Спасти красноармейца Райнова

Почти сотня солдатских книжиц и пять офицерских, говорил больше ножом работал. Да светанулся, но зато узнал много интересного. Против нас батальон егерей работал, с довольно известным офицером в звании майора, известен тем, что умеет и любит создавать котлы, куда попадают советские дивизии. Мы не первые. Да, у него есть приданные силы, но все подразделения не превышают полторы тысячи. Вы поняли. Батальон егерей окружил и держит в страхе целую дивизию Красной Армии в десять тысяч штыков, усиленную танками. Да это полная дичь. Я в восхищении. И к слову, я уничтожил в полном составе первую роту егерского батальона и часть приданных сил. На треть ослабил финнов. Ну да ладно. На трофеи меня не ограбили, я же к позиции своего танка вышел. Форму свою, шинель имею ввиду, сапоги и шлемофон в танк закинул, финский «ПП» с боеприпасом, часть продуктов, остальное, теплые вещи и спальники, среди танкистов и стрелков разошлось. Так что на это не претендовали. Мне пообещали награду, даже наградной лист написали, хотя и не сообщили на что, но подняли в звании, это такое спасибо от комдива Кондрашова. Кстати, он из тех двух генералов, что обходили позиции в прошлом году. С ним был комбриг Кондратьев, командир легкотанковой бригады. Он кстати тоже тут в землянках штаба дивизии мелькал. А дали мне старшего сержанта, перескочили через одно звание, и приказом уже от комбата назначили командиром третьего танкового взвода нашей роты. А что, от нашего взвода только мой танк и остался. Всего в батальоне на ходу тринадцать машин пока. Выбивают их финны потихонечку. Однако думаю сейчас передышка будет. Раны зализать и брешь в блокаде заткнуть. Кстати, Ивану дали младшего сержанта, он же со мной в рейд ходил, и медалью «За Отвагу» на месте наградили. Ну молодец, что я скажу.

Про свой экипаж я скажу так, они всё ещё стрелки, несмотря на усилия комбата оформить им перевод в наш батальон из дивизии. Те неплохо в танках освоились и опыт боевой приобрели. Впрочем, не вышло. А через три дня после того как я к финнам ходил, обоих вообще забрали. А из-за большого числа обмороженных, простуженных и раненых. Морозы страшные, больше сорока, деревья трещали, стволы лопались. В ротах по тридцать-сорок активных штыков. Не хватало бойцов для обороны. Мне же выдали танкиста, сержанта Кондратьева, как у комбрига фамилия. Он мехвод, так что экипаж стал из двоих. Кондратьев после медсанбата, недавно отошёл от сильной простуды и лёгкого обморожения, я его подлечил незаметно, вот и пошла дальше служба с редкими боями. Потом заряжающего ко мне, тоже из выздоравливающих. Заряжающий без трёх пальцев. К концу января финны окончательно ушли, без постоянных обстрелов артой мы оправились, мне вон во взвод второй танк дали, он после ремонта, экипаж пока из двоих. А нет больше финского батальона егерей. Зачистил я ночами големами всех, под две тысячи набралось убитых, включая командира, да приданные силы. Я работал в основном ночами, днём отсыпался, мы снежные юрты строили, там вполне тепло, с кострами в центре. Это моя идея, что быстро разошлась. Так вот, днём там бывали финны и все тела своих вывезли на санях, понял это по следам, пытались дальше блокировать дивизию, перекинув силы, но я и их частично уничтожил, больше трёхсот солдат. Это всё что успел. Остальных просто увели. Для них это огромные потери.

Наши отправляли разведку. Никого не нашли, пустые позиции, решили финны сами ушли. Ага, даже пушки бросили, что у нас же и захватили. Так что начали спешно формировать боевую группу, что пробьёт по дороге проход к нашим. По пути три деревни, где ранее стояли наши гарнизоны, захваченные финнами. И что важно, в кулак, что будет прибивать коридор, включили и наш батальон. Командовал операцией начальник штаба Восемнадцатой стрелковой дивизии, полковник Алексеев.

***

- Не годен, - наконец поставил свою резолюцию последний член медицинской комиссию, перед которой я стоял в больничной пижаме.

Ура, я проскочил. Дело было в госпитале, в Ленинграде, где я нахожусь вот уже как полтора месяца, под наблюдением врачей. Затянули, думал раньше решат. Наконец стало известно, что меня ждёт, и это радует. То, что служить мне не нравиться и хочу вольную, мой лечащий врач из медсанбата Восемнадцатой стрелковой, та пережила войну, в курсе, то что надо написал. Не зря я его подкармливал. Так что как война закончилась, подписали перемирие, меня сразу по направлению в тыл, тут уже в Ленинграде со мной врачи армейского тылового госпиталя работали, к двум подходы нашёл и вот результат, меня комиссуют. Не думайте, что решение окончательное. Через два года повторная комиссия. То есть, решение на два года действительно. Мне хватит. Мне ещё дали направление на санаторий, для армейцев. Как-нибудь обойдусь.

Думаю, стоит описать что дальше было, когда я финнов побил, что нас блокировали. Наш боевая группа, в две тысячи активных штыков, по всей дивизии тёплые вещи искали, двадцать два танка, нашего батальона, восстановили ударными темпами и экипажи сформировали из легкораненых и простывших. Мой взвод в дозоре шёл, я сам вызвался, за танками буксировались сани с бойцами, так что сбивал всё что было. Сапёры взрывали завалы, мины уничтожали. Первую деревню мы сходу захватили. Ещё бы, там три голема поработали, что имели мой внешний вид. Там я в одной избе достал девчат, что из медсанбата забрал, и Райнова. Все простужены были, я подлечил уже, сразу как достал, введя в искусный сон амулетом. Амулет разрядился, но все в порядке. Райнову раны почистил, теперь не опасны. Наши обрадовались, найдя их, а те ничего не помнили. Тут склады в деревне, а дивизия на голодном пайке, ничего не хватало, так что Алексеев организовав оборону, после изучения содержимого складов, шесть колонн отправил в дивизию. Моя рота сопровождала. Девчат тоже, медиков не хватало, так что выправили положение, да и тёплые вещи обнаружили на складах, что до нас не дошли. Валенки, зимнее обмундирование и полушубки. Их тоже отправили. И мы сами переоделись. И дальше двинули, финны конечно пытались засады или диверсии устраивать, обстрелы со стороны, включая снайперски, но потеряли от големов всех людей, около пятисот личного состава, и бросили это дело. Боёв за деревни не было, финны сожгли дома деревень и склады, заминировали всё и ушли, так что вскрывая минированные участки, мы вышли к своим. Так что коридор был пробит.

Я проследил, Райнов с нами был, его отправили дальше в тыл, как и часть раненых, что у нас с собой были. Дивизию не вернули, та так у Южного Леметти и стояла до перемирия, только заметно расширили занятые территории. А перемирие подписали восьмого апреля. Только пополняли нас личным составом, техникой. Вывели легкотанковую бригаду. В общем, дивизия приходила в себя и боевые действия не вела. Наш батальон пополнили, в основном мы же и водили колоны и конвои, вывозя раненых и обмороженных, доставляя необходимое. Когда санные колонны, когда авто. Это всё. После подписания перемирия, меня в госпиталь, на третий день направление пришло, врач из медсанбата помог, хотя мой комбат и старался противодействовать. И вот после полутора месяцев изучения, всё же комиссовали. Хотя врачи честно говорили, что шансы не велики. Была бы война, не сделали бы этого, иди воюй, а тут, да после подарков, провели. Да, в госпитале меня наградили. Я в курсе был, что комдив представил к медали Героя, но в штабе армии срезали до «Боевика». Дивизия задач, поставленных ей, не выполнила, чудом спаслась, вот и срезали. Ну хоть «Боевик» дали. Награждал сам командарм, обходя палаты. Там не одному мне давали. Это не все новости, их хватает. Письма от родных Сани я получал, два от сестёр, общее от родителей, но ничего те не описывали по жизни Сани. Обычные деревенские дела и их жизнь. Написал снова, мол, контужен, потерял память, сообщил об этом в письме тогда-то. Ответ получил, когда конвои водил, перед самым перемирием. Те в шоке, письмо это не получали, тревожились что от меня давно не шли. Ну и дали развёрнутый ответ.

Да, семья большая, правильно мне ранее описали. Да обычная деревенская семья. Дед с бабкой, Севастьян Лукич и Варвара Николаевна. Родители, Мирон Иванович и Марья Семёновна. Дети, старший сын Севастьян, видимо в честь деда, тридцать два года, капитан-стрелок, комбат. Служит под Одессой, жена и двое детей. Потом дочь, Лукерья. Тридцать лет, замужем, живёт в Киеве, работает поваром в санатории, трое детей. Дальше два сына, Николай двадцать шесть лет, лейтенант, лётчик-бомбардировщик, женат, есть сын. Егор, двадцать пять лет, сержант милиции в Киеве, женат, двое сыновей. Дочь Анна, двадцать три года, молодой врач, живёт и работает в Харькове, где и училась. Не замужем, хотя жених имеется. Потом уже я иду, Александр, восемнадцать лет. Служит срочную службу. Не женат, есть невеста Мария, оп-па. Будет интересно посмотреть, у меня довольно взыскательный вкус. Дальше идут две сестры, шестнадцати лет Ольга, старшеклассница, и четырнадцати Наташа. Замыкает на себе список детей Лопарёвых, младший сын Артём, десяти лет. Вы заметили, что дети Лопарёвых изо всех сил стараются покинуть свою деревню и устроится где в другом месте? Я вот заметил. А вот это уже настораживает. Впрочем, я тоже не горю желанием жить в деревне, собираюсь из Ленинграда в Москву. Домик свой прикуплю там. На улице конец мая, сегодня двадцать шестое, хорошо так жарит, все уже на летнее обмундирование перешли. Есть время развернуться. Так что с семьёй Лопарёвых на связи, письмами общаемся. Про награждение я уже написал, даже вырезку из армейской газеты отправил, где описывались мои подвиги, даже с экипажем на фоне танка позировал. Семья должна гордится сыном, пусть я и забрал тело их сына. Ничего, дело привычное буду изображать Саню.

Вот так получив заветный квиток, я покинул зал, и направился в палату, собираться. У меня уже всё готово. Форма поглажена, награда. Даже получил новенькую фуражку с чёрным околышком, как у артиллеристов и у танкистов. Это пока редкость. Никаких будёновок. В петлицах по три треугольника, награда на гимнастёрке. Сапоги начищены. Вещмешок, сложил в него вещи, попрощался с парнями из палаты, и покинув госпиталь, быстрым шагом двинул в сторону вокзала. Расписание поездов давно выяснил, через час уходит московский. Должен успеть. К сожалению, билетов уже не было, всё выкуплено, даже резерв, ранее я бронь не ставил, не был уверен в решении комиссии, поэтому договорился с проводницей одного из вагонов и ехал с ней. Ну и разместившись, пил чай, размышляя. Я не закончил рассказывать. Последние новости, Мария, девушка Александра, нашла себе нового ухажёра. Сестрицы отписались, три дня назад письмо получил, доложили, там уже всё серьёзно. Деревня, все всё знают, и в курсе, что это её родители настояли, что контуженный ей не нужен, а вот соседский Васька пригож и свободен. Это сказались слухи, что в деревне ходили. Мол, меня контузило, дурачком стал, вот и комиссовали. И кто эти слухи распускает? Да пофигу. У меня есть любовница, из пленных финнок. В хранилище сейчас. Теперь по хранилищу, и содержимому, на сегодня оно накачалось на две тонны и ровно шестьсот килограмм. Как раз перевалило час назад. Хранилище заполнено на неполные полторы тонны. Самое крупное это передвижной домик финских «кукушек», на базе грузовых саней сбит утеплённый короб, внутри две койки, буржуйка и столик. Есть ещё одна подвесная койка вроде гамака, верхняя, но я её снял. Небольшое окошко.