. – Кто ты такой, Александр? Сам Дьявол, явившийся в Катаном выставить меня идиотом?

– Думаю, у Дьявола наверняка найдется работа поинтереснее. – Я пожал плечами. – Сыграем еще?

Мы гоняли деревянные фигурки под доске чуть ли не с самого обеда. В первой половине дня Жан-Поль еще пытался изображать из себя строгого тюремщика – запер дверь сразу после того, как принес круассаны с кофе и не появлялся несколько часов. Но потом заглянул на пару минут, остался на подольше – а после и вовсе устроился в отведенной нам комнате и принялся болтать обо всем подряд и даже успел немного меня утомить.

Но стоило горничным унести обеденную посуду, как на столе появилась невесть откуда взявшаяся доска с грубо вырезанными из дерева армиями. Гижицкая не заинтересовалась баталиями – хоть и, пожалуй, помогла мне выиграть все до единой. Жан-Поль буквально пожирал ее сиятельство глазами, и порой казалось, что парню вообще нет никакого дела до того, что я громлю его боевые порядки. Нет, играл он в целом неплохо – но настолько безалаберно, что победить семь раз подряд не составило никакого труда.

При желании я, пожалуй, и вовсе мог бы огреть его доской по голове, отобрать спрятанный под жилеткой револьвер и удрать. И все же что-то меня останавливало: не мысли об охране, которой наверняка буквально кишел небольшой дом, в котором нас заперли, и даже не желание все-таки повидаться с загадочной герцогиней… Местная аристократка вполне могла оказаться ценным союзником и помочь – но точно так же могла и с потрохами продать нас Абверу, увидев в том большую выгоду.

Нет, дело определенно было в другом. И понадобилось полдня и пять или шесть шахматных партий понять – в чем именно.

Жан-Поль напоминал мне покойного брата Костю. Отчасти даже внешностью – такой же изящный и белокожий, с вечно смеющимися голубыми глазами. Но куда больше манерами и характером: легким и буквально излучающим добродушие. Парень явно умел без особых усилий очаровать кого угодно и наверняка был всеобщим любимцем и в Катаноме, и в Ретеле. Не то, чтобы я тут же проникся к нему безграничным доверием, однако даже сама мысль опустить тяжелую доску или кулак на темную с рыжинкой макушку казалось мне почти преступной.

А сам Жан-Поль, похоже, и вовсе считал меня чуть ли не героем, хоть о немыслимом побеге из-под Трира мы и не произнесли ни слова. Наверняка здесь, в Лотарингии, так отнеслись бы к каждому, кто сумел прикончить голыми руками несколько солдат Рейха и обвести вокруг пальца столичную тайную полицию. Но у моего нового знакомого, судя по всему, были к немцам еще и личные счеты – если уж он сразу расположился к нам куда теплее своих друзей.

А может, его просто очаровала Гижицкая, которой для этого не понадобился ни магический Дар обольщения, ни косметика, ни даже нормальная одежда, способная подчеркнуть природную красоту. Даже в мужских брюках и безразмерной куртке он не утратила того, что на раз сносило крышу видавшим виды столичным пижонам в Петербурге – а уж теперь, когда ей выпала возможность принять ванну и укутать в домашний халат…

В общем, беднягу было почти жалко.

– Сыграть еще? Нет уж, дружище, на сегодня мне хватит унижений. – Жан-Поль улыбнулся и с явным усилием оторвал взгляд от Гижицкой. – К тому же здесь вот-вот появится Жерар, и он едва ли будет рад, что мы с тобой тут вот так мило беседуем.

Я навострил уши и через несколько мгновений действительно услышал за стеной сначала голоса, а потом и торопливые тяжелые шаги.

– Удачи тебе, дружище, – заговорщицки прошептал Жан-Поль, поднимаясь с кресла. – И постарайтесь с Жераром не свернуть друг другу шеи. Мне будет грустно лишиться хоть одного из вас.

Похоже, меня действительно ожидал непростой разговор… хотя разговор с предводителем местных молодчиков вообще едва ли мог быть другим. Дверь скрипнула, и Жан-Поль успел выскочить наружу прежде, чем Жерар сказал хоть слово. Здоровяк кое-как протиснулся в комнату, посмотрел на все еще расставленные на доске фигуры и неодобрительно покачал головой. Но так ничего и не сказал – молча уселся напротив и принялся рассматривать меня так, будто всерьез собирался прожечь взглядом насквозь.

Я не остался в долгу – в конце концов, вчера мы виделись в полной темноте, хоть и успели побеседовать. Впрочем, ним особенным внешность Жерара меня не удивила. Парень оказался именно таким, каким я его себе представлял: рослым, плечистым, со здоровенными ручищами. Коротко стриженым, со сросшимися бровями и глазами, похожими на угольки – черными, но будто бы готовыми от малейшего ветерка разгореться недобрым пламенем. Выглядел Жерар лет на тридцать – хотя на самом деле вполне мог бы оказаться чуть ли моим ровесником всего на пару лет старше.

– Кто вы такие? – негромко проговорил он. – И откуда здесь взялись?

– Мы русские… Имена наши, скорее всего, тебе уже известны. – Я старался говорить размеренно и неторопливо. – Немцы гнались за нами от самого Трира, пока мы не добрались сюда, в Ретель… Дальше ты знаешь.

Ничего нового я не сказал… почти. Кроме того, что мы с Гижицкой оказались родом из далекой России, а не из Люксембурга, Нидерландов или каких-нибудь соседних владений германоского Рейха. Но даже если Жерар и удивился – на хмуром лице это никак не отразилось.

– Что вы делали в Трире? Варшава далеко отсюда, а на военного ты не похож, хоть и стреляешь не хуже местных егерей… – Жерар поморщился. – Ты шпион?

– Я – подданный российской короны, – ответил я. – И мы с моей спутницей здесь не по собственной воле.

– Отвечай на вопрос – а не болтай!

– Хорошо… тогда ответь и ты. – Я сцепил руки в замок и подался вперед. – Кто мы в этом доме – пленники или гости?

– Это будет зависеть от твоего поведения, – усмехнулся Жерар. – Пока что я…

– Гость всегда может уйти, не спросив разрешения. Разве не так, друг мой? – Я чуть сдвинул брови и, не дождавшись ответа, продолжил: – Значит – все-таки пленники… Так я и думал.

– Лучше не зли меня, парень. – Жерар опустил голову и сжал кулачищи. – Ты расскажешь все, что знаешь, или, клянусь Богом…

– Разумеется, расскажу, – кивнул я. – Но только самой герцогине – лично, и никак иначе. Может, я и пленник здесь – и все же по любым законам вправе требовать беседы если не послом его величества российского императора, то хотя бы с равным себе по положению. Но никак не с вами, мсье Жерар… прошу меня простить.

Лицо напротив тут же покраснело, наливаясь кровью – да так, что я всерьез начал опасаться, что беднягу сейчас хватит удар. Жерар уже поднимался с кресла, явно прикидывая, как врезать так, чтобы не убить одним ударом – весил я раза в полтора легче его самого, да и в целом едва ли выглядел грозно по сравнению с чуть ли не двухметровым верзилой с плечами грузчика.

– Кажется, ты не понимаешь…

– Нет, это ты не понимаешь, черт бы тебя побрал! – рявкнул я на всю комнату, поднимаясь навстречу. – Я – Одаренный княжеского рода. И мне вполне хватит сил оторвать тебе голову, разобрать весь этот дом на кирпичи и выйти наружу. И если уж мы с мадемуазель все еще здесь – то лишь из-за того, что я дал слово Жан-Полю и считаю себя гостем, а не пленником – а вовсе не потому, что так велели какие-то деревенщины с винтовками.

Жерар вытаращился, едва слышно кашлянул и рухнул обратно в кресло. Я не стал демонстрировать Дар – но мое внезапное выступление, похоже, и само по себе оказалось достаточно убедительным.

– И я не скажу больше ни единого слова, – продолжил я уже чуть тише. – Мои тайны могут стоит жизни такому, как ты – и поэтому я буду говорить только с ее светлостью герцогиней… Ради твоего же блага, Жерар.

Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. И я на всякий случай приготовился ко всему – даже к бестолковой драке с неизвестным исходом. Но, на мое счастье, даже в пережившей полтора века назад революцию Франции – точнее, в Лотарингии – к титулам все-таки относились с почетом. Не знаю, удалось ли мне запугать Жерара – спесь я с него определенно сбил.

– Хорошо… да, конечно. Я поговорю с герцогиней. Думаю, она пожелает увидеться лично… – Жерар посмотрел исподлобья, засопел – но все-таки процедил сквозь зубы: – ваше сиятельсво.

Когда дверь закрылась и шаги в коридоре стихли, Гижицкая повернулась ко мне и негромко рассмеялась.

– Браво, князь, – сказала она. – Вот уж не думала, что такого громилу можно поставить на место одним лишь словом.

– Ну… вы ведь сами советовали пока обходиться без магии. – Я пожал плечами. – Если честно, это уже понемногу входит в привычку.

– Иногда мне кажется, что Дар вам вообще не нужен… Впрочем, какая разница? У нас есть еще несколько часов до того, как захочется спать. – Гижицкая чуть склонила голову набок и хитро улыбнулась. – И если уж никто больше нас не потревожит – мы вполне могле бы потратить их на что-нибудь… весьма интересное. Разве не так?

– Безмерно польщен вашим вниманием, графиня, – проворчал я, усаживаясь обратно в кресло. – Но должен заметить, что обстановка ничуть не предполагает…

– Я что, похожа не женщину, которая может задумать что-то неприличное? То есть, я, конечно же, могла бы, пожалуй, но в последнее время вы чересчур… целомудренны. Нет, князь, я вовсе не имела в виду ничего такого. – Гижицкая вдруг посмотрела на меня без малейшей искорки смеха во взгляде. – Но неужели вам до сих пор не хочется узнать, что скрывает ваша память?